- Это большая потеря. Сожалею, что разрешил идти на задание вам обоим...
Андрей Гаврилович Маркелов в этот вечер, последний наш вечер в Бохониках, не стал проводить традиционного разбора боевых вылетов.
- Надо бы сообщить жене Волкова, - как-то устало, машинально сказал мне и тут же добавил: - Надо, да некуда. Все ведь где-то в дороге...
Жена Волкова Таисия Ивановна вместе с двухлетней дочкой, как и семьи других наших однополчан, находилась в пути на восток. Поезд увозил их все дальше от линии фронта, от этих бомбежек, которым регулярно подвергались и Винница и наш аэродром. Во время гитлеровских налетов натерпелись страха женщины и дети, испереживались за них и мы. Да оно и понятно, жилые дома в авиагородке находились в каких-нибудь 400 - 500 метрах от летного поля. Наш полк хотя и перебазировался в Бохоники, но на аэродроме дозаправлялись самолеты других частей, производили вынужденную посадку поврежденные в боях машины, приземлялись самолеты, осуществлявшие связь с командованием фронта.
В этой обстановке нужно было срочно организовать эвакуацию семей личного состава.
Изрешеченный пулями состав все-таки добрался до Харькова, а оттуда наши семьи разъехались по всей стране - кто куда решил.
Запомнилась мне в те последние наши дни в Бохониках еще одна деталь. Командир полка, тяжело переживая гибель Владимира Волкова, достал из планшета пачку папирос и, протянув их мне, сказал:
- Спрячьте в сейф, Георгий Андреевич. Да не забудьте о ней в день нашей победы...
А папиросы те вручил нам генерал Шелухин. Неделю назад он знакомился с командирами эскадрилий. Разговор был доверительный, деловой, но короткий Шелухин торопился. Уже прощаясь, командующий достал из машины несколько пачек папирос:
- Вот возьмите, - передал их Маркелову. - Я не курю. Раздайте вашим орлам.
На папиросах золотилась марка - "Триумфальные". Маркелов отдал по пачке командирам эскадрилий, одну взял себе, и тут его осенила мысль:
- Друзья! Обратите внимание на название - "Триумфальные"! Это ведь знак победы, ее предвестие. Знаете, где мы раскурим эти папиросы? В Берлине! В день нашего триумфа!..
Пройдет четыре долгих и трудных года. 9 мая 1945 года наш полк встретит на аэродроме в небольшом немецком городке Пазевальке, неподалеку от Берлина/
Мне рассказывали про тот день. Утром прилетел поздравить полк с самым счастливым праздником бывший командир полка гвардии полковник А/ Г. Маркелов, ставший заместителем командира авиационной дивизии. Невозможно описать радостную взволнованность, полноту чувств наших воинов в тот незабываемый день. И вот настал момент, когда майор Ф. А. Тюркин, бывший мой помощник, а с осени 1943 года начальник штаба полка, достал из сейфа заветную пачку "Триумфальных", в которой было 20 папирос.
Андрей Гаврилович Маркелов раздал по штуке каждому, кто прошел с полком от Винницы до Берлина. И хватило тех папирос всем - немного осталось наших однополчан...
А пока что шел только июль сорок первого. На следующий день после нашего дерзкого налета на Полонное 88-й истребительный авиационный полк перебазировался на аэродром Счастливая. Название его звучало милым сердцу, но грустным напоминанием о недавних предвоенных днях. Но позади уже остались Винница, Бохоники... Фронт быстро продвигался на восток. Через 10 дней после нашего перелета Винница была оккупирована гитлеровскими войсками.
Многочисленные сооружения и имущество Винницкого авиагородка противнику не достались. Накануне вступления в город фашистов по решению начальника 30-го района авиационного базирования все постройки на его территории были сожжены. Комендант нашего авиагородка Д. К. Люшников входил в состав команды, выполнявшей этот приказ. Он и рассказал, как все произошло. Трудно, конечно, было своими руками уничтожать то, что столько лет служило верой и правдой. Однако иного выхода в сложившейся обстановке не оставалось.
