- В Доме культуры нужно установить пулемет. Обзор оттуда превосходный, в случае чего позицию можно сменить. - Командир провел пальцем по карте. Вот по этой дороге каратели поедут в село. Вот здесь мы должны их встретить, укрываясь за домами. Для этого нам достаточно взвода. Остальные два взвода займут круговую оборону, так как фашисты наверняка окружат село.
Тихомиров внимательно слушал объяснение командира.
- Нам нужно иметь в виду, - продолжал Просандеев, - что противник постарается получить поддержку из Сафоново. Бой будет нелегким. Эсэсовцы сражаются упорно.
Комиссар перебил Просандеева:
- Я думаю, Иван, Шменкелю нужно дать МГ-34 и двух человек.
- А ты понимаешь, что он сразу же привлечет на себя огонь противника?
- Разумеется, понимаю. В этом и будет заключаться его задача.
- Гитлеровцы здесь будут опасные...
- Не опаснее, чем где-нибудь еще.
- Да, конечно.
- Я удивляюсь тебе, Иван, - проговорил Тихомиров. - Ты не соглашаешься с моим предложением, а потом опять скажешь, что я не доверяю Шменкелю.
- Глупости. Разве ты не видел, как он сегодня вел себя в бою?
- Видел, как же не видел. Он ухлопал офицера. Только сделано это было довольно легкомысленно.
- А если его убьют? - быстро спросил командир.
- Завтра с таким же успехом могут убить и тебя, и меня, и любого другого. На то она и война, - отрезал Тихомиров. - Наша же задача заключается в том, чтобы вести борьбу с противником и нести при этом как можно меньше потерь. А для этого нужно уметь правильно расставить силы, и прежде всего хорошо знать своих людей...
- До сих пор в мои обязанности входило планировать предстоящую операцию! - резко сказал Просандеев.
Тихомирову пришлось выслушать упрек командира, однако комиссара не так-то легко было склонить на свою сторону, и он спокойно ответил:
- Это и сегодня входит в твои обязанности. Однако я тоже обязан дать тебе совет. Дело это серьезное, и его нужно спокойно обсудить.
Оба сердито посмотрели друг на друга и вдруг рассмеялись.
- Ну, валяй, Сергей, дальше, - согласился командир.
- А ты обратил внимание, какое было лицо у Шменкеля, когда он услышал о смерти Порутчикова? - спросил Тихомиров. - Известие потрясло его, и он в какой-то мере считает себя виновным в гибели лесника - ведь Фриц скрывался в его доме. Я думаю, что, если мы дадим Шменкелю ответственное задание, которое потребует от него напряжения всех сил, мы только поможем ему.
- Понимаю, психологический маневр, - сказал командир.
- Я думаю не только о завтрашнем бое. Шменкель хорошо знает привычки своих соотечественников и лучше, чем кто-либо другой, сообразит, как в каком случае нужно действовать. Мы убедились, что он умеет быстро ориентироваться в бою. У него есть все данные для того, чтобы со временем стать хорошим разведчиком. Единственное, что мне в нем не понравилось, так это его легкомыслие. Я сам с ним завтра поговорю, и, если он правильно меня поймет, мы дадим ему ответственное задание.
Тихомиров встал и потянулся. От него не ускользнула насмешливая улыбка командира.
- Я знаю, ты рад, что не обманулся в Шменкеле.
- Рад. И не только этому. Рад, что и ты начинаешь проникаться к нему доверием. Хорошо, Сергей, сделаем так, как ты предлагаешь.
Просандеев вздохнул и добавил:
- Да, денек будет горячий.
Вторым номером у пулемета назначили долговязого парня лет двадцати по имени Степан. У него были волосы цвета спелой ржи и продолговатое лицо. Он ловко подтаскивал на позицию мешки, набитые мокрыми опилками, и ленты с патронами. Степан постоянно напевал себе что-то под нос, словно готовился не к бою, а к свадьбе.
Часа через два пулеметное гнездо было полностью оборудовано. Шменкель не без удовольствия осмотрел позицию, которая понравилась даже самому Просандееву.
Когда командир ушел, Фриц сказал Степану:
- Степан, наша задача - отвлечь на себя огонь противника и во что бы то ни стало удерживать позицию. Степан внимательно посмотрел на Фрица.
- Если со мной что случится, - продолжал Шменкель, - второй номер обязан немедленно заменить меня. Понимаешь? А теперь давай потренируемся.
