Отец, кажется, не обращает никакого внимания на затхлость и запустение, давно взявшие в плен недра старинного особняка, а вот мне не по себе. Даже немножко страшно, хотя знаю: нечего бояться, пока он рядом со мной. Карлин Нивьери. Мой отец.

Мы и раньше нередко вместе выполняли заказы. Вернее, выполнял он, а я больше смотрел. Только не во все глаза, а «во все руки». И очень жалел, что не могу быть достойным помощником. Так сильно жалел, что сегодня утром отец хмыкнул и сказал: «Ну ладно, напросился! Займёмся настоящим делом!» И весело подмигнул.

Собственно, я и ожидал чего-то вроде увлекательной прогулки, а получил... Что заслужил. Холодный и неуютный подвал, в котором мы должны были...

— Да нет, ничего. Па, а ты лично говорил с хозяйкой, да?

— Представь себе.

Не могу представить. Обычно богатеи присылают своих доверенных слуг, чтобы разъяснить суть заказа, и даже печать и подпись на виграмме ставят за закрытыми дверьми. Правда, только после того, как уверяются в полном исполнении всех требований и соглашаются с запрошенной ценой.

Отец уже не раз объяснял мне, что неодарённые боятся магов. Считают, будто мы способны одним лишь желанием зачаровать и заставить подчиняться своей воле. Глупые... Я так и сказал вслух, за что сразу же получил обидный щелбан. Не глупые, а неосведомлённые, вот, как следует называть обычных людей. Хотя, потом отец вздохнул и признал, что маги нарочно не раскрывают секретов своего ремесла. Желают слыть всемогущими и внушать ужас. А если я не хочу, чтобы меня боялись? Зачем? Ответ был коротким и непонятным, но угрожающим: «Вырастешь — поймёшь».

Да и так уже вырос. Двадцать один год исполнился. До совершеннолетия ещё есть время, конечно, но оно и к лучшему. Мне же ещё столько всего нужно успеть! Одних узлов и узоров выучить — тьму-тьмущую. А без этих знаний делать будет нечего. Почти. Расплетать заклинания ведь совсем неинтересно... Я хочу совсем другого. Заклинать самому. Видеть, как из моего желания рождается... Чудо.

— И какая она?

— Любопытничаешь?

— Ну-у-у-у...

Конечно, любопытно. Я никогда ещё не видел настоящих знатных dyesi. Только мельком, во время праздничных гуляний, на высоких балконах. Говорят, жёны и дочери благородных господ утончённы и красивы... Нет, вряд ли они смогут сравниться с моей матушкой! Она красивее всех. Во много-много раз. И не прячет своё лицо, когда выходит из дома. Как говорит отец, грех прятать такое сокровище от мира. Не знаю, сокровище или нет, отцу виднее.

— Красивая?

— Ты всерьёз одержим женской красотой?

Шутит. Правда, при этом смотрит на меня внимательнее, чем прежде. Всё правильно, мне ещё нужно выучиться, а только потом уже ударять за девицами. Хотя, мои сверстники далеко не все — целомудренны и увлечены учёбой, и я тоже мог бы... Нет. Отец ясно сказал: или ты ублажаешь своё тело или оттачиваешь клинок души. Просто сил сразу и на то, и на другое не хватит. А люди, глядя на магов, начинают думать, что нам запрещена близость, или того хуже, что от встречи с женщиной, маг теряет свою силу. Смешно, всё-таки. Но отец прав. Они не глупые, просто не знают всего.

— Нет. Мне только хочется...

— Та-а-а-ак.

Он останавливается, ставит масляную лампу на каменную полку кладки, поворачивается ко мне так, чтобы прятать в тенях своё лицо, а моё видеть до мельчайшей чёрточки. Не люблю, когда отец так делает. И до сих пор не привык. Надо будет, когда получу право называться магом, хорошенько изучить этот отцовский приём и пользоваться им.

— И чего же именно хочется моему сыну?

— Па, я же просто так сказал.

— Неужели?

— Честное слово!

— И я должен поверить?

— Па, я вовсе не думаю о женщинах!

— Ни единого мгновения?

