Глава тридцать третья
От ушедших в Гёрус третий день не было никаких вестей. Гачаг Наби не находил себе места. Будь он проклят! Как можно было поверить в эти сказки о "новых мусульманах"!? Как он мог дать обмануть себя, он, всегда гордившийся своей мудростью и осторожностью? С каких пор русские бросают все у себя на родине, едут сюда, чтобы обратиться в их веру, да еще воевать против своих же единоверцев. Какое затмение на него нашло, когда он отпустил из отряда своих лучших людей?
Их, верно, уже ждали, забрали тут же, а сейчас пытают. Конечно, ни слова не промолвят их уста, даже если будут живьем резать на куски! Но кому нужны эти бесполезные жертвы! Он тратит силы на пустяки. Он теряет лучших людей из-за мелочей. Эту ли судьбу он ждал, когда поднимал народ. В этом ли его, внушенное аллахом еще в детстве, назначение?
Он же помнит свой первый вещий сон, когда ему явился пророк, грозный ликом и потряс его громовым голосом: "Сын мой, сказал он,- беда надвигается на землю. Сильные обижают слабых. Слезы матерей и детей льются реками. Кровь омывает вашу землю. Пришельцы попирают ваши законы, крадут ваших жен и сестер, они убивают вашу веру, глумятся над вашими обычаями. Я послал тебя в этот мир, чтобы ты огнем и мечом восстановил справедливость и восславил меня своими доблестными подвигами. Встань и иди к народу, и он пойдет за тобой. Убивай сильных и жалей слабых и сирых. Я тебе дам храброе сердце, могучую силу, я тебе дам женщину, равной которой нет в подлунном мире, и я тебе дам коня, с которым не сравнится никакая птица, никакой ветер. Иди, сын мой, в этот мир, и пусть алое зарево справедливой мести охватит его!"
Много воды утекло с тех пор. Аллах дал ему храброе сердце, могучую силу, он дал ему женщину, равной которой нет в этом подлунном мире, он дал ему коня, с которым не может сравниться ни птица, ни горный поток, ни ветер. Аллах дал ему верных друзей. Что он, Гачаг Наби, сделал с этими сокровищами? Храброе сердце его стало нерешительным, могучая сила дремлет у теплого костра, лучший конь в мире стоит на привязи, а лучшая в мире женщина томится в темнице! В дверях возник Мирмамед.
- Наби,- сказал он, - есть слух, что по дороге к Гёрусу идет небольшой отряд казаков, везут продовольствие для русских. Разреши мне взять двадцать человек!
- Нет,- сказал гневно Гачаг Наби.- Нет! С сегодняшнего дня ни одного набега мелкими отрядами и по мелким случаям... Передай приказ: ни одному без моего разрешения из лагеря не выходить. Всех, кто вернется, никуда не выпускать. Когда все соберутся вместе, будет большой военный совет. Я все сказал, ступай.
- Я понял, Наби!- ответил Мирмамед и вышел. В пещере Диликдаша тем временем "бронзовые братья" на .чем свет стоит кляли Алова, его выдумку про "новых мусульман".
- Ни слуха ни духа. Я всегда говорил, что Алов, хоть и храбрый воин, а болтун,- говорил Мехти.
- Действительно, третий день и ничего. Что он там делает, хотелось бы мне знать? Может, слетать мне в Гёрус, на месте поглядеть в чем дело?- спрашивал Вели.
- Сцапают!
Мехти был старше брата на полчаса и поэтому пользовался у младшего непререкаемым авторитетом.
- Мехти, а во что верят христиане?
- В бога!
- Это я знаю! А какой он? Раз он разрешает есть свинину, пить вино, ходить женщинам с непокрытой головой, то какой же, это бог?
- Послушай, отстань,- прикрикнул Мехти, и младший, обидевшись, ушел в темный угол пещеры и принялся чистить уже трижды чищенное с утра ружье.
Мехти, не обращая внимания на детскую обиду брата, стал думать, как поступить дальше. Появляться в Гёрусе, конечно, опасно. Но нужно узнать, что сталось с Аловом, помочь ему, если он попал в беду. И потом, у них есть приказ самого Гачага Наби, и, не выполнив его, лучше не возвращаться. Просидев в неподвижности с час, Мехти поднялся, окликнул брата и сказал, что в любом случае им надо ночью побывать в Гёрусе.
