Мило не мог поверить, что вода не испарилась за бесчисленные столетия. Он начал осторожно спускаться к кувшину, на который указала Африта, прислушиваясь к малейшим звукам, которые могли бы свидетельствовать, что еще не все живые мертвецы вышли наружу. Неохотно вложил свой меч в ножны и с помощью кинжала принялся выковыривать черное вещество, запечатавшее кувшин. Оно оказалось твердым, как железо. Но наконец, используя кинжал как долото, а рукоять меча как молот, он смог оторвать небольшой кусок. После этого остальное рассыпалось в пыль, и Мило смог ее стряхнуть.
Он поднял крышку.
– Что там? - спросил Нейл, видя, что мечник нагнулся к содержимому кувшина. - Вино богов?
Запах слабый, но кувшин полон, уровень жидкости на два пальца ниже края. Мило вытер палец о брюки и окунул его. Влажное и жидкое - не похоже на вещество, которое начало застывать. Поднес палец к носу. Кожа красная, словно он окунал палец в кровь. Но запах приятный.
– Не вода, но какая-то жидкость, - сообщил он собравшимся наверху. Африта вцепилась в край кувшина, высунула язык и принялась лизать. Сверху на веревке спустили какой-то предмет. Мило узнал одну из бутылок, которые были прикреплены к седлам.
– Дай попробовать, - прогудел сверху Нейл.
Мечник послушно достал бутылку из чехла и погрузил ее в жидкость, которая с бульканьем стала наполнять сосуд. Наполненную бутылку подняли.
Вытащив горящую стрелу, Мило пошел по мостику вдоль трюма. Не меньше пятидесяти больших кувшинов, все запечатаны и закреплены в вертикальном положении: древние владельцы груза заботились о том, чтобы он невредимым достиг гавани.
Сундуки были меньше защищены от времени. Мило открыл два из них и обнаружил зловонную массу, которая когда-то могла быть пищей или какими-то материалами, но сейчас превратилась почти в слизь. Не видно было ни живых мертвецов, ни места, где они могли находиться в своем заключении. Но отходить далеко от открытого люка Мило не хотел.
Когда мечник с помощью двух спущенных веревок поднялся наверх, Див Дайн был занят лечением. Рука Ваймарка была уже перевязана, и бард держал ее перед собой, один за другим сгибая пальцы, словно проверяя их гибкость. Ингрг и Йевеле, завязав рот и нос тряпками, мечами и щитами сбрасывали с палубы в песок останки призрачных воинов.
У дальней мачты сидел Галт. На коленях его лежало оружие с кварцевыми зубьями, он положил голову на сложенные руки и словно погрузился в свои переживания. Нейл лежал на палубе, его волосатое бедро было обнажено. Див Дайн капал на рану жидкостью из открытого кувшина.
– Привет, мечник! - окликнул Нейл Мило. - У этих мертвецов было за что сражаться. - Он взял бутылку из рук священника и сделал большой глоток. Див Дайн улыбнулся.
– Если не ошибаюсь, сегодня мы нашли настоящее сокровище. Это легендарное вино Пардоса, которое лечит тело, укрепляет дух. Оно приносило радость императорам Каластро до того, как Южные горы задышали смертоносным огнем. - Див Дайн перестал улыбаться. - Но мы нарушили равновесие этих мест, и кто знает, каковы будут последствия?
Нейл сделал еще один большой глоток.
– Какая разница, священник? Я пил вина великих царств - поскольку дважды грабил караваны из Пейнима, которые часто перевозят старинные вина. Но то, что было у них, не так приятно вливается в глотку, не зажигает такой мягкий огонь в желудке и не заставляет по-иному взглянуть на мир. Не знаю, вино ли это Пардоса, - он отвел бутылку и хлопнул себя по груди, - но клянусь медным голосом Ганкланга, я снова цел и невредим!
Поскольку Див Дайн признал добычу безвредной, все наполнили вином пустые мехи. Галт не стал возражать, когда священник промыл его покрытую пылью кожу и вымочил плащ в другом кувшине.
Они устроили лагерь прямо на палубе и сидели, рассуждая о том, что привело к кипению пыли и заставило защитников корабля наброситься на них. Может быть, и на корабль и его защитников тоже был наложен обет, и их вмешательство привело его в действие. Но хотя эльф и священник напрягали свои способности, чтобы учуять любую форму Великого Волшебства, они признали, что загадка остается неразрешенной. В глубине души Мило считал, что армия живых мертвецов не могла быть оставлена здесь тысячелетия назад просто для защиты вина, каким бы ценным оно ни было.
