В мае - июне развернулись активные военные действия в районе Харькова. Первыми 12 мая перешли в наступление войска соседнего Юго-Западного фронта. За три дня боев они продвинулись из района Волчанска на 18 - 25 километров, а от барвенковского выступа на 25 - 50 километров. Однако закрепить этот успех не удалось. Вновь ожила армейская группа Клейста. 17 мая ударная группировка врага, поддержанная с воздуха крупными силами авиации, перешла в наступление из района Славянска и Краматорска.

Чтобы помешать этому, на поддержку наших двух армий были брошены основные авиационные силы Южного фронта, в том числе и наш полк, который перебазировался на полевой аэродром Голубовка, поближе к району боевых действий.

Голубовка - небольшой городок в Донбассе, на окраине - шахта, возле которой - два террикона, служившие летчикам хорошими ориентирами при возвращении с заданий. Четко спланированные улицы, зеленые сады вокруг домов, красивый парк в центре. Городок радовал глаз опрятностью, уютом, зеленью, хотя все это опалила своим дыханием война. И все-таки часто впоследствии мы вспоминали шахтерский поселок, где провели почти два месяца.

В этот период произошли важные изменения в структуре наших ВВС, которые довольно быстро принесли положительные результаты. Были созданы воздушные армии фронтов, а ВВС общевойсковых армий упразднены. Прежде всего это дало возможность использовать всю авиацию фронта целенаправленно, массированно, по единому плану, более эффективно осуществлять авиационную поддержку войск. На базе ВВС Южного фронта была создана 4-я воздушная армия. В приказе Наркома обороны от 7 мая 1942 года говорилось:

"В целях наращивания ударной силы авиации и успешного применения массированных авиаударов объединить авиасилы Южного фронта в единую воздушную армию" {5} .

Командующим был назначен генерал К. А. Вершинин. Теперь до победного мая 1945 года боевой путь 88-го истребительного авиаполка связан с этой армией. Наш полк включался в состав 216-й истребительной авиадивизии и находился в ней до осени 1942 года - до ухода на перевооружение в Закавказье.

Эти нововведения мы сразу ощутили на себе: более четко и конкретно стали формулироваться боевые задачи, заметно улучшилась связь с наземными частями, информация о положении на фронте, в наших действиях появилась большая свобода маневра.

В то же время возросла требовательность к работе командования и штаба полка. От нас справедливо ждали постоянной боеготовности, оперативного выполнения заданий, своевременного представления боевых донесений, особенно о вылетах на разведку. Наконец, более организованно и постоянно стал проводиться контроль всей нашей работы. Так, с 18 по 26 мая - в период пребывания полка в Голубовке - политотдел 4-й воздушной армии провел проверку партийно-политической работы и боевой подготовки в нашей части. Не без удовлетворения приведу данные из архивных документов, свидетельствующие о положительных результатах этой проверки.

"В эскадрильях практикуется наглядная агитация на примере лучших летчиков и техников. Так, в 1-й эскадрилье на плакате показана работа техников, которые обеспечили более 200 боевых вылетов без единого отказа материальной части: Бушуев - 233, Годерзишвили - 269, Макарчук - 265, Воробьев - 200...

Проведена большая работа по росту членов партии. За 1942 год парторганизация выросла на 33 человека, а с начала Великой Отечественной войны - на 84 человека...

Хорошо организованы занятия по военно-теоретической подготовке. Во 2-й эскадрилье проведены беседы с летным составом о том, как правильно пользоваться прицелом, о продолжительности пребывания над полем боя за счет экономии горючего и другие. На плакатах показано, как правильно вести стрельбу по самолетам противника. Разработаны расчетные таблицы проекции самолетов противника Ме-109 и Ю-88 в прицеле на дистанции от 1200 - 800 метров и менее. Эти таблицы есть на доске приборов в кабине каждого самолета..." {6}

Результаты проверки тогда порадовали нас. Конечно, необходимо сказать и о кропотливой работе командования полка, партийной и комсомольской организаций во главе с их секретарями П. А. Митяевым и И. Е. Носенко. Немалую роль играл и личный пример командира полка. Отнюдь не абстрактными категориями были для него понятия воинской чести, взаимовыручки и товарищества, самоотверженности в бою. Вот, к примеру, эпизод, в котором сам он в полной мере проявил эти качества.