— Ни... Ну почти ни единого!

Он смеётся. Негромко и добродушно.

— Знаю. А почему тебя вдруг заинтересовала наша нанимательница?

— Ну-у-у... Она очень богатая, верно?

Отец кивает:

— Да, водрузить вокруг столько камня могут позволить себе только богатые люди.

А мне не нравится. Камень всегда холоден и безжизнен. Куда лучше дерево! Правда, от саэннской жары спасают только толстые каменные стены... У нас дом тоже каменный. Больше, чем наполовину. Но наша семья вовсе не самая богатая в городе. Хотя и не бедная тоже.

— А богатство... Оно меняет человека?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что...

Харти, соседский парень, недавно остался без отца, занимающего завидное местечко в Регистровой службе. А самого его туда не берут. Да и кто пустит юнца к деньгам? Вот и пришлось семье Оттом проститься с прежним домом, распродать почти всё, что имели, и перебраться в квартал победнее. А Харти, встретив меня вчера, скривил рожу и сказал: «Теперь совсем зазнаешься и прошлое забудешь!»

— Какой-то дурак тебя упрекнул?

— Вроде того.

Отец недовольно качнул головой.

— Тебе пора перестать слушать всех подряд. На сотню людей, дай боги, найдётся хоть один разумный человек, который понимает: не всем и не всегда благополучие даётся даром. А остальные девяносто девять будут корить тебя богатством, красотой, талантом... Да неважно, чем! Потому что у них всего этого нет. Или есть, но не такое, какого бы они хотели.

Конечно, он прав. Но всё равно больно. И я даже хотел бы поделиться... Если бы мог.

— А та женщина, она... По ней видно, что богатая?

— Честно скажу, не знаю.

— Как это?

Отец хмыкнул:

— А я не видел её лица.

— Совсем?

— Знатные дамы всегда носят покрывало, разве не замечал?

— Ну да, но...

— Хочешь сказать, она могла бы сделать исключение для меня?

А почему бы и нет? Мой отец — красивый мужчина, и на него заглядываются многие женщины. Чем неизменно вызывают злость и раздражение у моей матери. Но она зря боится оказаться брошенной, потому что Карлин любит её. Во всяком случае, не могу представить, кто станет покорно терпеть матушкины придирки, не любя её!

— Могла. Раз уж лично встречалась.

Он хлопает меня по плечу:

— Личная встреча ещё не означает личного интереса, сын! И запомни: богачи снисходят до таких встреч только в одном-единственном случае. Когда дело слишком важное, чтобы быть доверенным лишним ушам.

— И что же тут важного? — Окидываю взглядом коридор, в середине которого мы остановились. — Убрать старые заклинания и сплести новые? Это важно?

— Вполне. Вот представь только, хозяйка узнала, что к ней собираются нагрянуть воры. Что это означает? Они откуда-то прознали, как обойти магические ловушки. Можно просто и открыто заменить заклинания, но можно... Попробовать захватить воров и узнать, кто продал им хозяйские секреты. Поэтому мы будем плести не смертоносные чары, а только удерживающие.

— Но ведь... Когда воры будут пойманы и допрошены, их...

— Убьют, разумеется.

Отец продолжил мою мысль спокойно, даже равнодушно, а меня передёрнуло, как от порыва холодного ветра.

— Не думай о них, Мэл. Они выбрали свою дорогу, мы шагаем по своей.

— Но мы будем виноваты в том, что...

Отцовская ладонь сжала моё плечо.

— Никогда. Слышишь? Никогда не вини себя в чужом зле. Богачка может ведь и сдать воришек Городской страже, чтобы они получили законное наказание.

— Но ты сказал, что...

— Да, скорее всего, она отдаст приказ убить.

— Почему ты так решил?

Он помолчал, глядя в сторону, на уходящий в темноту коридор.

— Я не видел её лица, это верно. Но зато слышал голос. Наша нанимательница из породы людей, которые действуют по одним им ведомым правилам, а чаще и вовсе без правил. Деньги и власть, знаешь ли, быстро уверяют человека во всемогуществе и вседозволенности... Ладно, не будем сейчас об этом говорить. Согласен?