Но он не мог не признать, что вино оказывает чудотворное целительное действие. Промытые им раны затягивались почти мгновенно, а на вкус вино было свежее самой чистой и холодной ключевой воды. Мило выпало ночное дежурство во вторую смену. Он медленно прохаживался взад и вперед по палубе и сожалел, что нельзя использовать корабль для дальнейшего путешествия. Но на мачтах нет парусов, и хотя эту возможность неоднократно обсуждали, никто не смог найти другой способ продвижения. И кроме трюма, люк которого вскрыл Нейл, дальше корабль не исследовали.
На корме находилась каюта, и дверь в нее не поддалась даже усилиям Нейла. Впрочем, Мило думал, что берсеркер даже рад этому. Хотя сражение с мертвецами окончилось победой, все были потрясены. Одно дело - противостоять живым, и совсем другое - рубить на куски мертвецов, наделенных ужасной силой и волей к борьбе.
Мило прошел на нос. Как всегда в Море Пыли, с дюн доносился неразборчивый шепот. Но теперь мечнику показалось, что это не просто шорох песка, что кто-то действительно шепчется. Он напряг слух, стараясь уловить слова, но они произносились как будто чуть ниже порога слышания. И таким сильным было впечатление, будто вокруг собираются вражеские орды, что Мило то и дело поглядывал на браслет, ожидая увидеть, как оживают предупреждающие об угрозе кости. С растущей тревогой ходил он кругами по палубе, от одного борта к другому, минуя закутанные в плащи фигуры остальных путников. И даже свешивался через борт, глядя вниз, туда, где совсем недавно еще оставались следы недавней битвы.
Но ничего не было видно: раздробленные кости, ржавые доспехи и оружие - все исчезло в песке, как будто те, с кем они сражались, никогда не существовали. И все-таки что-то было в этой ночи…
Мечник решительно сдержал свое воображение. Ничего нет в ночи! Он понимал, что чувства у него не такие острые, как у Ингрга или Нейла, а у Африты, вероятно, они еще острее. И вино, которое они пили, не повредило их мозгу, только прибавило сил.
Тогда почему он ищет то, что нельзя ни увидеть, ни услышать?
И тем не менее Мило продолжал расхаживать по палубе, наблюдать и ждать. Ждать того, чего сам не знает. Подталкиваемый растущей тревогой, он разбудил Нейла, который должен был сменить его на дежурстве. Но не решился заговорить о своих опасениях, хорошо понимая, что берсеркер лучше него способен обнаружить опасность.
Мило сразу уснул и увидел сон. Такого яркого сна у него никогда не было. Действие происходило на том же фоне, что и дежурство, и казалось таким реальным, как будто какие-то заклинание приковало Мило к мачте и он, неподвижный и безголосый, наблюдает за происходящим.
Нейл, чуть заметно прихрамывая, ходит кругами, точно так же, как недавно сам Мило. Дойдя снова до носа корабля, он останавливается и напряженно всматривается куда-то на юг, в просторы пыльного моря.
Мило во сне следует за взглядом Нейла. Словно тени… те самые тени, которые преследовали их, однако и не те. Мило понимает, что на самом деле он их не видит, но через восприятие Нейла каким-то чудесным способом ощущает невидимое. Все равно что попытаться описать слепому, что такое зрение. Но там было что-то такое, чего берсеркер не видел, но что приковывало его внимание.
Нейл плотнее запахнулся в плащ, крепче ухватился за топор. Вернулся к тому месту, где свисает лестница. Спустился по ней за борт, в пыль. И когда исчез из пределов видимости, мечник попытался разорвать узы сна: он без слов знал, что Нейла Фэнгтуса увлекло что-то такое, что нельзя увидеть.
Но стремление проснуться не разорвало сон. Мило снова увидел Нейла. Тот привязал к ногам пескоходы и зашагал, повернувшись спиной к оставшимся на корабле спутникам, словно их кто-то стер из его памяти. Шел он быстро. Как будто увидел перед собой того, кого долго искал. Несмотря на неустойчивую поверхность под ногами, он упрямо двигался на юг, и Мило вынужден был наблюдать, как он исчезает среди шепчущихся дюн.
