Добравшись, наконец, до нужной ветви, Макс осторожно раздвинул листву и заглянул в освещенное окно.

Первым, что бросилось ему в глаза, была задница Глюкмана со спущенными брюками. Лева лежал на письменном столе в недвусмысленной позе, держа в объятиях хорошенькую девушку. Рядом на полу валялись какие-то бумаги, на которых стоял кассетный магнитофон.

Насладившись зрелищем и резонно предположив, что Чемпион ждет босса где-то за дверью, Камакин стал спускаться.

– Эй, что он там делает? – громко спросил Эдик, когда Макс еще только начал сползать с дерева.

– Заткнись! – бросил через плечо Камакин и ускорил спуск.

Когда он спрыгнул на землю, Дьячкофф продолжил расспросы:

– Думаешь, мы сможем его взять?

– Вряд ли. Сейчас он слишком занят… – уклончиво ответил Камакин. Ему совсем не хотелось рассказывать о том, что он увидел наверху, так как это неизбежно спровоцировало бы напарника на массу глупых вопросов.

Макс едва задумался над тем, что делать дальше, когда Дьячкофф боковым зрением заметил неясную тень, мелькнувшую неподалеку рядом с углом здания.

– Эй, там кто-то прется! – предупредил он, на всякий случай, Камакина.

Макс отреагировал немедля.

– Атас!!! – он схватил Эдика за руку и потащил к большому, аккуратно подстриженному кусту, что рос в десяти шагах прямо под окнами офиса, в котором с начала вечера торчал Глюкман.

Добравшись до куста, они затаились, гадая, были ли обнаружены. Но, судя по тому, как вел себя странный незнакомец, появившийся поблизости минутой позже, им не о чем было волноваться.

Это был невысокий худой человек в джинсах и легкой курточке. Из-за плохого освещения Макс не смог разобрать его возраст. Кроме того, Камакина сбила с толку идиотская раскраска физиономии незнакомца, который, вероятно, решил поиграть в индейцев.

Мужчина вел себя неуверенно и все время с опаской оглядывался по сторонам, изредка посматривая вверх на освещенные окна.

– Кажись, парень охотится за скальпами, – предположил Макс.

– Шутишь? – вздрогнул Эдик.

Камакин скептически посмотрел на лысину приятеля:

– С тобой он потеряет уйму времени…

– Пусть только попробует! – угрожающе зашипел Дьячкофф.

Между тем, незнакомец вытащил из-под курточки небольшой баллон, похожий на автомобильный огнетушитель. Он открыл на своей железке какой-то клапан, и из нее тут же вырвалась густая струя светлого газа.

– Дымовая шашка, – авторитетно пояснил Камакин. – Детские штучки…

Незнакомец размахнулся и, не долго думая, швырнул баллон прямо в одно из светящихся окон.

В кабинете Нэнси удалось удержать внимание Лео на бумагах лишь на пять минут. Когда она положила перед ним очередную копию, Глюкман повернулся к девушке и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Что это? – спросил он.

– Точно не знаю, – смутилась Нэнси. – Кажется, здесь интересный цифровой материал.

Глюкман вновь повернулся к столу и быстро просмотрел копию.

– Какая мура! – заметил он и одним движением смел на пол все разложенные на нем бумаги. – Детка, тебе не надоело копаться в этом дерьме?!

Лео поднялся из-за стола и подошел к канцелярскому шкафу, на котором стоял кассетный магнитофон.

– Вообще-то, надоело, – неуверенно согласилась Нэнси. – Но чем мы тогда займемся? – в ее голосе не было и капли фальши.

Повертев в руках магнитофон, Лео включил его на приличную громкость. В нем оказалась кассета с ритмичной латиноамериканской музыкой. Глюкман поставил магнитофон на пол и, приблизившись к девушке, обнял ее за талию.

– Ты когда-нибудь каталась на катере по штормящему океану? – поинтересовался он и, прежде чем девушка успела ответить, привлек к себе и нежно поцеловал.

Что такое прогулка по штормящему океану, Нэнси узнала позднее, когда Лео под музыку занялся с ней любовью прямо на письменном столе. Он оказался весьма искушенным партнером, и секретарша уже нисколько не жалела о потерянном вечере.

