— И таким идеям было позволено распространяться? — возмутился Аларик.— В случае обнаружения ереси в рядах правителей виновные должны быть уничтожены! Сожжены! А Механикус, зная о ереси, ничего не предпринимали? Заповеди Жиллимана требуют уничтожения всех трудов предателя Хоруса и его сподвижников! И Механикус не исключение!

— Юстициарий совершенно прав,— сказал Сафентис. Аларик взглянул на архимагоса с легким изумлением: впервые он так открыто высказывал свое согласие. — Обнаруженные мной свидетельства ереси среди Механикус Тьмы были весьма подробными,— продолжал Сафентис. — Сведения сильно пострадали от времени, но они указывали на данные о расколе времен Хоруса, к которым даже я, архимагос, не имел доступа. Скраэкос носил звание почитаемого архимагоса, но вряд ли и ему в одиночку было под силу реконструировать особые ритуалы и научные открытия Механикус Тьмы.

— Тогда возникает вопрос, — заговорила Хокеспур, повторяя размышления Аларика,— откуда Скраэкос все это получил?

Антигон вздохнул, и голова его сервитора печально поникла:

— Я знал, что на Каэронии особая ересь. Но не предполагал ничего подобного.

— Тогда нам надо продолжать путь, — напомнила Хокеспур. — Первоочередной целью является обелиск. Мы должны связаться с Никсосом и рассказать, что Механикус Тьмы вернулись.

Силуэт «Кузнеца преисподней» заполнил весь экран капитанской рубки «Трибунала». Красно-черный, с клиновидным корпусом, вражеский крейсер намного превосходил «Трибунал» размерами и нес, по меньшей мере, вдвое больше орудий. Корабль предателей мчался навстречу имперской флотилии с такой скоростью, какую не осмелился бы развить ни один из капитанов Империума, а из портов носовой части сверкающими струями продолжали вылетать торпеды.

— Где донесения о полученных повреждениях? — закричал Хорстгельд, стараясь пресечь едва зародившуюся панику в капитанской рубке.

— В третьем плазменном реакторе пробита брешь! — донесся ответ из глубины машинного отделения.— Реактор не реагирует на наши техномолитвы, придется его отключать!

— Запрещаю отключение реактора! — приказал Хорстгельд.

Утечка плазмы несла меньшую опасность, чем риск падения мощности двигателей, что неизбежно при отключении любого реактора. Такое решение, возможно, будет стоить нескольких жизней из-за выплесков перегретой плазмы на машинную палубу. Но капитан обязан пойти на подобные жертвы.

Дела плохи. Первый же торпедный залп с «Кузнеца преисподней» сильно повредил «Трибунал» и «Образцовый». «Птолемей Гамма», и так ослабленный потерей связи, был почти раздроблен случайным попаданием, лишился значительной части кормы и получил сквозную пробоину всех машинных палуб. Несомненно, торпедный залп — это всего лишь вступление. «Кузнец преисподней» явно намерен подойти вплотную и нанести сокрушительный удар из бортовых орудий. А может, его капитан готовится высадить абордажные команды. Хорстгельду оставалось гадать, а крейсер тем временем несся на «Трибунал» с такой скоростью, что было ясно: командовать им может только безумец.

Позади «Кузнеца преисподней» шел второй, неопознанный корабль — безобразно раздутая громадина, из которой во все стороны торчали дула орудий. Как только он подойдет к имперской флотилии, бортовые залпы пробьют огромную брешь в строю транспортных кораблей и судов прикрытия.

Последний из вражеской флотилии корабль был похож на древнюю боевую платформу. Он имел треугольное сечение, и с каждой из трех сторон открывались пусковые палубы и порты для запуска истребителей.

Каждый из вражеских кораблей выбрал себе определенную цель. И каждый нес смертельную угрозу для намеченной жертвы. Теперь задача Хорстгельда состояла в том, чтобы как можно дольше затягивать бой и, несмотря ни на что, надеяться, что выигранное им время имеет значение.