Мы же к тому времени обживали новый полевой аэродром, с которого продолжали боевые действия до нового перебазирования.
Первые дни войны многое изменили в наших представлениях о работе штаба. Мы уже получили некоторый опыт, и невольно одолевали беспокойные мысли, как лучше построить нашу работу, на чем сосредоточить основное внимание в условиях, когда перед тобой постоянно встают все новые и новые вопросы, от решения которых зависит успешное выполнение боевых задач. Многое из того, чему нас учили в академии - классическая форма. предварительной оценки обстановки, подготовка данных командиру для принятия решения, оформление его в виде боевого приказа или распоряжения, доведение их до исполнителей, организация взаимодействия с соседними авиационными частями, - почти не применялось в практике моей работы в начале войны.
Боевую задачу мы получали из штаба дивизии, как правило, по телефону или по телеграфному аппарату за минимально короткий срок до вылета - минут за пятнадцать, а то и меньше. Я успевал лишь записать ее содержание, нанести район действий на карту и доложить командиру полка. Командир чаще всего находился на стоянках самолетов среди летчиков, поэтому и они тут же получали представление о боевом задании. А решение командира я или кто-то из моих помощников записывали вчерне и уже после вылета оформляли начисто в книге боевых распоряжений.
В штаб дивизии мы докладывали четко, оперативно: называли время вылета, сколько самолетов ушло на боевое задание, кто ведущий группы, когда ориентировочно ожидается посадка. Особенно ответственный момент в нашей работе наступал после возвращения летчиков с задания. Нужно было как можно быстрее опросить их - с каким противником и где встречались, какое он оказывал противодействие, сколько было уничтожено самолетов и другой техники врага, уточняли количество израсходованных боеприпасов, выясняли все, что было замечено летчиками на маршруте полета. На основе этого опроса тут же составлялось боевое донесение, в котором указывались также и свои потери, затем это донесение передавалось в штаб дивизии. Очень часто от нас требовали немедленного доклада о результатах вылета. Тогда мне приходилось, уже не дожидаясь составления боевого донесения, докладывать то, что я узнал от летчиков при их опросе.
В конце дня, когда летчики уходили на отдых, а техники приступали к ремонту поврежденной в боях материальной части, в штабе полка подводились итоги боевой работы. Мы вели журнал боевых действий - эту своеобразную хронику нашей повседневной военной жизни, оформляли документы, которые нужно было представлять в штаб дивизии по табелю срочных донесений, составляли заявки на различные виды довольствия личного состава. Предметом особой заботы для меня была организация частых перебазирований полка при вынужденном отходе наших войск в глубь страны, поддержание устойчивой связи со штабом дивизии, обеспечение охраны аэродромов и хотя бы минимально удовлетворительных условий нашего фронтового быта. Однако самой тяжелой была обязанность извещать родных и близких о их погибших сыновьях, мужьях и отцах. Эти извещения уже в первые дни войны получили в народе название "похоронок". Горестно было их писать и отправлять. Но шла война - пока что только июль сорок первого...
Над Днепром
К середине июля на Юго-Западном фронте сложилась очень тяжелая обстановка. Враг рвался к Киеву. На ближних подступах к украинской столице шли упорные бои. Нашим войскам удалось отразить первый натиск фашистов, сорвать их попытку овладеть Киевом с ходу. После ряда контрударов наша 5-я армия закрепилась в Коростеньском укрепленном районе. С запада путь к городу преградили войска Киевского укрепленного района.
Однако на левом крыле фронта, на южных подступах к столице Украины, где в это время действовал наш полк, положение становилось критическим. Захватив Белую Церковь, танковые дивизии противника создали серьезную угрозу выхода в тыл 6-й и 12-й армиям Юго-Западного фронта.
В этой обстановке главнокомандующий войсками Юго-Западного направления Маршал Советского Союза С. М. Буденный потребовал от фронтового командования решительных действий, приказав бросить против наступающих вражеских войск в первую очередь авиацию. Командующий фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос, выполняя приказ, так сформулировал задачу командующему ВВС фронта генерал-лейтенанту авиации Ф. А. Астахову:
