Едва только Тимошка исчез, ожесточенно мотая длинными ушами, Вася уставился на простершуюся над ним большую зеленую ветвь, она отходила от березового ствола метрах в трех от земли. Вася изо всех сил цеплялся за ее струящуюся листву, но небо опять стало чернеть, сходиться в одну точку и опадать, резкий знобящий порыв ветра сорвал убитую морозом, жухлую листву, закружил и понес, рассеивая дождем по земле. И Вася, уже не тридцатисемилетний мужчина, а подросток лет двенадцати, идет по густому, сумрачному лесу. Июнь был в самом начале, и от липового цвета кружилась голова, налитый густым солнечным полумраком лес звенел птичьими голосами, был переполнен торжествующей скрытой силой, природа безостановочно и слепо творила жизнь. Вася не думал и не догадывался об этом, в душе Васи все больше полнилось это непрерывное торжество творчества, и он тоже готов был и хотел сделать что-нибудь необычное, но не знал что.

Сердце его было изумлено и даже напугано незнакомыми ощущениями и порывами, он шел дальше и дальше, все было живое вокруг, все дышало, волновалось. Он сейчас представить себе не мог, что всего полчаса назад хотел умереть от горя и что причиной этому была обыкновенная девочка, правда, очень хорошенькая, он совершенно случайно увидел из-за густого орехового куста, как она, крепко зажмурившись, подставляет лицо для поцелуя Севке Валуеву, и тот, неумело обхватив ее за шею, целует раз и другой... Но самое непереносимое было даже не это, а то, что лучший его друг Яшка Полуянов, тоже увидевший целующуюся парочку, вместо того чтобы возмутиться, воровато оглянулся, шмыгнул носом и опять нырнул в зелень, самого Васи он или действительно не разглядел., или сделал вид, что не видит.

Потрясенный этим двойным невиданным предательством, со стороны девочки, дружившей с ним уже больше двух месяцев, и со стороны лучшего друга, и больше всего опасаясь, что его увидят или предательница, или счастливый соперник, или его лучший друг, Вася, переползая от куста к кусту, выбрался наконец в безопасное место и, не разбирая дороги, бросился в лес, и вот теперь боль постепенно притуплялась, в душу непрерывно переливались солнечное могущество леса, и то, что раньше казалось непереносимой обидой, заслонялось теперь открытием, пусть еще смутным, зыбких связей всего его существа с зеленым и вечным миром.

Уже начиная уставать, Вася услышал какой-то тихий, тючти хрустальный звук и замер. Звук пропал, затем опять повторился. Задрав голову, Вася опрокинулся в ярко проступившую между вершинами деревьев синеву неба, хрустальные звоны рождались именно там. Старый березняк, вперемешку с редкими старыми, косматыми елями с уже начинавшими сохнуть отвислыми бахромчатыми нижними ветвями, стал мрачнеть и сгущаться. В пространстве между деревьями Вася увидел огромную ель и вначале даже оторопел-так много она занимала места. Вася восхищенно присел на корточки, затем повалился в высокую траву навзничь. Ель головокружительно пронзала небо, и вокруг ее недосягаемо острой вершины кружилось бездонное голубое небо, зажмурившись, Вася переждал, пока в ушах пройдет тихий надоедливый писк, словно в ухо попал комар, по и с закрытыми глазами он видел острую вершину старой ели, плавно кружащуюся в небе. Такое большое дерево должно расти много-много лет, он даже не мог себе представить сколько, высокая трава надежно укрывала его со всех сторон. Старая ель стояла поодаль от остальных деревьев, вокруг нее как бы образовалась веселая поляна, вся в разнотравье-и тут и там пестрели крупные гроздья лесных колокольчиков, толстые золотистые шмели то и дело садились на их лиловые раструбы. По пути попался обросший густым плотным мхом ствол упавшего дерева, Вася отступил назад на несколько шагов, разогнался и перемахнул через поверженного временем великана, он не удержался от хвастливой мысли о своей ловкости и силе, вспомнив тщедушного Севку Валуева. Он им еще припомнит, и Севке и Яшке Полуянову, особенно Яшке! Предательское равнодушие Яшки было особенно обидным, и Вася постарался припомнить о Яшке все плохое, что знал о нем, и прежде, невероятное устройство Яшкиных глаз, которому не переставал удивляться их класс: Яшка мог одновременно смотреть в противоположные стороны и уверял ребят, что, стоя беком к доске и выводя решение задачи, видит происходящее на последних партах, по этой причине ему особенно любили подсказывать. В классе его звали просто косым Яшкой, врачи называли его случай расходящимся косоглазием, но сути это не меняло.

