– Ну, да, – кивнула Криста, – мы все обожаем американскую демократию. Вы для нас – пример номер один, ага. Хм… О чем это я? Ах, да, выборы. Так вот, как вы не называйте силы тьмы, но они тоже будут бороться за победу в выборах. И уж точно – станут использовать самые грязные политические и колдовские технологии, про которые в вашей самой демократической стране в мире никто и никогда, конечно, не слышал…

– О, да, мы ничего даже не слышали о «грязном пиаре»! – вставил ведущий.

– Вот-вот, – усмехнулась Криста. – А мы слышали. И самое для нас неприятное заключается в следующем: тот, кто должен, по идее, следить за соблюдением Правил Игры и справедливости выборов, является у нас самим воплощением зла. Я говорю про нашего Арбитра…

– Какие у вас, все-таки, дикие места! – посетовал ведущий. – Я просто содрогаюсь, представляя себя на месте Кандидатов, за которых должны проголосовать голодные и дикие медведи…

– Дались вам эти медведи! – проворчал Богдан.

– Медведи у нас не имеют права голоса, – заметил Эрик.

– Вот видите! – горестно произнес ведущий. – Никакой демократии! Даже медведи в этой стране лишены элементарных прав человека!

Зрители по команде мартышки разочарованно загудели.

– Я, все же, закончу, – нахмурилась Криста, которую тоже начало утомлять это нелепое ток-шоу. – Мы хотели найти в вашем городе того, кто мог бы стать Кандидатом от сил добра. Ведь, как известно, выходец из другого, противоположного нашему Волшебного полигона, не подконтролен нашему Арбитру. В смысле, Арбитр не сможет отслеживать каждый его шаг, а значит, наши шансы на успех были бы выше…

– Но теперь, поскольку наш секрет стал достоянием всех и каждого, мы от своего плана отказываемся, – подытожил Эрик.

– Вот так вот! – запальчиво добавил Богдан.

– Спасибо за содержательную беседу! – воскликнул орангутанг. – А я напоминаю, что у нас в гостях были знаменитые нелегальные эмигранты из ледяной империи зла. А сейчас – снова музыка…

Любители вышли на улицу. Они ощущали себя разбитыми, подавленными и невероятно уставшими. Прохожие деловито сновали взад и вперед со своими неизменными белоснежными улыбками на лицах – фирменной отметиной Черных земель Успеха. Казалось, все моментально потеряли интерес к пришельцам с другого конца Земли.

Но это только казалось.

Раздался необычный и совершенно неожиданный в шумной атмосфере Волшебного Нью-Йорка звук. Это был цокот копыт.

Глазам любителей предстало зрелище одновременно величественное и забавное: прямо перед ними остановился некий гибрид длиннющего лимузина и античной колесницы, запряженной добрым десятком лошадей.

– Что-то мне подсказывает, что нами заинтересовалась итальянская мафия, – произнес Богдан.

– Тогда уж – древнеримская, – уточнил Эрик.

Передняя дверца колесницы открылась и оттуда вылез рослый детина в форме самого натурального римского легионера. Он неспешно подошел к любителям, которые едва сдерживались, чтобы не рассмеяться: уж слишком вызывающе смотрелись под золотистым шлемом черные пластиковые очки и витой проводок наушника!

– Это вы, что ли, из Москвы? – поинтересовался легионер.

– Да, вроде того, – отозвался Эрик. – А что такое?

– С вами хочет побеседовать один очень влиятельный человек, – сказал легионер.

– А точнее? – сварливо поинтересовался Богдан.

– А точнее – крестный цезарь этого города, – зловещим голосом произнес легионер и кивнул в сторону колесницы-лимузина. – Сами сядете, или затолкнуть вас силой?

Уговаривать любителей не пришлось, и они гуськом полезли на заднее сиденье.

Внутри «в ноль» затонированного лимузина было темно, душно, пахло ладаном и прочими благовониями. Скудное освещение давали чадящие на стенках масляные светильники. Потолок лимузина поддерживали декоративные колонны, а внутренне убранство поражало совершенно безвкусной роскошью.

Когда глаза друзей привыкли к полумраку, они рассмотрели сидящего напротив полного человека в белой складчатой тоге, с золотым венком на круглой лысоватой голове. Выглядел он, как какой-нибудь недобитый Спартаком патриций из старого голливудского «пеплума».

