- А Лярвин... Лярвин... знал, что Кро... Полтинный не пьет коньяков?
Агригада застыла дикой гадюкой перед смертельным укусом. По выразительной её позе было понятно, что нетерпеливому просителю жить осталось недолго. На всякий случай Петр отошел за кухонный порог.
- Нет! - завопила разъяренная женщина, - Нет! Не знал! Откуда ему знать, конечно?! За двадцать лет так и не узнал! Пили-перепили бурды всякой мегалитры, конечно не знал! Да он Ваньку лучше себя знал! Я говорила дураку своему, чтоб не лез сюда, чтоб не играл с этой подлой жабой в его игры, не оттереться будет! Вот пожалуйста, что вышло! Ай!
Следователь был не озадачен, был ошарашен. А госпожа разошлась не на шутку. Петр наступил на больную мозоль, сам того не подозревая, вызвав тем самым неукротимый ниагарский поток самой разнообразной лексики, преимущественно площадной.
- Доиграютесь, доиграютесь, говорила же, выборы-перевыборы! А он мне, мол, мне нужно себя показать пред Кремлем, дивиденты и прочая фигня-мигня... Показал, дурень! А то разошелся, я, мол, губернатора осаживаю, на мне край держится, президент видит, как я ему верен... Видит, видит! "Призя" тоже хорош!Нехренаську бухнул! Безалазаберные все мужики, безалазаберные!!!
Речь стоила ей многих усилий, тетя выдохлась, возмущение стало сходить на нет. Она плеснула в кружку холодной воды и залпом, как моряки пьют спирт, вылила себе в глотку всю емкость, эффектно крякнув. Продолжала уже спокойно.
- А кто им все устроил? Кто? Рейтинги-фейтинги, что бы у них вышло, сопляков? Не знали с какого конца взяться. Если бы не мои мертвые души, чтобы было? Ни-че-го! А зачем, я себя спрашиваю, зачем я им помогала? Да потому что любила, идиота... А он вот с этими...
Смоковницыну даже стало жаль женщину в кедах, хотел ее успокоить, сказать, что на самом деле Крохобор переболел голубой болезнью, не успев ей изменить, но новость о мертвых душах его поразила и смела с языка теплые слова.
- Ах, какая разница, живые и мертвые, мертвые - живые, - мямлила женщина, утирая капли на щеках. Следователь не удержался, спросил, что она имела в виду. - Что, что? У тех, кто за Лярвина голосовал место прописки кладбище! Покойники они давно, вот что!
- Как же так? Нам губернатора покойники выбирали?
- А что здесь такого? И хуже бывает.
- Но ведь им на участок следовало придти... Если нет человека, нет подписи?
- Неправильно мыслишь, капитан. Была бы подпись, человек найдется. Пришлось поднять паспортные данные всех почивших в этих краях. Некоторых перегистрировали. Паспорта нового образца выдавали...
- Как же это?..
- Капитан! Вы наивны, вы воплощение невинности, капитан! Я вас почти люблю! А еще в милиции работаете!.. Не стыдно? Чем вы там у себя вообще занимаетесь?..
- Но ведь есть технологии, пиар, я не силен, конечно...
- Ай, я вас ума-аляю, голубчик! - она часто задышала и громко, классически чихнула, - Мертвые, дорогой мой страж , пиару не имут!..
***
Несмотря на поздний час, Вагиз Петруня оказался в своем кабинете. Он шарил в паронете сразу на трех компьютерах. Капитан очередной раз поразился возможностям технологий. Новая космосеть позволяла творить просто невероятные штуки. Петруня, например, обозревал Землю сразу с трех спутников.
На одном дисплее он наблюдал за жизнью африканского племени догонов, они как раз пытались охотиться на туристический мегаплан, туристы веселились и ловили руками стрелы, уже на излете достигающие бортов летательного средства.
На другом экране Петруня поддерживал активный спор в межпланетном видеочате об установлении норм и правил космических перевозок. Худосочная бабенка с лунной станции, Смоковницын сразу же посчитал её истеричкой, вопила на одной шестнадцатой изображения, мешая английский, китайский и русский, о нарушениях прайвеси, частная жизнь и в космосе частная жизнь, мол, - доказывала она собеседникам, изводя себя нечеловеческими манипуляциями. Конечности её дергались по непредсказуемо - безрассудным траекториям, как у паука на ускоренной пленке. Сила тяжести другая, вспомнил Смоковницын, школьную астрономию.
