- В хранилище третьего дивизиона есть фильтры. Ещ там "УРАЛ" на ремонте. Тоже что-нибудь можно снять. Как раз третий дивизион на дежурстве.
- И Щербаков, кстати, дежурный по парку.
Когда они проникли в хранилище третьего дивизиона, "УРАЛ" yжe стоял без фар. Поэтому заместитель командира третьего дивизиона вопил на весь парк. Завидев их, он подозрительно покосился:
- Вы что тут делаете?
- Время свободное выдалось, -ответил Ровшан.
- У тебя, по-моему, время всегда свободное. И подозрительно ты всегда шатаешься по парку. А вещи исчезают...
- Дело не во мне. Контроля нет за ворами. Ведь все знают, что где солдаты запчасти загоняют, а мер никаких не принимается.
Замком закивал головой. Он был любителем поговорить о законах, о политике, а Ровшан - любителем напустить туману. Пока они говорили, Фархад незаметно углубился в хранилище. Когда он возвратился, беседа ещ продолжалась и шла теперь о более высоких материях - обстановке на Ближнем Востоке...
Фархад прямо поехал на тракторную станцию и все загнал по сносной цене дяде Мише.
Обратная дорога была намного приятней. Фархад насвистывал песенку и тут... он заметил симпатичную девушку. Кроме симпатичности , лицо было до боли знакомо. Именно до боли - потому что от красивых девушек Фархад начинал болеть.
Он вспомнил, что видел е у штаба армии. Она его угостила бутербродом.
Если у Чехова ружье, висевшее на стене, к концу драмы должно было выстрелить, то у Фархада девушка, которая ему приглянулась, должна была с ним познакомиться.
Машина остановилась рядом с ней и Фархад вежливо пригласил ее сесть.
- Нам по пути.
Никакой реакции.
- Вы меня не помните? А я вас сразу запомнил. Таких красивых тут не очень много. Ведь вы меня бутербродом угостили.
Она улыбнулась. Какая женщина устоит против комплимента?
Фархад умел использовать время рационально и поэтому за десять минут дороги он выяснил е имя - Клара, где она живет, учится и ещ кучу подробностей.
Но о встрече договориться не удалось. После того как она вышла из машины Фархад с сожалением подумал: "Не клюнула".
Когда Фархад прибыл в роту, он застал Васильева, своего так называемого сменщика, убирающим туалет. Видать в наряде сегодня были "деды". Васильев умоляющи посмотрел на Фархада и тот решил избавить того от мучений. Настроение было хорошее и хотелось сделать что-то хорошее. Он велел ему отправлятсья в парк и "обслужить" машину. Из-за этого у него чуть не вышли разборки с дежурным по роте чеченцем Алхазуровым.
- У нас тут в роте нет персональных чморей - заявил Алхазуров. Солобоны должны на всех работать.
Утром в четыре часа дали сигнал тревоги. Топот, ругань, шум машин
все смешалось. Определенная часть техники как всегда не завелась, другая вместо положенных двадцати минут выехала через час.
Фархад же в первые минуты вместе с Мазаевым выехал на боевые позиции. За свою службу он перевидел большое количество тревог. Да, хорошего солдата из него пытались сделать, но не получилось...
На всех позициях повторялась одна и таже картина. Какая-та техника стоит правильна, какая-та - нет. Обязательно одна-две машины должны застрять на дороге.
Среди всех боевых позиций только на одной было тихо, потому что она была самой бесполезной. В то время как ракеты, танки вписывались в картину предполагаемых боевых действий, позиция под названием "агитпункт" никак этому не соответствовала.
Целый расчет солдат был отведен на то, чтобы разворачивать палатки и навешивать так называемую наглядную агитацию, то есть всевозможные щиты с изображением солдат и офицеров, призывающих любить Родину.
Необходимо, по мнению политруководства армии, после ядерного взрыва читать работы Ленина, а главное вести учет уцелевших после глобального катаклизма членов партии.
Единственная полезная палатка была "санчасть". Приняв на себя тепловой удар атомной бомбы, необходимо было сперва пройти партийный учет, ознакомиться с работами Ленина и уже потом можно было бы обратиться за медицинской помощью в санчасть.
Что касается солдат, то этот расчет был для них самый "лафовый". Работы тут было немного. Развернуть палатки и ждать команды отбоя. И, естественно, в этом расчете находился Ровшан. Пока Мазаев говорил с офицерами, Фархад перекинулся с ним новостями:
- Я вчера клевую бабу подцепил, - спешил похвастаться Фархад.
- И насколько это удачно?
- Свиху кинул ей.
- А кто она такая?
- Кажется дочь кого-то из военных.
- С ними надо поосторожней. В дерьмо попасть можно.
- Ты, брат не любишь рисковать. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Так и останешься монахом.
- Я лучше подожду дембеля. Это спокойнее.
- Это неинтересно. А потом я точно знаю, что она дочь офицера не из нашей части. Я наших баб всех тут знаю.
- Своя рука владыка. Правда кажется ты не головой и даже не рукой думаешь... - И Ровшан заржал.
- Все опошлил. Гадкий ты человек. Может у меня к ней чу... чу-й-ства!
- Опомнись, Фархад! Какие чувства? Скоро дембель.
- Все это из-за дембеля, кстати.
Тут появился пропагандист части и крикнул: - Опять чертовы мамеды устроили сходку.
- Я тут ему политику партии объясняю, - ответил Ровшан.
- Ты мне поговори туг побольше! Живо работать!
Через несколько часов поступил сигнал отбоя тревоги и вся техника потянулась обратно в часть. На разводе какой-то генерал сообщил о результатах боевого выезда, указал на недостатки и потом, сев на командирские машины, свита поехала... в баню. В самую настоящую.
Фархад оставил своего шефа в парной с членами комиссии обсуждать уровень боевой подготовки личного состава части и решил пройти к находящемуся рядом бассейну. Время было позднее, так что кроме четырех пацанов - детей офицеров никого не было.
Фархад сбросил хэбэ и плюхнулся в воду. Стало тепло, усталость бессоной ночи медленно растворялась в объеме бассейна. Фархад лег на спину и медленно поплыл. Он услышал всплеск воды, но открыть глаза было лень. Через некоторое время он почуствовал затылком легкое касание оградительного каната. Фархад набрал воздух и нырнул. Коснувшись рукой дна, он открыл глаза и в его панораме тут же мелькнули женские ноги. Он их распознал бы даже в мутной воде.