– Приветствую вас, о чужестранцы! – мягким голосом произнес человек. – Ну, что же, покалякаем о делах наших скорбных?

– Покалякаем… – растерянно произнес Богдан.

– Угощайтесь, – предложил крестный цезарь, указывая на низкий столик перед собой.

На столике, на большом серебряном блюде в груде экзотических фруктов лежал задумчивый жареный поросенок. Из спины его торчал предательски воткнутый кинжал, а изо рта – «Сникерс».

– Кола, содовая? – любезно предложил хозяин поднимая огромную золотую чашу.

– Спасибо, – вежливо сказал Эрик. – Может, сразу прейдем к делу? Зачем вы хотели нас видеть?

– Какие нетерпеливые эти нынешние молодые люди! – посетовал крестный цезарь, отрезая от бока поросенка изрядный кусок. – Разве так ведутся разговоры? Я предлагаю вам вначале закусить, испить вина… Кто знает, может, это последняя возможность в жизни, хе-хе? Ну, а потом мы продолжим разговор в сближающей и расслабляющей обстановке терм…

Крестный цезарь довольно выразительно уставился на Кристу. Та вспыхнула и сказала резко:

– И, все-таки, чего вы от нас хотите?

– Понимания, – проникновенно сказал хозяин, – всего лишь понимания интересов нашей империи в этом бурном и противоречивом мире…

– Вы хотите понимания, а вот нам ничего не понятно! – искренне заявил Богдан.

– Чего ж тут непонятного? – усмехнулся крестный цезарь, жуя поросенка и запивая его кока-колой из золотой чаши. – Когда речь идет о выборах, не интересоваться моим мнением, по крайней мере, невежливо. Все-таки, я не последний человек в этом городе. А значит – и во всем мире. Так что, давайте, поговорим о предстоящих выборах Мага…

Саша Шум, как ошпаренный, выскочил из вагона. Дело в том, что уснувший было Шум вдруг проснулся и визгливо прикрикнул на него: «А ну, выходи давай!»

И Саша вышел.

Нельзя сказать, что он был знатоком московского метрополитена. Но даже ему эта станция показалась странной. Хотя бы потому, что единственный выход с нее – широкая гранитная лестница – вела не вверх, как это полагается, а вниз. Некоторое время Саша стоял перед этой лестницей, пытаясь понять, что еще не так в представшей ему картине. Пока, наконец, не понял.

Лестница-то была на потолке! А изогнутый потолок, напротив, был под ногами, крутым желобом уходя в земные недра.

От вида этой архитектурной экзотики с Сашей приключился очередной приступ клаустрофобии. Неизвестно, сколько бы он стоял и мелко трясся перед этим строительным выкрутасам, но тут к перрону подкатил очередной поезд, из которого, пыхтя, выскочили ставшие уже родным гориллообразные санитары-телохранители.

С нечленораздельными возгласами они бросились к Саше, и тот, не долго думая, шагнул вперед.

Перед глазами все завертелось, закувыркалось, и Саша обнаружил себя стоящим на лестнице.

Его слегка подташнивало. Особенно от вида санитаров, вверх ногами стоящих на потолке.

– Как это? – удивился Саша.

– Как это? – не меньше удивились висящие вверх тормашками санитары.

Загудел и унеся по потолку поезд. Саша вдруг потерял интерес к чудесам гравитации, просто повернулся спиной к навязчивым опекунам и зашагал по ступенькам: с этой новой точки зрения лестница вела, как ей и полагалось, наверх.

Сзади раздалась ругань и удивленные вскрики, и следом за ними – топот двух пар ног: санитары тоже преодолели странный барьер между верхом и низом. Догнав Сашу, Чип и Дейл вдруг потеряли свой пыл погони: цель была достигнута, и общественность снова была ограждена от беспокойного Кандидата.

Теперь все трое могли просто наслаждаться прогулкой. И, по правде говоря, здесь было на что посмотреть.

Саша Шум никогда в Москве не бывал. Во всяком случае, не помнил об этом. И тем более, он никогда не видел московского Кремля. Разве что, на упаковке какой-то шоколадки. Здесь же главная достопримечательность бывшей столицы предстала перед ним в тишине и спокойствии громадного подземелья.