На третьем дисплее Вагиз шатался по модным гипершопам Европы, приценивался. Петр вздохнул привычно и отвернулся от экрана. Они с Вагизом могли бы себе позволить пару женских прокладок без крылышек, жаль, что без надобности, доставка в течение получаса, прочитал Смоковницын, в любую точку планеты. За пределы - час.
Петр попросил Вагиза войти в телесети и выяснить, если возможно, откуда звонили Крохобору в ночь убийства.
- Да поможет Святой Пароним, - перекрестился компьютерщик, - порыщем, поконнектим, поюзим...
А Смоковницын стал отсматривать найденную на даче полковника кассету. У Вагиза пылилась древняя видеоцифра. Капитан едва разобрался, как управляется видеомагнитофон, провозился, но отвлекать Петруню не стал.
По первым кадрам стало понятно - то! То, что ищет Арутюнов, то, из-за чего госбезопасность преследует Веньку. Это были вчерашние съемки, проведенные стрингером на трассе. У Петра аж ладони взмокли. Он снова и снова прокручивал исходник, присматривался ко всему, что попадало в объектив видеокамеры.
Наличие кассеты у губернатора доказывало его причастность к похищению, хотя и косвенно. Однако, Петр все отчетливей понимал, что запутывается и запутывается в деле, ему даже стало казаться, что им верховодит незнамая, непонятная мистическая силища, которая таскает его за нос, кружит, как ведьма, на одном месте, откровенно насмехаясь.
Факты, которыми он располагал, упрямо не складывались в общую картину, вели себя по-хамски, противоречили друг другу, рассыпались в руках карточной колодой.
Пленка крутилась, ничего нового Смоковницын не находил. Интервью Симон, обрыв, подсъемка местности, этого не было в эфире, обрыв, крупные планы автокаравана, снова выстрелы, крики...
Тут Петр не смог понять что его вдруг смутило. Еще раз - выстрелы, крики... выстрелы, крики, Елена Симон бежит к машине, оборачивается, стоп! Она улыбается! Симон улыбается! Плохо видно - далеко, но, присмотревшись....
Петр еще раз прокрутил, точно - она улыбается. Вот те раз. Вот так похищение! А ну-ка дальше. Дальше - люди с "абаканами", стреляют, стреляют, никто не падает... Один из них Петру показался знакомым, по фигуре, по походке... Боевик выстрелил и правой ладонью потер нос.
Лярвин! Это был Лярвин! Смоковницын моментально вспомнил жест полковника. Весьма характерный. Привычка, которая выдавала Лярвина с головой. Только он так безжалостно мог теребить свой нос тыльной стороной ладони. И фигура его, и жесты его, и походка его! Или там на поле боя играл Лярвина гениальный актер, или это был сам Лярвин!
Больше в этом Петр на сомневался. Он даже взвизгнул от удовольствия.
- Петя, - тронул его за плечо Вагиз, - имею файлы. Ничего особенного. Твоего юзера коннектил Голованный. Его намбэ.
Испытать шок Пете не дали люди в черных масках. Они из коридорной тишины впрыгнули в тесный, как коробок, кабинет Вагиза, круша аппаратуру, словно буйные черти из табакерки. Петруня сказал "аттачмент", Смоковницын ничего сказать не успел, мир, во второй раз за день перед ним растаял, и он, нахмурившись, погрузился в нежную прану, уже не чувствуя, как на голове зреет новая шишка.
ФАЙЛ ТРЕТИЙ.
Стало сереть и сквозь крохотное отверстие под потолком пробивалось все меньше света. В полутемной, от этого казавшейся ещё более тесной, комнате затхлый, пахнущий тиной воздух отяжелел, кислый запах пота резал глаза. Но два тела на промокшем насквозь матраце все еще не завершали плотоядных своих упражнений.
Мэрелин оказалась ненасытной девушкой.
Веня во время торопливых ритмичных движений все-таки умудрялся ловить тонкую струйку свежего воздуха - поддувало из окна, иначе пришлось бы совсем тяжело; но, чтобы схватить один-два глотка, приходилось высоко запрокидывать голову и приподниматься всем телом, почти подпрыгивать над томной хозяйкой.
