И новая волна паники охватила князя. А Клавдия Петровна не промолвила ни единого слова, но глаза ее широко раскрылись. И их голубое сияние было видно даже в полумраке темной комнаты.
- Да, да, заберу твою златокосую красавицу и увезу ее к себе, в горы...
- З-з-зачем она тебе?
Гачаг широко улыбнулся.
- Ну, это уже не твоя забота, генерал.
- Но это бесчеловечно!
- А посадить в тюрьму Хаджар Ханали-кызы, именуемую "орлицей Кавказа" и держать ее там в оковах, это по-человечески? Это по-мужски? Уж кто бы говорил, генерал!
- Но я велел, чтобы с ней там хорошо обращались...
- И именно поэтому ее попытались отравить?
- Не может быть!
- Может быть, господин губернатор, может быть. Больше скажу - так и было. Только мудрость Хаджар и преданность ее друзей упасли несчастную от гибели.
- Послушай, Гачаг, я не знал этого, клянусь господом. Давай договоримся ты уходишь отсюда с миром, а я завтра же с утра отпускаю Хаджар на все четыре стороны. Милуйся с ней, сколько тебе захочется, только уезжай отсюда, из Зангезура... Договорились?
- Почему ж ты раньше не попробовал договориться со мной, мой господин? Теперь, пожалуй, поздно...
- Нет, нет, сейчас самое время договариваться. Не забывай, дом охраняют, и стоит мне только крикнуть, как тотчас же сюда прибежит охрана. А с казаками, сам знаешь, шутки плохи.
Гачаг улыбнулся снова, еще шире прежнего.
- Во-первых, генерал не только не крикнет, но и слова не вымолвит без моего разрешения. Потому что мой острый дагестанский кинжал куда быстрее, чем самый расторопный слуга губернатора. Во-вторых - ваш дом окружен.
- Не может быть! Кем же?
- Моими друзьями.
- Гачаг говорит о грузинских бродягах?
- Ого! У генерал-губернатора осведомители едят хлеб не даром. Да, и грузинскими друзьями, и русскими, и армянскими. Но при этом надо сказать, в первую очередь, зангезурскими удальцами, с которыми я пойду хоть на край света!
Генерал-губернатор размышлял долю секунды. Вновь решил попробовать поторговаться.
- Ну, а если я все же выпущу из тюрьмы "кавказскую орлицу"?
Гачаг присвистнул.
- Поздно! Ее там уже нет. Пташка вырвалась на волю и теперь кружит высоко в небе!
- Не может быть... Где доказательства...
Ночной гость чуть помедлил.
- Хочешь доказательства? Вот они!
И, тряхнув головой, он снял каракулевую папаху. Пышные черные волосы волной легли на плечи.
- Хаджар!!!
- Вы же сказали мне, генерал, что мы обязательно еще встретимся! Вот и встретились. Но вы, кажется, не рады?
Грудь Хаджар ходила под напором ярости и праведного гнева.
Она медленно потянула из ножен острый клинок... И не миновать бы генералу смерти, если бы Клавдия, наслышанная об обычаях горцев, не сорвала в ту же минуту с головы шелковый платок, с которым никогда не расставалась и не бросила его перед гачагом...
Хаджар вложила безропотно кинжал в ножны. Нарушать заветы отцов? Нет, это ей не по душе.
Она подняла платок и протянула его княгине.
- Твое счастье, женщина, что ты не потеряла головы в этот решающий час. Тебе я отдаю жизнь твоего почтенного старца, за которую минуту тому назад самый щедрый гуляка не дал бы и копейки.
- Чем мне тебя одарить? - тихо спросила княгиня Клавдия.- Все, что у меня есть - все твое... Хочешь, возьми платья из Парижа, хочешь, бирюзу, привезенную из Ирана, хочешь - жемчуг с берегов Красного моря?
Но Хаджар ей ничего не ответила. Она вскочила на подоконник, тронула рукой тонкую ветку - и исчезла.
Только сейчас холодный пот прошиб генерал-губернатора. Да было ли все это наяву?
Тихо было в доме. Тихо и на темной улице. Спал город, спали деревья, спали вершины гор, омытые серебристыми потоками мягкого лунного света. Иногда разве взлает где-нибудь худая дворовая собака, которой приснилась добрая кость... Или конь заржет коротко, мотнув большой умной головой. И снова - все тихо.
Но тишине не суждено было длиться.
Незадолго до рассвета вдруг загорелся, запылал костер на вершине горы, поднимающейся над Гёрусом. А за ним другой, третий, десятый... Весь склон был в огнях!
А пробуждавшийся город вдруг разом поднялся на ноги, потому что в горах загрохотали выстрелы.
- Кто стреляет? - гадали полураздетые горожане, выскочившие во дворы и за ворота. И только потом догадались, что к чему, потому что, если прислушаться, чуткое ухо улавливало приветственные клики.
Просто удальцы в горах празднуют свою победу, которая состоялась и без сражения. Это поняли все - кто с радостью, кто с явным разочарованием.
Что делать? На всех не угодишь.
Стрельба была услышана и в губернаторской опочивальне. Как безумный, в одном исподнем выскочил генерал на балкон, и зрелище мерцающих огней окончательно затуманило его бесконечно утомленный мозг.
- Тушите! - закричал он истошно.- Тушите! Скорее! Срочно! Тушите этот огонь, пока он не объял всю великую империю! Пока он не спалил дом, в котором мы живем! Гасите это красное пламя!
Но - что кричать? Поздно...
КОНЕЦ
1 То есть губернатором, (разг.)
