– Внимание! Всем постам! Сигнал «Атом»! Все в укрытие…

Повторять не потребовалось, инспектор уже бежал через дорогу к толстяку, дрожащие руки которого не справлялись с ключом в замке «Фольксвагена».

– Конфискую. – Топоров попытался отнять ключи.

– Да пошел ты…

– Пшел вон, – он выстрелил в лоб «грубияну» из «грача»[4], – некогда мне. – «Фольксваген» с визгом сорвался с места.

Топоров умело лавировал между «Тойотами» и «Лендроверами», «Рено» и «Мерседесами», с ничего не подозревающими водителями. Уже у Таганской площади, обогнув груду искореженных иномарок, организованную, видимо, все тем же «Хаммером», стоящим неподалеку, инспектор врезался в толпу у спуска в метро «Марксистская». Он выбил лобовое стекло двумя ногами и, пробежав по капоту, сиганул с бортика вниз, в толпу.

Всклокоченный станционный работник милиции, подобно швейцару, угодливо открывал стеклянную дверь перед каждым входящим.

– Скоро его снесут вместе с дверьми.

Катя и Елена Сергеевна поспешили на эскалатор.

Второй милиционер, с белым как мел лицом, нервно курил прямо в вестибюле станции, устремив блуждающий взгляд сквозь толпу, поднимающуюся наверх. Третий, с мегафоном в руках, пытался завернуть эту толпу обратно вниз.

Елена Сергеевна вцепилась в резиновый поручень эскалатора. В молодости, вот так же зайдя в вестибюль «Авиамоторной», она буквально столкнулась с выбегающими окровавленными людьми – жертвами той давней трагедии. И с тех пор каждая поездка на механической ленте для нее давалась не просто. Сверху послышались крики, потом выстрелы. Ей не хотелось даже думать о том, что там сейчас происходит. Они с Катей успели дойти до середины платформы, когда белоснежный свод потолка попытался стряхнуть с себя тут же погасшие люстры. И уже в свете ламп аварийного освещения, падающего на перепуганные лица спасенных, мимо них пронесся худощавый мужичок с криком:

– Я успел, я успел. Они после меня закрыли. Я успел… – Он еще долго что-то бормотал, сидя у глухой стены под крыльями-моторами. Обхватив руками колени, этот мужичок раскачивался туда-сюда, туда-сюда.

Елена Сергеевна и Катя расположились у второй колонны от этой стены, со стороны пути «от центра». «От центра» вместо поездов шли люди. На станции их уже скопилось порядочно, а они все шли и шли. Скоро на платформе не осталось сидячих мест. То есть, поскольку люди сидели везде, мест не осталось вообще.

Новоприбывшие оставались стоять на путях. Воцарилась тишина, какая бывает, когда поезд вдруг остановится в тоннеле между станциями.

– Где начальник станции? – первый из спасенных, вышедший из коллективного транса, уже пробирался к служебным помещениям.

– Капитан второго ранга Борисов, – представился он преградившему ему дорогу лейтенанту. – Где мне найти начальника станции? – Тот только махнул рукой в направлении диспетчерской.

В маленькой комнатке, загроможденной щитами, пультами и экранами, между сейфом и монитором сидел маленький человек с посеревшим лицом. Не обращая внимания на вошедшего, он продолжал глядеть куда-то в центр комнаты, обхватив свою голову руками.

– Да, у вас тут прямо как на командном, на моем «Петре Великом»[5], – попытался разрядить обстановку Борисов. Находящийся в трансе начальник станции не реагировал.

– Так, лейтенант. Сколько здесь ваших?

– Пятеро.

– Давай зови всех сюда и принеси мегафон.

– Как тебя зовут? – Это уже к диспетчеру.

– Алексей.

– Хорошо, Леша. Давай-ка свяжемся с другими станциями, пока все это ваше хозяйство работает.

– Старший лейтенант Белобородов, – представился один из троих вошедших в диспетчерскую милиционеров, покосившись на начальника станции.