13 июня командир звена старший лейтенант Николай Семенов вылетел на боевое задание. При взлете с сильным боковым ветром на самолете И-16 от большой перегрузки лопнула траверза правой амортизационной стойки шасси и шаровой болт. Стойка отклонилась в сторону от нормального положения под прямым углом. Лопнул также трос механизма шасси, что исключало возможность уборки его обеих стоек. Посадка при таком положении могла привести к катастрофе, поскольку правое колесо встало поперек по отношению к левому. Видеть это Семенов из кабины самолета, конечно, не мог. Он понял лишь, что не может убрать шасси, а следовательно, и идти на боевое задание.

Взлет с земли наблюдал майор Маркелов, который увидел, что машина повела себя странно - летит с вывихнутой правой стойкой, словно журавль с перебитой ногой. Оценив серьезность положения, командир принял молниеносное решение: распорядился быстро приготовить к вылету учебно-тренировочную машину УТИ-4 и на ее борту мелом крупно вывести одно слово приказа: "Прыгай!" (Раций на истребителях И-16, как я уже говорил, в то время не было.)

Уже через несколько минут Маркелов взлетел и пошел на сближение с Семеновым. Тот кружил над аэродромом, заметив выложенный на летном поле запрещающий посадку знак и не зная, что делать дальше. В это время и оказался с ним рядом самолет Маркелова с четкой надписью на борту. Николай, поняв приказ, набрал высоту и отлетел подальше от аэродрома и разбросанных поодаль домиков Голубовки. Маркелов рассчитал правильно: ценой потери машины он спасал жизнь летчика.

И вот Семенов выпрыгнул из кабины с парашютом. Приземлился он благополучно.

- Так-то, старший лейтенант. Конечно, жалко машину - немного их у нас осталось. Но люди - дороже, - заметил Маркелов, когда летчик пришел на аэродром.

Семенов благодарно взглянул на Маркелова, оценив его высокие, поистине отцовские чувства, и молча пошел переодеваться. Любые слова показались бы ему в эту минуту лишними.

В дни нашего пребывания в Голубовке к нам прибыло пополнение - группа девушек - укладчиц парашютов и мастеров по вооружению. Кто-то из летчиков удачно и по-доброму пошутил на их счет: "Залетели и к нам первые ласточки!" До этого женщин в полку не было. И вообще, конечно, война - далеко не женское дело. Но обстоятельства военного времени порой ломали самые стойкие жизненные представления мирных дней.

Так вышло и в данном случае. Укладка парашютов - дело не такое простое, как может показаться на первый взгляд. Тут нужна и аккуратность, и внимательность, и даже в какой-то мере физическая подготовка. До этого обязанности парашютоукладчиков выполняли два скромных паренька-сержанта.

И вот на летном поле появились "первые ласточки". Они так стайкой и ходили и, честно говоря, производили поначалу довольно забавное впечатление - в мешковато сидевших на них мужских гимнастерках, в больших кирзовых сапогах на стройных девичьих ножках. Было девчатам лет по 18 - 19. Почти все из Астрахани. Когда началась война, они пришли в райвоенкомат с просьбой направить их на фронт. Там посмотрели на девушек с недоверием, но прямым отказом обижать не стали, пообещав: "Ждите!" И начали они терпеливо ждать, время от времени наведываясь в военкомат. Через несколько месяцев девчат направили в Астраханскую школу младших авиационных специалистов, где два месяца они обучались всяким техническим премудростям. А потом уже воинский эшелон повез их на фронт - добились своего.

В пути девчата натерпелись страха: эшелон несколько раз подвергался вражеским бомбежкам. Но вот они и на фронте, в окружении бравых пилотов, которые добродушно и весело подтрунивают над "солдатами в юбках". Однако ни постоянные шутки, ни напускная бравада летчиков не могли скрыть определенную юношескую застенчивость и явно прорывающееся удовлетворение таким необычным соседством.