Вскоре командующий 4-й воздушной армией генерал К. А. Вершинин написал в наградном листе:

"Тов. Середа подлинный герой... Он совершил несколько подвигов. Один из них состоит в том, что Середа получил задание разыскать войска 9-й армии, садился в расположении противника и выполнил задание. Вполне достоин высшей правительственной награды".

23 ноября 1942 года капитан П. С. Середа был удостоен звания Героя Советского Союза.

...С аэродрома Большой Должик летчики полка совершили последние вылеты в небе Донбасса. Тяжело и горько было оставлять родную донбасскую землю. Но в сложившейся обстановке на это временно пришлось идти.

И снова дороги. Наземный эшелон отправился за Дон, на полевой аэродром Койсуг, что южнее Ростова, летный состав - с задачей прикрывать Ростов от ударов вражеской авиации - расположился на аэродроме в северной части города. Очень нелегко прошло это перемещение. Особенно трудный путь выдался на долю техников и механиков.

Наступая, враг перерезал коммуникации Южного фронта в районе Миллерово. Значительная часть материальных запасов 4-й воздушной армии и весь резервный транспорт оказались отрезанными от основных частей. Машин не хватало, помощи сверху ждать не приходилось. Оставалось рассчитывать только на собственные силы и средства. Техникам и механикам из наземного эшелона пришлось тащить на себе тяжелые рюкзаки с инструментом, который не удалось погрузить на машины.

А в это время летчики полка активно включились уже в защиту Ростова с воздуха. Это была пора тяжелых воздушных боев, поскольку противник на данном участке фронта вновь имел превосходство в авиационных силах.

21 июля, отражая очередной налет гитлеровцев, пара наших истребителей командир полка Маркелов и лейтенант Семенов - сошлась с четверкой "мессершмиттов". Здесь нужно оговориться: в неблагоприятной для себя обстановке немецкие летчики в бой с нами не вступали. Но когда обеспечивалось двойное превосходство - тут они были готовы повоевать. И вот задымился самолет Маркелова: мотор поврежден, летчик ранен. Машина уже сорвалась в штопор, но Андрей Гаврилович все же смог вывести ее из опасного положения и резким скольжением сбить языки пламени, вырывавшиеся из-под капота.

До земли оставалось метров 500, когда мотор совсем замер. Маркелов перевел самолет в свободное планирование, подыскивая площадку для посадки, и вскоре удачно приземлился в посевах ржи.

Семенов продолжал бой с четырьмя "мессерами" один. Силы были, конечно, слишком неравны. Раненный, истекая кровью, он тоже вынужден был выйти из боя и умудрился посадить машину, не выпуская шасси, в приазовских плавнях. С трудом выбрался летчик из самолета, который медленно погружался под воду.

Через несколько часов его подобрали бойцы нашей наземной части и отправили в госпиталь. Так закончилось полное драматических событий пребывание Семенова в нашем полку - из госпиталя к нам он уже не вернулся. Известно, что воевал летчик на разных фронтах до самой победы, к концу войны имел на своем счету 550 боевых вылетов и 8 сбитых самолетов врага.

А что же Маркелов? Бойцы-пограничники, наблюдавшие за воздушным боем с земли, разыскали его в ржаном поле. Оказав первую медицинскую помощь, посадили летчика на попутную машину, и через четыре часа после вылета он снова был на полковом аэродроме - с перебинтованной рукой и ногой. Тут же позвав старшего инженера полка, Маркелов приказал послать за своим самолетом команду техсостава. Старшим команды был назначен техник Б. Г. Кузнецов-Щербин, в помощь ему выделили механиков Белобородова и Глыбина, а также мастера по электрооборудованию Стрекалова.

Выехав на двух автомашинах-полуторках к месту вынужденной посадки Маркелова, они, конечно, не думали о том, какие испытания выпадут на их долю. Ехали быстро - торопились добраться к самолету до наступления темноты. Кузнецов-Щербин все время сверял маршрут с картой, на которой командир точно обозначил местонахождение машины, - в районе селения Чалтырь близ шоссе Ростов - Таганрог. Минут через тридцать их остановили бойцы подразделения морской пехоты, контролировавшие дорогу, и предупредили, что дальше ехать рискованно наших войск впереди уже нет. Приказ, однако, нужно выполнять - самолет нельзя оставлять врагу, и машины снова тронулись в путь.