Глава тридцать четвертая
Придя к "оку его величества" с очередными сведениями о поведении "новых мусульман", Алов улучил момент и сказал Карапету, чтобы тот дал знак Мехти, что можно приходить сегодня ночью за русскими. Карапет, обманув под каким-то предлогом капитана Кудейкина, вечером пришел к пещере Диликдаша, но ему сказали, что братья куда-то исчезли.
Мехти и Вели действительно пробрались к окраинам Гёруса, залегли здесь, дожидаясь, пока совсем не стемнеет. К их счастью, луна скоро спряталась за густыми облаками, и их обступила черная мгла. Пора было двигаться в город, но тут выяснилось, что они и .не знают куда идти и что, собственно, делать. Кругом понаставлены русские часовые, где этот дом проклятого армянского купца, неизвестно.
Между братьями началась долгая перебранка. Вели робко, правда, но валил все на Мехти, который договаривался с Аловом сам о месте встречи, но, выходит, так и не договорился.
- Все ты!- сказал Мехти.- Пристаешь с дурацкими расспросами. Ну, что ты привязался к русскому богу? Что он тебе - родственник, что ли, что ты постоянно расспрашиваешь о нем!
- Подожди, Мехти!- вдруг воскликнул Вели.- Кажется, когда вы говорили с Аловом, речь шла о какой-то чинаре на южной дороге.
- Теперь ты будешь спрашивать, что такое чинара, почему она растет, кто ее посадил.
- Нет, поверь мне, брат! Вы говорили о какой-то чинаре. Не поискать ли нам ее?
Мехти, ворча, согласился. Они исходили и исползали верст с десять, пока, наконец, действительно не обнаружили пыльную дорогу, а потом и густую чинару, росшую особняком на обочине. Из-за ее ствола появилась вдруг могучая человеческая фигура. И Вели тут же вскинул ружье, но Мехти дернул его за ствол и повалил брата на землю.
- Тихо,- шепнул он с яростью.- Ты что, на куропаток охотишься, дурень!
Человеческая фигура постояла немного неподвижно, затем братья услышали мужской голос: "Мехти, ты здесь, Мехти?" - позвал он.
- Это шайтан!- зашептал Вели.
- Молчи, пусть еще что-нибудь скажет. Может, это Алов.
- Алов не такой большой!
- Мехти,- снова позвал голос, уже громче и нетерпеливее.
- Здесь я,- откликнулся Мехти.
- Вы что одурели совсем что ли? Еще бы к утру явились! Скорее. Меня уже хватились, наверное.
Но дом спал. Только в окне комнаты Андрея трепетала близко поднесенная к стеклу свеча.
- Вход вон оттуда,- шепнул Алов.- Будьте осторожны, не свалите что-нибудь по дороге. Перебудите весь Гёрус. Много времени на разговоры не тратьте. Русские уже собрались и ждут. Пойдете вон в ту сторону прямиком, входите в лес и идите мимо "верблюжьей шапки". Там будут вас ждать наши люди с конями.
- Мы должны связать русских и завязать им глаза.
- О аллах!- воскликнул Алов.- Для чего связывать их, они же друзья.
- Так велел Гачаг Наби!- сказал упрямо Мехти.
- Так велел Гачаг Наби!- эхом повторил Вели.
- Шайтан с вами! Делайте, как лучше вам. Только убирайтесь отсюда поскорее! Через час я подниму шум!
- Это еще зачем?- спросил Мехти.
- Скорее, ради аллаха, так нужно.
Он скрылся в темневшем справа сарайчике, а братья осторожно, крадучись вошли в сени, а оттуда в приоткрытую дверь комнаты Андрея. Русские сидели, одевшись, на краешке дивана, и тут же вскочили на ноги, увидев гостей. Андрей поднял пистолет.
- Пистолет на пол!- шепнул Мехти.- Если вы хотите уйти с нами, слушайтесь во всем и не упрямьтесь. Мы должны вначале вас связать.
- Это еще что за новости?- спросил тихо Андрей.- Мы
что, воры или разбойники?
- Так нужно, такова воля Гачага Наби. А это закон для нас.
- Хорошо,- произнес Андрей спокойно.- Я дам себя связать, но к женщине вы не прикоснетесь.
Голос его был властным, и братья тут же согласились. Андрею связали руки и ноги, завязали глаза. Мехти кряхтя взвалил на плечи Андрея, а Вели взял беспомощную Людмилу за руку, и они вышли. Через полчаса ходьбы Мехти стал жаловаться, что Андрей тяжелый, как медведь. Вели ответил, что женщина тоже все время спотыкается, мука одна идти так.