– Вот что, старлей, я тут у вас покомандую маленько на правах старшего по званию, но только до подхода компетентных товарищей. Думаю, никто не возражает?

Возражавших не нашлось. Проведя короткое совещание с наличествующим составом, Борисов вышел на платформу.

– Внимание. Сотрудники правоохранительных органов, министерства обороны и МЧС, а также медицинские работники, подойдите в штаб гражданской обороны к кабинету начальника станции.

Таковых оказалось неожиданно много. Через полчаса был сформирован сам штаб, а также медицинская бригада, в которой в большинстве были медики из «Бурденко», и разношерстный отряд по поддержанию правопорядка. После переговоров с другими станциями, ставшими в одночасье бомбоубежищами, стала складываться невеселая картина. Вообще не отвечали около двадцати пяти станций, отделенных от центра открытыми перегонами и мостами. Еще не выходили на связь «Сходненская», «Планерная», «Речной вокзал», «Водный стадион» и «Южная», а связь с «Пражской» пропала после того, как в трубке послышались крики и выстрелы.

– Наверное, стрельбой в воздух, как у нас, там не обошлось, – Борисов встал. – Белобородов, возьми побольше людей и дуй наверх через шлюз, Алексей покажет. Медицинская бригада уже там. Организуешь переноску раненых в давке в служебные помещения. Там есть что-то типа бункера. Да. Сколько у нас стволов?

– Три «АК-112»[6], два «грача», два «стечкина»[7].

– М-м-м семь… Николаев, Дворников, заступаете охранять спецсредства в бункере. Через четыре часа вас сменят. Скрыльников, бери остальных и размещай женщин с детьми и стариков по поездам и лучшим «служебкам». – Борисов закурил. Ему предстояло самое трудное – решить продовольственный вопрос.

М-да, «отнять и поделить». Но первым делом…

– Сергеев, – подошел лейтенант. – Вы с Епифановым сейчас пойдете в «бункер», на склад и возьмете рюкзаки, дозиметры и противогазы. Николаева я предупредил. Задача такая: в переходе у стеклянных дверей есть хлебный и еще один продуктовый ларек. Обследуете внешние гермозатворы, возьмете продукты и сразу вниз. Еще двое невменяемых, – Борисов посмотрел на начальника станции, – мне не нужны. Даю вам на все про все – полчаса. Идите через машинный зал, чтобы не мешать бригаде медиков.

Епифанов и Сергеев спустились вниз через люк, который находился недалеко от гермозатвора, прошли через шлюз в небольшое помещение, куда спускали раненых через такой же люк, находящийся перед эскалаторами. Прижимаясь к стене, лейтенант и его напарник миновали суетящихся медиков и вошли в натяжную станцию эскалаторов. Там они поднялись по бетонным ступеням наверх, в машинный зал. Из него по коридору к лестнице и опять наверх, в вестибюль.

За стеклянными дверьми действительно стояли два нетронутых ларька: хлебный и обычный продуктовый. Хотя «продуктовый» – сильно сказано. Кофе, сигареты, кола, чипсы. Самое лучшее, что там было – супы, картофельное пюре и вермишель в пакетиках и баночках. «Просто добавь воды…».

Сергеев огляделся. В свете аварийных ламп отсеченная гермозатворами часть перехода выглядела зловеще.

– Надо быстрее убираться отсюда, – он поежился. – Наверное, газетный киоск и палатку с косметикой посмотрим потом.

– Согласен, – Епифанов поправил автомат на плече.

– Ты к левой «герме», я к правой, – шагнув к гермозатвору, Сергеев услышал сначала слабые, а потом все более сильные звуки ударов металла о металл… Из-за гермозатвора!

– Ну вот, я и говорю – если щас выйти и пойти по Слесарной в сторону центра, минут через десять управление МЧС областного будет. Тока мужиков дождаться надо. – Дед Игнат уже в который раз поскреб ложкой дурно пахнущую консервную банку.

– Да там наверняка и сейчас уже мало чего осталось, а подождем еще – так вообще хрен чего там будет. – Егор посмотрел на Кольку: – Сгоняем?