Через некоторое время еще остановка: дорогу пересекал противотанковый ров, через него был перекинут сомнительной прочности деревянный настил, который мог быть и заминированным. Но наших техников это не остановило - они тут же изобрели хитроумный способ проверки. Связав три запасных ската от полуторки и толкнув эту резиновую "бочку" по настилу, сами залегли поодаль за пригорком и стали наблюдать, что произойдет. Трал перекатился по настилу на другую сторону рва, взрыва не последовало - значит, можно спокойно ехать дальше. Еще один ров миновали с такими же предосторожностями.

Наконец свернули на грунтовую дорогу, отмеченную на карте Маркеловым, и увидели во ржи самолет. Только не успела команда как следует осмотреть его вокруг начали рваться мины. Очевидно, противник занял Чалтырь и на всякий случай решил прочесать местность. Техники укрылись в близлежащих окопах, благо поле было изрыто ими, как норами. Минометный обстрел продолжался около получаса. Наползали сумерки. Но вот минометы замолчали, и техники поспешили к самолету. В бодром рабочем темпе - минут за 15 - 20 - сняли с него крылья, погрузили их на одну машину, фюзеляж - на другую, привязав его покрепче к бортам, и направились в сторону шоссе.

Мчались на большой скорости. На горизонте полыхало яркое зарево - горел Ростов. Прибыли наши товарищи на аэродром уже затемно, но полк там не застали - его срочно перебросили в Койсуг, под Батайск. Оставалась лишь небольшая группа техсостава. Кузнецову-Щербину предстояло вместе с командой и самолетом Маркелова самостоятельно перебираться через Дон, к новому месторасположению полка.

Над Доном стоял грохот взрывов, сопровождаемый ревом моторов, многоголосьем метавшихся у моста людей.

Кузнецов-Щербин решил дождаться ночи. Команда вернулась в город и на одной из улиц запаслась бревнами - на случай, если самим придется заделывать пробоины в настиле моста. Расчет был верный: в ночной темноте перебрались на противоположный берег сравнительно спокойно, и бревна пригодились подкладывали их под колеса, когда приходилось проезжать наиболее крупные пробоины. Наконец, Кузнецов-Щербин отрапортовал командиру полка Маркелову о том, что его боевая машина возвращена в строй. Через два дня самолет снова поднялся в воздух и долго еще работал на нашу победу.

Войска Южного фронта, выйдя из-под охватывающего удара 1-й немецкой танковой армии, 24 июля отошли за Дон, оставив Ростов. Противнику удалось захватить плацдармы в районах Цимлянской, Николаевской, Раздорской и Батайска. Воспользовавшись здесь превосходством в живой силе и технике, немцы фактически без паузы приступили к наступательной операции по захвату Кавказа под кодовым названием "Эдельвейс",

Начиналась героическая битва за советский Кавказ, в которой довелось участвовать и нашему полку. Он получил новую задачу и перешел к боевым действиям на ставропольском (а в те годы ворошиловском) направлении.

К предгорьям Кавказа

Со смешанным чувством тревоги, боли и неиссякаемой надежды на то, что скоро погоним ненавистного врага прочь с нашей родной земли, покидали мы аэродромы в населенных пунктах, разбросанных по берегам Дона. Армия отступала, мы - вместе с нею.

Короткая передышка в ставропольском хуторе Терновский дала нам возможность как бы перевести дыхание, осмотреться, собраться с мыслями. Полк на пять суток был выведен из боев, с тем чтобы привести в порядок оставшиеся в нем немногочисленные боевые машины. Без дела мы, разумеется, не сидели, наоборот, царила напряженная рабочая обстановка. И все-таки эта неожиданная степная тишина, словно чудом подаренная нам посреди неумолчного грохота войны, возвращала памятью в довоенные дни, согревала беззаветной верой, что мы отвоюем, вернем себе счастливую мирную жизнь.