И Хиллари по-девчоночьи хихикнула.

— Спасибо, Хилли. — Ян с признательностью глядел на нее снизу вверх.

Хиллари Булкинс была единственной во всем городе (не считая, конечно, мамы), кто пытался понять Яна по-настоящему. И, как ни странно, ей это удавалось. Хиллари была худенькой пятнадцатилетней девчушкой с едва развившейся грудью, с узкими бедрами и длинными костлявыми ногами. Но волосы ее были прекрасны: густые, очень длинные, цвета осенней меди, отсвечивающие порой волшебными солнечными бликами. Она всегда носила их распущенными, стараясь скрыть как можно большую часть лица, которое считала ни на что не годным.

— Сдается мне, что тебе просто чертовски повезло. Но пора сматываться.

Надо убраться отсюда подальше, прежде чем им взбредет в голову обшаривать крыши. — Хиллари скорчила гримасу, наморщив нос. — О Боже праведный! От тебя несет, как от нечищеного нужника!

— Да, черт побери! Хотел бы я понюхать, как от тебя бы несло после таких приключений!

Хиллари предостерегающе прижала палец к губам:

— Притухни, а? Ты хочешь, чтобы они нас сцапали?!

— М-м-м… извини.

Стоило Яну пробормотать это, как до него донеслись вопли и топот рыцарей, ошалело носящихся по переулкам и сталкивающихся друг с другом в темноте. Да, Хиллари права: скоро они сообразят, что беглец каким-то образом ухитрился забраться на крышу. Интересно, сколько их там? В пивной Ян не успел их сосчитать.

Хиллари без лишних слов припустила по импровизированному мостику к соседней крыше. Ян последовал за ней, стараясь топать как можно тише.

На крышах грогширских домов под раскидистыми ветвями деревьев разворачивался причудливый ландшафт из дымоходов самых разных форм и конструкций; черный дым клубами валил из труб, колыхаясь на ветру. Вдалеке торчали высокие шпили Грогширского собора. Слева виднелись укрепления и башни Грогширского замка. Ян послушно следовал за Хиллари; казалось, это бегство будет тянуться вечно. Они тщательно избегали соломенных кровель, придерживаясь только прочных деревянных покрытий. Они перепрыгивали через проемы между домами и карабкались по скользким черепичным скатам. Ян, само собой, был хорошо знаком со всеми тайными и диковинными тропами этого уровня города, но сегодня он слишком устал и был погружен в свои мысли, чтобы прокладывать путь. Как правило, тело, при всей своей корявости, не подводило Яна, но в этот раз он дважды едва не загремел вниз.

Наконец беглецы добрались до своего давнишнего надежного убежища. То была секретная ниша под балконом в стене старого дома, занавешенная плющом, густая, листва которого скрывала тайник от посторонних глаз. Именно сюда приходил Ян зализывать раны после унижений и обид, когда ему не хотелось бродить по полям в одиночестве. Правда, на отдых времени у него почти не было, но те жалкие минуты, что удавалось наскрести, Ян высоко ценил и использовал в полной мере.

Хиллари первой проползла в нишу, раздвинув зеленые стебли. Здесь, в тенистой прохладе, вдали от вечно заполняющего улицы городского смрада, воздух был напоен ароматом цветов, выставленных в горшочках на балконе. Ян со вздохом облегчения рухнул на шерстяное одеяло, наконец почувствовав себя в безопасности. Хиллари порылась в старом сундуке, извлекла оттуда какой-то предмет и поставила его на полку, которую Ян смастерил сам еще много лет назад, когда только обнаружил это укрытие. Заросли плюща почти не пропускали солнечный свет, и редкие лучи, пробивающиеся сквозь листву, придавали тайнику особую атмосферу уюта и безмятежности. Яну это было по душе, но Хиллари не любила полумрак.

Она чиркнула огнивом, раздула крошечную искру и поднесла огонек к большой бесформенной свече, слепленной из огарков, которые Ян собирал повсюду, где придется. Фитиль занялся, пламя беспокойно затрепетало, но вскоре разгорелось — ровное, желтовато-красное. Хиллари дунула на огниво и повернулась к Яну. Ее веснушчатое лицо выражало тревогу и озабоченность. Волосы отливали золотом в свете свечи.