Незаметно березы u ели сменились редкими старыми дубами и затерянными в них островами кленов и лип, местность повышалась, и скоро Вася наткнулся на обломок известковой скалы, за ней на другой, третий, за ними еще и еще. Нагромождение камня густо поросло лещиной, дубняком, Васе представилось, что еще несколько шагов-и перед ним откроется сказочный замок с его тайнами, с его удивительными обитателями, и он с заблестевшими глазами ринулся по скалам вверх. Во всем вокруг ощущалась какая-то особая чистота и нетронутость, присутствия человека не было видно, хорошо бы построить здесь шалаш и прожить робинзоном все лето, подумал Вася, все будут сначала охать и жалеть, а потом совсем забудут его, а к осени он выроет теплую землянку, сложит из камней печь, натаскает много-много дров, заготовит орехов и грибов и останется зимовать. Лет через пять он отрастит бороду, как у Робинзона Крузо, загорит до черноты и какнибудь проберется в город и придет в класс, то-то будет удивления!

Фантазии становились ярче, Вася встречался и с матерью, и с младшей сестренкой Лидой, и с отцом, вечно погруженным в какие-то свои чертежи, и, разумеется, с Севкой Валуевым, своим теперь уже непримиримым врагом. Севке он совал кулаком в нос... да нет, и этого он не делал, он лишь презрительно щурился, смотрел на этого тщедушного Севку и не замечал его. Потом классная руководительница представляла его классу,то и дело поправляя роговые очки, она говорила о героизме, о выпавших на его жизненном пути испытаниях и о совершенном, несмотря на них, величайшем научном открытии...

Взбираясь между известковых скал, Вася раздвинул заросли ореховых кустов и, стараясь не дышать, попятился дазад, придерживая руками тонкие ветви лещины, он оставил лишь крошечный просвет. Между двух известковых выступов открывалась укромная ложбина, со всех сторон защищенная густыми зарослями. Увидеть ее можно было лишь сверху, с того места, где оказался сейчас Вася, теперь он во все глаза глядел на лисий выводок из четырех щенков. Он застал их во время еды, лисята с урчанием терзали уже задушенного, довольно крупного зайчонка, а старая лисица лежала чуть поодаль и внимательно глядела на свое прожорливое семейство умными отсутствующими глазами. Застигнутый открывшейся ему тайной и темной стороной жизни-одно уничтожало другое, - Вася вторично за день столкнулся с жестокой изнанкой жизни. Ему было стыдно своей жестокости, но он так и не смог оторваться от лисьего обеда, пока щенки не разгрызли и не уничтожили все, вплоть до головы. Лисята долго отнимали ее друг у друга, и наконец она досталась одному, самому крупному и сильному, и он тут же шмыгнул в сторону, забился под куст и стал усердно трудиться над добычей, а если кто из братьев или сестер делал попытку приблизиться, лисенок злобно морщил нос и угрожающе ворчал, свирепо ударяя перед собой лапами. Старая лисица продолжала спокойно лежать с мудро-отсутствующими глазами, она сделала свое, и дальше уже было не ее дело, дальше творила природа. Лисенок все-таки одолел неокрепшую голову зайчонка и стал лакомиться ее содержимым, подбирая с земли длинным розовым язычком любую крошку, но этого искушения не выдержали остальные и скопом ринулись на лакомство. От отвращения у Васи судорога перехватила горло, он хрустнул сучком. Старая лисица, казалось глубоко задремавшая, мягко вскочила развернувшейся пружиной и неслышно тявкнула. Мелькнув хвостиками, лисята исчезли с ошеломляющей быстротой, Вася успел заметить вход в нору под одним из известковых выступов, бывшую когда-то жильем барсука. Исчезла и сама старая лисица, осталось лишь несколько клочков грязной заячьей шерсти...