Они несколько раз менялись местами, и Степан направлял пулемет на различные объекты.
Фрица беспокоила только одна мысль: не будет ли у противника орудий. Если будут, тогда надежды остаться в живых почти нет. Но думал он об этом так, словно его лично это нисколько не касалось.
Через час в селе появился посыльный. Командир вышел ему навстречу и принял донесение. Условным сигналом Просандеев дал партизанам знать, что эсэсовцы приближаются к селу.
Партизаны быстро заняли свои позиции.
Прошло меньше часа, и Степан доложил Шменкелю:
- Я вижу их... Вон там!
Фриц удивился собственному спокойствию. В нем сейчас было только одно желание - стрелять, убивать фашистов, которые сеяли смерть на этой земле.
Гитлеровцы медленно приближались к селу. В первых санях сидел мужчина в телогрейке, на голове - меховая шапка. Вторые сани ехали на некотором расстоянии от первых. В них сидели немецкие автоматчики.
- Что такое? - удивился Степан, - Почему в первых санях нет солдат?
- Боятся, не заминирована ли дорога, - ответил Фриц.
Наблюдая в бинокль, Шменкель разглядел, что первые сани нагружены камнями. Фриц посчитал, сколько саней двигалось в колонне. Противник явно превосходил партизан в силе. Шменкель сосредоточил все внимание на эсэсовцах. Местность перед ним лежала как на ладони: укатанная лента дороги, дома в снежных шапках, а дальше чернела полоска леса. На фоне снега гитлеровцы были видны особенно четко.
- А ведь в первых санях наш, пленный красноармеец, - толкнул Фрица Степан.
- Пожалуй, так оно и есть. Смотри не отвлекайся.
В ста метрах от села эсэсовцы остановились. Первые сани тоже встали. Гитлеровский офицер внимательно осмотрел село в бинокль, но, видимо, ничего особенного не заметил: деревня как деревня, жители сидят по домам, топят печки.
И вот уже сани начали разъезжаться в разных направлениях, окружая село. Сначала кольцо окружения было большим, но постепенно оно стало сужаться. Автоматчики соскочили с саней и пошли цепью. Было ясно, что они не собираются выпустить из села ни одной живой души. Каратели шли уверенно: такую "чистку" им приходилось делать не впервые.
Сани въехали в село и остановились на площади перед зданием сельсовета. Эсэсовцы вылезли из саней. Они двигались не спеша, чувствуя себя как дома.
И в этот момент ударила длинная очередь. Эсэсовский офицер свалился на землю. Защелкали ружейные выстрелы, послышались взрывы ручных гранат. Шменкель внимательно наблюдал за происходящим.
Среди гитлеровцев началась паника. Перепуганные лошади рванули сани и бешено помчались, круша все на своем пути.
На площади разгорелся бой. На земле валялись мертвые гитлеровцы и убитые лошади. Однако некоторым фашистам удалось убежать на огороды. Окопавшись, они открыли ответный огонь.
Степан лежал за пулеметом и не сводил глаз с цепи автоматчиков, которая, казалось, застыла на месте. Автоматчики слышали стрельбу на площади, но из-за домов не могли видеть, что там происходит. Однако вскоре автоматчики стали приближаться к селу. Они уже не шли, а бежали.
Шменкель дал по ним первую очередь. Он хорошо видел, как несколько солдат упали в снег и больше не поднялись.
Фриц дал еще одну очередь. Послышались крики гитлеровцев. Значит, и на этот раз он не промахнулся. Фриц зло усмехнулся и стал выпускать одну очередь за другой. Сменив ленту, он вновь открыл огонь по черным фигуркам, залегшим на снегу.
Однако фашисты пристрелялись по нему скорее, чем он предполагал. Пули били в потолок, в стены, осыпая его штукатуркой.
Тогда Фриц мгновенно сменил позицию, втиснув дуло пулемета в заранее подготовленное отверстие среди мешков с опилками. Но эсэсовцы тоже решили изменить тактику. Они вдруг прекратили стрельбу. Послышались слова команды, но какой именно - Фриц не разобрал. Фашисты вновь открыли огонь, однако теперь они почему-то стреляли только по крыше дома. Когда же Фриц понял, чего добиваются гитлеровцы, его бросило в жар - автоматчики били по крыше зажигательными пулями, стараясь поджечь дом.
