- Почему вы так себя ведете? - прежде всего, после восстановления обычного порядка вещей, поинтересовался миллиционер.
- На некоторые вопросы мы не можем отвечать, - смутились снова голубые клоны, - наложен запрет хозяином, а врать мы тоже не можем. И еще в нас заложено изначально подчиняться представителям власти беспрекословно, поэтому, когда вы задаете вопрос, в нас борятся два противоречивых чувства, с одной стороны, мы должны вам подчиняться, а с другой, на ответ уже наложен запрет уважаемым Иваном Исаевичем.
- Гм-м, - только и сказал Смоковницын, - но ведь хозяин умер, погиб, продолжил, поразмыслив, - а значит, запрет автоматически снимается. Крохобор, то есть, простите, Иван Полтинный, вобщем-то вам больше и не хозяин, вы свободны... Вы вольны совершать поступки, делать, что хотите... вы свободны! А если вы не расскажите все, что вам известно, следствие может пойти по иному пути, могут пострадать совершенно невинные люди, вы хотите этого? Хотите?..
Клоны отрицательно замотали головами.
- Тогда, - более решительно продолжал миллиционер, - вы обязаны рассказать обо всех встречах вашего босса и местного губернатора!
Геи напряженно забормотали между собой по-английски. Петр немного язык понимал, но, из-за невнятного произношения и приглушенных голосов, о чем речь идет, так и не разобрался, хотя и вслушивался внимательно.
Наконец, один из них повернулся к Смоковницыну и объявил:
- Да мы приняли решение рассказать, что знаем, потому что не хотим, чтобы пострадали невинные люди. К тому же информация, которой мы обладаем, рискует умереть вместе с нами, и никто не сможет ей воспользоваться в благих целях.
Петр насторожился.
- А чего, собственно, с вами может произойти? Вы чего на суицид прицеливаетесь... из-за Крохобора что ль?
- Нет, самоубийство нам категорически запрещено на генном уровне. Мы... - молодой человек смахнул кроткую слезу, - мы обречены... Век клона недолог... Видите, как катастрофически быстро стареют наши лица. Если б жил Иван Исаевич... - тут он всхлипнул, как маленькая девочка - мы б еще протянули... А так - наша жизнь превратилась в кошмар... Мы таем на глазах... Ни сегодня-завтра нас не станет...
Сообщения клонов не оправдали надежд следователя. Они лишь подтвердили подозрения Арутюнова. Инспектор и губернатор встречались время от времени.
Клоны, понятное дело, не могли знать и слышать всех разговоров политиков, но общее настроение бесед, по их словам, было весьма благодушным, что тоже укладывалось в фсбэшную схему событий.
Охранники подробно поведали о том, что видели и слышали при последних свиданиях Крохобора и Лярвина, но в целом их наблюдения, весьма интересные для журналистского цеха, следствию были бесполезны.
Капитан как ни старался, но так и не добился от несчастных мальчиков чего-то существенного. А чего он хотел, в сущности не знал и сам. Подсознательно Смоковницын жаждал фактов, противоречащих официальной версии, но каждое слово охранников все больше её подтверждало.
На протяжении нескольких лет губернатор и инспектор, разыгрывая карту конфронтации, постоянно неофициально встречались друг с другом в барах, банях, пляжах, кабинетах, тайно и явно, при свидетелях и без, кое-кто из городского истеблишмента был посвящен в тайные игры, от кого-то полуподпольные беседы тщательно укрывались, таким демонстрировался только внешний план взаимоотношений, где грозный Лярвин противостоял негодяю Полтинному.
Такая игра позволяла оставаться Парисычу постоянно на плаву. Имидж защитника земель янских от московского охальника работал безукоризненно. Рейтинг Лярвина оставался стабильно крепким и твердым, как африканский бамбук. Только месяц или полтора-два назад губернатор отказался от игр с Полтинным. Арутюнов, помнил Петр, объяснял это явлением на сцене Елены Симон и необузданным чувством Парисыча к Елене.
Пока клоны нудно перечисляли ничего не значащие детали очередного сейшена, Петр попытался ещё раз провертеть в мозгу события последних двух дней.
Итак, по мнению госбезопасности, янский губернатор затевает похищение президентской любовницы. Выманивает ее в Янск под благовидным предлогом передачи гуманитарной помощи и денежных средств. Подставляет подразделение милиции под всесокрушимый вертолетный огонь. Федералы, уверившись в разгроме лесной банды, снимают охрану, что позволяет Лярвину, то бишь мифическому Коленвалу, беспрепятственно выкрасть Елену вместе со всем золотым караваном. Зачем же в таком случае, раздумывал капитан, Лярвину потребовалась телетрансляция события? Нет, ему афишировать свои действия нерезонно. Первая нестыковка, отметил про себя Смоковницын. Тем более, что Лярвин и понятия не имел о присутствии на месте телеоператора, или делал вид, что не знал? Хорошо, он мог и не знать о происходящем на трассе в подробностях, там были его люди, которые могли перегнуть палку, пригласить Веню, чтобы запечатлеть... Что, блин, запечатлеть, сам на себя разругался Смоковницын, как будут они захватывать караван? Я что-то не встречал бандитов, которые бы шли на дело и при этом сливали бы информацию журналистам. Веню притащил капитан Евсеев. Значит, Евсеев, как минимум, не член банды, он и Веню купил на то, что готовится засада на Коленвала. А ведь так объявили всем милиционерам и омоновцам в том числе, вспомнил Петр, чтобы не расслаблялись. Выходит, Евсеев, по своей дурацкой инициативе, приглашает стрингера, чтобы тот запечатлел грандиозный подвиг - взятие крупной банды с поличным. Но Лярвин-Коленвал обманывает Голованного, сдает федералам дислокацию ментов, выдавая их за бандитов. Так. Но он не знает, что хитрый шустрый стрингер показывает на всю страну, как федералы бьют янских. И когда люди Лярвина появляются на трассе их тоже снимают. И в этом случае, губернатор о том, кто готовил телесъемку ничего не знает. Что и подтверждает при встрече на его даче. Арутюнов вторые сутки гоняется за Веней, ему важно узнать, кто в действительности организовал похищение. Похоже на правду. Похоже, думал Смоковницын, если не учитывать того, что Лярвин совершенно честно мне признался, что посылать в расход людей и не думал. И сказал, что основная опасность таилась в городе. Какая такая опасность, задумался Смоковницын. Если Лярвин не врет, и он действительно взаправду отправил милиционеров на охрану Симон, а не в качестве подставных лиц, то следовательно, нападать на караван он не собирался. Если он - Коленвал. Одно из двух, или Лярвин врет, или он - не Коленвал. Если он не Коленвал, то покушение организованно третьей стороной. Или подстава со стороны федералов. Тогда лжёт Арутюнов. Смоковницын дорого бы заплатил, чтобы правдой оказалось последнее утверждение. Арутюнов связывает одним мотивом - страстью по Елене - два преступления: и расстрел, похищение на трассе и убийство федерального инспектора. Лярвин, якобы, понимал, что Крохобор не простит ему кражу Симон и решил незадолго до похищения убрать несговорчивого чиновника. Назначил встречу, подхватил коньяк и отправил бывшего друга к праотцам, или сам, или с помощью профессионала. Впрочем, старому бойцу спецназа полковнику Лярвину вполне по рукам такая операция. Как и минирование "Джипа" Исаевича. Из убийства Крохобора, по мысли Маргела, вытекает и второе преступление. А первое подтверждается отпечатками. Да-а, соображал Смоковницын, все так, если Лярвин был действительно на пляже и душил Крохобора, и раздербанил череп фэсбэшному лейтенанту. Тот мог броситься защищать Полтинного и поплатился. А кстати, вдруг задумался Петр, а отчего это коньяк оказался в логове мнимого бомжа? Тогда я решил, что бомж просто-напросто спер коньяк из машины, за что и был убит, но если бомж - лейтенант госбезопасности?.. Он не мог воровать коньяк! В школе учат, в любом заштатном детективе прописано, что вещдоки должны оставаться на своих местах. Ничего не трогать! --первая фраза во всех криминальных сценах во всем мировом кино... Кстати, Лярвин утверждал, что понятия не имел ни о каком коньяке, а на самом деле оказался целый склад, только не того, какого надо, а палённого. Следовательно, происхождение бутылки коньяка можно считать недоказанным. Ящики с контрофактным спиртным напитком ничего не подтверждают, но и не опровергают. И случайно ли Арутюнов не сдал вещдоки на экспертизу?