— Развернитесь бортом к «Кузнецу преисподней», — крикнул Хорстгельд в навигационное отделение. — Артиллерия, зарядить все бортовые орудия. Приготовиться к залпу. — Хорстгельд бросил взгляд на тактическую сводку в углу монитора. — Связисты! Отыщите мне «Пьету».

— Сэр?

— Вы меня слышали. И действуйте побыстрее!

«Кузнец преисподней» был одним из самых неприглядных кораблей, которые когда-либо доводилось видеть Хорстгельду. В давние времена «Кузнец» занимал не последнее место в составе имперской флотилии, но затем армия почти полностью отказалась от кораблей клиновидной формы. За тысячелетия службы корабль предателей испещрили волдыри и язвы, словно металл был заражен. Бесчисленные орудия, казалось, торчали из кровоточащих ран корпуса.

Сражение с уродливым кораблем требовало не менее уродливых методов. Хорстгельд пробормотал молитву, испрашивая прощения Императора, а затем уселся обдумывать сообщение для «Пьеты».

Обелиск орбитальной связи представлял собой иглу из тускло-серого металла, густо, словно искусной резьбой, покрытую электрическими схемами и проводами. Она была наполовину завалена ржавыми обломками металлических конструкций, из которых состояло основание современного мануфакториума Ноктис.

— Вы готовы? — спросил магос Антигон.

Хокеспур кивнула. Она присела на груду хлама у подножия обелиска, уходящего вверх сквозь сырой потолок пещеры. Антигон настроил врезанный в колонну примитивный вокс-передатчик, в который дознаватель должна была говорить. Едва она откинула верхнюю часть скафандра, как на шее сразу стали заметны голубовато-серые припухлости. Еще немного, и они начнут препятствовать дыханию.

— Механикус Тьмы смогут заметить утечку энергии? — спросил Аларик.

— Возможно, — ответил Антигон, заканчивая приготовления к передаче. — Они и так подозревают о нашем существовании здесь, внизу, но их сервиторы-охотники редко заходят так далеко.

— Духи столь древних машин теперь редко откликаются на наши молитвы, — заметил архимагос Сафентис, проводя механическим пальцем по выступающим из обелиска схемам. — Обелиск, вероятно, очень древний и сохранился с самых ранних дней Каэронии. Его очень трудно копировать.

— Тогда вам надо поскорее все хорошенько осмотреть, архимагос, — предложил Аларик. — Мы не собираемся здесь долго задерживаться.

Поток энергии хлынул в устройства мачты, и весь огромный зал наполнился низким гудением. В вокс-передатчике затрещали помехи.

— Надо проверить диапазон частот, — сказал Антигон. — Если нам повезет, можем наткнуться на канал одного из имперских судов.

«В конце концов, — подумал Аларик, — все всегда сводится к удаче».

— Мы что-то нашли! — воскликнула Хокеспур.— Всем имперским кораблям! Говорит дознаватель Ордо Маллеус Хокеспур. Ответьте, пожалуйста!..

Магос Маргилд добрался до капитанской рубки «Образцового» как раз вовремя, чтобы увидеть, как автоматический сервитор-уборщик сгребает с пола обгоревшие осколки. Учитывая те факты, что Корвейлан всегда была прочно прикована к полу рубки, что ее не оказалось на месте и что командный трон является эпицентром разлетевшихся лохмотьев плоти и металлических частей, Маргилд мгновенно сделал вывод о гибели капитана корабля. Магос слегка оторопел при виде останков капитана в совковой лопате для мусора, но постарался не показывать своих чувств.

— Я получил приказ взять на себя управление кораблем,— сказал он, пробираясь к закопченному пульту. Маргилд говорил через висящий на груди вокс-передатчик, поскольку всю нижнюю часть его лица закрывал ворот из толстого металлического листа. Он служил продолжением бронированного скафандра, защищавшего главного инженера от вредных воздействий машинного отделения. — Что здесь произошло?