Маккартни говорит: «Мы с Джоном сочиняли песни, когда пришли все наши дельцы и спросили: «Хотите быть владельцами собственной компании?» Мы ответили: «Хотим, только не половины компании». А когда компания была создана, мы внезапно поняли, что это будет вовсе не наша компания: она входила в какую-то еще компанию. Мы совершили большую ошибку. Надо было сказать: «Раз это наша компания, то пусть она полностью будет наша, а вам мы выделим небольшую долю». Но мы были слишком наивными и ничего не понимали в этих делах с акциями». Пол с усмешкой добавляет: «Думаю, что нас просто обчистили».
Компанию назвали «Нозерн сонг», «потому что мы приехали из Ливерпуля и здесь уже была компания с названием «Саузерн сонгз». В течение последующих тридцати лет эта компания, созданная для защиты сотрудничества Леннона и Маккартни, была объектом бесконечных юридических споров. По иронии судьбы она станет впоследствии одной из причин их размолвки.
Однако понимание того, что произошло, пришло гораздо позже. А когда заключалась эта сделка, они были молоды и, как говорил Маккартни, наивны. Они были на гребне славы и купались в ее лучах. Пластинки «Битлз» занимали верхние строчки хит-парадов, их появления сопровождались буйными выступлениями поклонников, а к концу 1963 года их имена не сходили с первых страниц всех английских газет. Денежными вопросами, по их мнению, занимался Эпстайн.
Маккартни вспоминал: «Мне говорили: «Но ведь «Битлз» равнодушны к деньгам». Это просто миф. Мы часто сидели с Джоном и рассуждали: «А теперь давай сочиним плавательный бассейн». И говорили мы это не дурачась, поскольку знали, что, сочинив песню, можем заработать на плавательный бассейн».
По словам музыкального критика Уильяма Манна, статья которого была помещена в августовском номере «Таймс», они могли «сочинять» не только «плавательные бассейны». 27 декабря 1963 года была напечатана его статья по поводу второго альбома «Битлз» «With the Beatles», в которой особое внимание критик уделил композиции Леннона «Not a Second Time». Манн писал: «Создается впечатление, что они одновременно думают и о гармонии, и о мелодии, так четко вплетается в мелодию основная тоника септим и нон, а нижняя медианта звучит так естественно, как Эолов каданс в конце «Not a Second Time» (секвенция, завершающая «Песнь о земле» Малера)». Сейчас подобная оценка кажется довольно нелепой, однако, с точки зрения сегодняшнего дня, вообще многое из происходившего тогда кажется нелепым.
Объяснений тому, что происходило в то время, существует множество, в зависимости от точек зрения обозревателей. Это связывают и с сексуальным взрывом, и с пробуждением социального сознания, символизировавшим начало новой эпохи. Объясняют это реакцией на связь военного министра Профьюмо с проститутками по вызову и на шпионский скандал, который непосредственно был связан с приходом к власти партии лейбористов. Называют это циничным раздуванием популярности, устроенным средствами массовой информации в отсутствие по-настоящему интересного материала, а также музыкальным протестом поколения в условиях нависшей тени атомной бомбы.
А может быть, это просто был старомодный рок-н-ролл, всегда вызывавший истерию, но на этот раз в оригинальном исполнении четверки молодых людей с чувством юмора, составлявших единый ансамбль, привлекательных, раскрепощенных, внешне похожих, с оригинальными прическами и провинциальным акцентом, очаровавших всех своим стилем и остроумием.
В то время «Битлз» сами не понимали, в чем секрет их популярности, и даже не знали, что об этом говорят. Эоловы кадансы? Спустя семнадцать лет Леннон скажет: «Тогда я даже и не знал, что это такое. Это были просто аккорды, такие же, как и другие». Они были слишком заняты, чтобы беспокоиться о всяких заумных вещах, хотя и выискивали какие-то эффекты, воодушевлявшие публику. Кенни Линч, который ездил с ними на гастроли в начале 1963 года, вспоминал: «Джон и Пол сказали, что хотят вместе подходить к микрофону, тряся при этом головами и напевая «о-о-о». Я сказал, что их посчитают за пару гомиков, но они не послушали меня и сделали по-своему, и это стало очень важным и чрезвычайно популярным моментом их выступления». Элвис Пресли крутил задом, а «Битлз» в ответ на это сделали отличительным знаком своего ансамбля припев «йе-йе-йе», который Джим Маккартни упрашивал Пола заменить более приличным «да-да-да».
Вскоре все разговоры и песни «Битлз» стали тонуть, в какофонии воплей, возникающих при каждом их появлении на сцене. Ансамбль, который гордился своими музыкальными способностями, стал жертвой собственного успеха. Они купили новые усилители «Voks AC60» взамен старых «AC30S», но это лишь немного улучшило положение, они по-прежнему не слышали своей музыки. Невозможно даже было вести отсчет, чтобы одновременно начать песню, - такой стоял бедлам, и часто они не могли синхронно закончить композицию. Однако для фанатов, охваченных массовой истерией и доводивших себя криками до неистового экстаза, это не имело значения.
Но в то время, когда вышла их первая пластинка «Love Me Do», никто не мог себе такого представить. Когда «Битлз» давали свой первый крупный концерт в Питерборо вместе с поющим йодлем [Йодль - манера пения у альпийских горцев] Айфилдом, то были встречены гробовым молчанием. Ненамного лучшей была реакция публики и во время их турне в начале 1963 года, когда их пятый, последний по счету номер завершал концертную программу Элен Шапиро. Единственный заслуживающий внимания инцидент произошел, когда «Битлз» выставили из танцзала гольф-клуба при отеле «Краун энд Майтэ» в Карлайзле за то, что они были одеты в кожаные куртки.
Для крупномасштабной зрелищной индустрии «Битлз» по-прежнему оставались бандой лохматиков из Ливерпуля, и все попытки убедить крупных менеджеров ангажировать ансамбль были так же трудны, как и возможность получения контракта на запись грампластинок. По этой причине Эпстайн начал организовывать собственные концерты. Вместе с братом Клайвом он основал компанию, которой дал громкое название «NEMS Enterprises». Контора компании располагалась в комнате над семейным фирменным магазином. Громкого дебюта не получилось, первое выступление «Битлз» компания организовала в приморском кафе в Чешире. После подсчета всех расходов оказалось, что доход Эпстайна составил немногим более одного фунта, однако к октябрю 1962 года дела пошли лучше.
