Вскоре к беседующим подошел и Просандеев. Крестьяне благодарили партизан за помощь.

- По нашему партизанскому обычаю после такого боя не мешало бы выдать по чарке водки. Как ты думаешь, Сергей Александрович? - обратился к Тихомирову командир.

- А если гитлеровцы сегодня же нападут на нас? - со своей стороны спросил комиссар.

Просандеев улыбнулся:

- Сегодня они этого при всем желании не смогут сделать.

Комиссар провел ладонью по лбу:

- А откуда тебе это известно?

- Потому что я знаю фашистов.

Просандеев вытащил из планшетки карту.

- Сегодня вечером они будут только совещаться. Представь себя на месте противника. В Комарово засела сильная группа партизан, или бандитов, как они нас называют... Это мы-то бандиты? По их мнению, бандиты - опасный, но трусливый противник. Гитлеровцы, конечно, полагают, что мы уже ушли из села.

- Ну а дальше что?

Командир скрутил цигарку и закурил.

- Фашисты считают, что мы уже ушли из деревни, бросив население на произвол судьбы. Что они сделают? Через несколько дней пришлют карательный отряд или отряд полицейских, чтобы спалить село и уничтожить жителей.

- Ты мне лучше ответь на мой вопрос. Почему они не нападут на нас сегодня?

- Почему? Почему? - начал сердиться командир. - Потому что они боятся, а вдруг мы заминировали шоссе! Вот мне и Шменкель рассказывал, что гитлеровцы не осмеливаются появляться по ночам... Пойми же ты наконец, что они действительно боятся нас.

Тихомиров не выдержал и улыбнулся, но тут же строго спросил:

- Где выставлены наши посты?

- Один двойной пост - в семи километрах от Сафоново, а дальше - через каждые два километра. Тут только одна дорога, по которой могут появиться гитлеровцы!

Комиссар еще раз улыбнулся:

- Раздачу спиртного поручи доктору, если, конечно, надумаешь.

Марфа Степановна расцеловала Фрица в обе щеки и, улыбнувшись, сказала:

- Ну, счастливого тебе пути, партизан! И не забудь передать привет мужу, если где его встретишь.

Так же сердечно она простилась с Рыбаковым и Коровиным и вышла. Женщина ловко вскочила в сани, где уже сидели ее дети, и, крикнув на лошадей, дернула вожжи. Сани покатились со двора.

Один за другим крестьяне покидали село. Кто сидел в санях, кто деловито вел лошадь под уздцы. Это небольшое село было для них родиной. Многие родились здесь и. никуда дальше Сафоново или Смоленска не выезжали. И вот теперь они покидали родное гнездо. Никто не плакал. Никто не оглядывался, и отнюдь не потому, что они не надеялись сюда вернуться. Просто сейчас это было для них прошлым. Война осиротила их село, принесла страх и беспокойство, но не согнула этих людей. И сейчас они уходили для того, чтобы вернуться.

Шменкель с грустью смотрел вслед удалявшимся саням. Партизанам было невесело. Все молчали. Фриц понимал, что сейчас всё, видимо, вспоминают своих близких, жен, невест, детей, судьба которых, быть может, сложилась так же. Когда деревню покинули все жители, партизаны стали расходиться по домам. И только выданные им сто граммов понемногу развеяли грустное настроение.

Дед из Курганово тоже стоял в очереди за чаркой. Когда черед дошел до него, он затараторил:

- Вообще-то мне положено не сто, а целых триста граммов, потому что я в три раза старше этих зеленых юнцов, которых еще молоком поить нужно. Ну уж ладно, я выпью только двести, свои сто граммов мне комиссар отдал.

Все это старик придумал не сморгнув глазом, но строгая докторша как ни в чем не бывало вылила в трофейный котелок деда только две манерки.

Выпив, старик раскраснелся и, сдвинув меховую капелюху на затылок, уселся среди партизан.

- Смотрите, наш дед еще орден схватит, - заметил пулеметчик. - Я как сейчас вижу, как он пришел к комиссару со своим дробовиком, с которым, наверное, еще Адам в раю ходил на охоту. Когда же фашисты стали приближаться и командир скомандовал: "Огонь!", я застрочил из пулемета и совсем забыл про деда. Смотрю, а старик-то рядом со мной. Целится так спокойно, а потом как трахнет, да так, будто под домом мина разорвалась. Когда дым рассеялся, гляжу - на шоссе убитый фашист лежит.

Пока пулеметчик рассказывал, старик сидел молча и только посмеивался, а потом проговорил:

- Эх, молодо-зелено. Да неужели старый охотник не справится с фашистской сволочью? У меня такая дробь, что любого свалит. Я еще в гражданскую таким манером не одного беляка на тот свет отправил. - Старик хитро улыбнулся. - Есть у меня теперь трофей, карабин фашистский. Вот заберу его домой, смажу как положено, заверну в холстину и пусть себе лежит, пока не понадобится.

- Я тоже у одного прихватил винтовку, - вставил кто-то из партизан. Только прицел какой-то странный.

Увидев винтовку, Шменкель, который до этого сидел молча, встал и, взяв оружие в руки, сказал:

- Эта винтовка с оптическим прицелом, а на стволе даже глушитель имеется, чтобы звук выстрела был не очень сильным. - Разобрав винтовку, Фриц объяснил партизанам назначение отдельных частей. - У кого отобрали эту винтовку?

- У одного офицера.

- Ага. - Шменкель задумался. - Наверное, это собственное оружие офицера. Видно, хотел поохотиться в здешних лесах.

- А ты, я вижу, неплохо разбираешься в оружии, - удивился Петр.

- И всегда интересовался техникой, - ответил Фриц, собирая винтовку.

Заметив на себе внимательный взгляд деда, Шменкель добавил:

- Сама по себе винтовка - это еще не все. Главное, в какие руки она попадет.

И он сел на свое место.

Партизаны вновь стали спрашивать о винтовке. Он отвечал на вопросы, сопровождая рассказ показом. Никто и не заметил, как исчез дед.

Через полчаса Шменкеля вызвал командир. Войдя в комнату, Фриц сразу почувствовал что-то неладное. Тихомиров стоял у окна и нервно постукивал пальцами по стеклу. Дед сидел какой-то насупленный.

- Садись, Фриц, - по-дружески, но без своей обычной улыбки предложил Просандеев.

Шменкель, ничего не понимая, переводил взгляд с одного на другого.

- Я слышал, - начал командир, - что ты только что объяснял ребятам устройство снайперской винтовки?

- Да.

- Это хорошо. Очень хорошо. Многие партизаны не умеют владеть немецким оружием, а мы обязаны научиться этому. Сегодня ты захватил в бою пулемет?

Шменкель кивнул:

- Так точно, товарищ командир.

- Ты хорошо знаешь оружие?

- Меня этому учили.

- Что это за пулемет?

- Пулемет МГ-34. Он используется и как ручной, и как станковый. Может применяться и для стрельбы по воздушным целям.

Коровин переводил слова Фрица.

- У нас есть несколько таких пулеметов и патроны к ним тоже есть в достаточном количестве, - сказал Просандеев. - Комиссар предложил назначить тебя инструктором, чтобы ты научил партизан обращаться с трофейными пулеметами.

- Слушаюсь, товарищ командир.

Шменкель встал, полагая, что разговор окончен. Однако Просандеев сделал знак рукой, и Фриц снова сел.

Комиссар перестал барабанить по стеклу и, повернувшись, проговорил:

- Товарищ Шменкель, мы получили печальное известие. Вот дед, комиссар кивнул в сторону старика, - сообщил нам, что в Паделище прибыл карательный отряд. Лесник Порутчиков арестован, а его дом сожжен. Лесника фашисты увезли в Заборье, где, наверное, и повесили.

Шменкель молчал, лицо его побледнело.

- Здесь, видимо, пахнет изменой, - предположил Просандеев. Порутчикова пытали, но он ничего не сказал.

Комок застрял у Шменкеля в горле. Сергей Михайлович Порутчиков прятал его от немцев. Ему Фриц обязан жизнью. И вот он, Фриц, стал причиной его гибели.

- Разрешите мне, товарищ командир, самому расправиться с предателем...

- Пока он нам еще не известен. Но если узнаем, ему от нас не уйти.

Когда Фриц вернулся к товарищам, все невольно замолчали: такое грустное у него было лицо.

Просандеев развернул на столе карту.