Через некоторое время к латиноамериканским ритмам вдруг стали примешиваться еще чьи-то крики и непонятный стук. Но Глюкман умело управлял своим катером и тут же успокоил Нэнси, шепнув, что это резвятся чайки.

Когда Патси Фонтенбло в очередной раз не ощутила поддержки со стороны невесть куда запропастившегося Глюкмана, ее натиск ослаб, и количество доводов против проекта мэра несколько уменьшилось.

Вдова, нервно теребя пушистую шерсть болонки, с раздражением наблюдала за тем, как Николс и Гловер нагло пытаются склонить Маккейна на свою сторону. Хотя генерал отчаянно упрямился и пока не поддавался на уговоры, Фонтенбло опасалась, что хитрость и коварство мэра в конце концов сделают свое дело. Она с неприязнью смотрела на Николса, который, стоя за столом перед своим дурацким вентилятором, в очередной раз призывал поддержать затею с дворцом.

– Итак, – мэр драматически повысил голос. – Если вы проголосуете за «Новую экзотику», город получит многообещающее предприятие. Ваше «нет» означает топтание на месте и потерю доверия у избирателей! Неужели нужны еще какие-то доводы?!

Буквально в ту же секунду произошло нечто странное: одно из окон жалобно зазвенело разбитым стеклом и в кабинет, как ракета, влетел достаточно крупный дымящийся предмет.

Сэнди Николс, мирно дремавший в кресле, первым из присутствовавших ощутил на себе пагубное воздействие этой штуковины: она попала ему в голову и затем, отскочив, закатилась под кресло баронессы.

Сэнди тут же проснулся, и ошалело замотал ушибленной башкой.

– Какого дьявола?… – Так ведь можно и убить! – возмутился отпрыск мэра, но его слова утонули в жутком крике Патси Фонтенбло.

Вонючий желтый газ в считанные мгновения окутал вдову и ее собачку полупрозрачным облаком, что привело женщину в состояние панического ужаса.

– Что за шутки?!! – негодующе воскликнул мэр, но при этом ни на шаг не сдвинулся с места. Он хорошо видел, что из металлической штуковины, которая на деле оказалась баллоном, продолжает бить плотная газовая струя.

Фонтенбло удивительно быстро сообразила, что помощи ей ждать неоткуда и, спасаясь от непонятной напасти, ловко пнула баллон под ноги Маккейну. Реакция генерала была молниеносной: с воплем «Ложись!!!» он бросился на пол, зажмурив глаза и закрыв голову руками.

Изо всех присутствующих его примеру последовали лишь перепуганная вдова и Сэнди Николс: Фонтенбло послушно распласталась на полу, уткнув лицо в мягкую шерсть своей болонки, а Николс-младший не придумал ничего лучшего, нежели плюхнуться под соседнее кресло.

Что касается журналиста и беременной невестки мэра, то они было метнулись к двери, но внезапно налетели на непреодолимую преграду.

– Это западня!!! – рыдала, задыхаясь в ужасной вони, Стэйси Николс. – Кто-то запер дверь снаружи…

Все дальнейшие события были скоротечны и несли на себе печать паники. Желтый отвратительно пахнущий газ быстро заполнил все пространство кабинета, не давая находящимся в нем людям возможности нормально дышать. Отчаянный лай собаки лишь дополнял картину общей неразберихи.

– Не бойтесь, это не бомба! – храбрился Николс. Стоя перед мощным вентилятором, он чувствовал себя гораздо лучше, чем кто-либо другой в кабинете.

– Тогда вышвырните эту гадость в окно! – визгливо потребовала Фонтенбло. – Мы можем задохнуться!

Она резво вскочила с пола и теперь стояла с собакой в руках, закрыв ладонью нос и слезящиеся глаза.

– Сэнди, возьми баллон! – нехотя приказал Николс сыну, хотя из-за желтой пелены уже плохо видел, кто и где находится.

Николс-младший только начал выползать из-под своего кресла, когда услышал властный окрик Маккейна.

– Лучше его не трогать! – генерал сел на корточки и сильно закашлялся в дыму.

Сэнди покорно вернулся на исходные позиции под креслом.

– В чем дело, Джордж?! – отозвался из тумана Гловер. Несмотря на критическую ситуацию, его голос звучал достаточно бодро.