— С тобой все в порядке, Ян? Что-то ты неважно выглядишь. По крышам прыгаешь, как одноногая жаба. Что с тобой стряслось? За каким дьяволом тебя занесло в эту гадючью яму? Я за тобой следила весь день. Слава Богу, ты попался мне на глаза у актерского фургона, иначе эти королевские псы до сих пор бы потешались над тобой. Как тебя угораздило задраться с тем слащавым придурком? — Все это Хиллари произнесла на едином выдохе. В словах ее, торопливо натыкавшихся друг на друга, слышались и укор, и насмешка, и забота одновременно. Хиллари была Яну лучшим и, пожалуй, единственным другом… но, Господи, до чего же утомительна она становилась по временам!

— У меня не было настроения идти на праздник, вот папаша и разрешил мне потратить этот день по своему усмотрению. Ему неохота, чтобы я слонялся по его мастерской и отпугивал моей рожей заказчиков. Вот я и решил сходить на пустоши, отдохнуть душой.

— Опять, значит, ходил хныкать над своей тяжелой судьбой!

— Да, черт возьми! А что, она не тяжелая?! Ну скажи, Хилли, разве я не прав? — Ян отвернулся и тупо уставился на кавардак, царивший в тайнике. Они с Хиллари натащили сюда кучу всяких диковинных предметов: кривой стул о трех ногах, рваный гобелен с изображением рыцарского турнира, лоскутки и лохмотья сношенных плащей… — Кроме того, — добавил он уже спокойнее, — терпеть не могу смотреть, как люди веселятся.

— И зачем я только связалась с этим мрачным типом… Ну, так что же случилось на пустошах? — Хиллари старательно переливала воду из кожаного бурдюка в оловянные кружки.

— Во-первых, бедолага Мрак увязался за мной и погиб. Хиллари от неожиданности пролила воду на пол.

— Мрак?! Не может быть! О Господи… Живодер тебя самого на мыло пустит!

Ох, бедный песик…

Ян заставил себя сесть и взял кружку с водой. В горле у него пересохло, и, прежде чем приступить к рассказу, следовало утолить жажду. Напившись от души, он выложил Хиллари свои приключения.

— Так ты думаешь, она была принцесса? Ну эта, Аландра? — перебила его Хиллари. — А как твоя рана? Дай взглянуть.

— Ерунда. Я ее даже не чувствую. Просто царапина. Пока что нестрашно.

— А эта тварь, которая тебя ранила? Ну, та, что в болоте утонула… Ты говоришь, ее зовут норхом?

— Норхом. Это чудище — из Темного Круга. Если б не я, лошадь той леди не свалилась бы со скалы. Она была бы уже здесь, под защитой барона Ричарда. — Ян с размаху хлопнул себя по лбу. — Ох, болван я косноязычный!

— Эта леди… эта принцесса, — робко проговорила Хиллари, — она что, очень красивая, Ян? Ян огорченно вздохнул.

— Да. Очень, Хилли. У нее синие глаза, темно-синие, как небо после заката.

— Синее моих, Ян? — тихо спросила Хиллари.

— Ну еще бы! И благородное лицо, и прелестная фигура, и длинные белокурые волосы, способные опутать сердце любого мужчины. — Ян прикрыл глаза и откинулся на одеяло, пытаясь восстановить в памяти так быстро промелькнувшую мимо него невиданную красоту. — Да, Хилли, я в жизни не видел никого прекраснее. Никогда в жизни!

Хиллари совсем притихла и погрустнела, но Ян ничего не замечал. Все тело его ныло от боли и усталости; но еще сильнее мучили его сожаления об упущенном шансе. Прекрасная леди исчезла навсегда из его жизни — так волшебный сон с исполнением всех желаний сменяется жутким кошмаром. Вынести это было почти выше сил человеческих. Ян чувствовал, что ему нужно хоть чем-нибудь усмирить муки совести.

Он поднялся, подошел к сундуку и достал оттуда прибереженный на черный день бочонок темного эля. Вытащив пробку, он отхлебнул большой глоток и секунду спустя почувствовал, как в желудке разливается блаженное тепло.

— Хочешь глотнуть, Хилли?

Девушка отвернулась и уткнулась лицом в колени. Голос ее дрожал:

— Нет, сейчас не хочу.

Ян опрокинул в себя еще толику пенистого питья, икнул и продолжил свой рассказ.

— Ян, — снова перебила Хиллари, когда он дошел до своего решения попросить помощи у рыцарей. — Бога ради, объясни, почему ты сперва не разыскал меня? Ты же знал, что они тебя не поймут! — На ее раскрасневшихся щеках по обе стороны от носа-пуговки сверкали влажные дорожки слез.