Ибо никто, кроме разведчиков, не мог правильно оценить угрозу человечеству, дело было даже не в их уме и реакциях, просто разведчиками становились в силу жесткого отбора только те, у кого было развито множество дополнительных чувств.

И если кто-нибудь из них говорил – нутром чует, что здесь что-то не так, то ученые относились к этому очень серьезно и, как правило, довольно быстро обнаруживали это нечто никому не известное и чрезмерно опасное.

Да и подобные угрозы лучше всего ликвидировали сами разведчики, находя такие решения, которые и в голову не могли прийти профессорам земных университетов. Например, натравливали одну форму жизни на другую, а потом отдавали на растерзание десантникам победителя – те любили такие задания, потому что не было ограничений в выборе оружия.

Или использовали древний способ борьбы со своими врагами, применявшийся еще нашими далекими предками против динозавров, – уничтожение потомства, пока оно еще не стало опасным – яйцо камнем разбить легче, чем драться с разъяренной мамашей, его отложившей.

Но иногда и разведчики разводили беспомощно руками, говоря, что это задачка им не по зубам. И сколько потом на эту планету ни посылали десантников, вооруженных сверхсовременным оружием, или ученых с их опасными игрушками вроде генетики и нанотехнологии – никому не удавалось ликвидировать источник опасности.

Как правило, человечество только убеждалось в том, что в этом мире многое еще недоступно для его понимания, всегда есть исключения из любых правил и, что не менее редко бывает во Вселенной, правила зачастую становятся исключениями.

Решение объявить карантин и перекрыть наглухо двенадцатый штрек металлической стеной, установив пулеметы, было правильным – вынужден был признать Данька.

Действия управляющего вполне понятны: если сюда прибудет кто-то из звездной разведки, то он прежде всего закроет всю шахту, взорвав вход и обрушив породу, то есть вернет гору в первозданное состояние. Это самое простое и эффективное решение избавить людей от угрозы, хоть при этом финансовые потери компании несомненно будут огромны.

Тут до Даньки начало доходить, насколько опасно его положение, – руководству шахты ни в коем случае нельзя его выпускать отсюда, он звездолетчик и знает, что здесь происходит. Позже управляющий шахты всегда может сказать, что они не знали ни о каком Данииле Кромвеле, у них работал Мак Ален, который и погиб под завалами породы.

Вот к таким неприятным выводам для себя он пришел, ему стали понятны мотивы руководства шахты, а значит, юноша мог предсказать их дальнейшие действия.

Даниил сбросил с головы одеяло и вдохнул в себя воздух.

Нет, точно нет никаких посторонних запахов чужеродного газа, есть только запах камня, пыли и разлагающихся мертвецов.

– Где он, где он, где он? – услышал юноша неожиданно чье-то бормотанье. Голос был знакомым, это разговаривал сам с собой водитель погрузчика.

“Интересно, кого он ищет? – подумал Данька, выглядывая в туннель. – Уж не я ли ему для чего-то понадобился?”

Он увидел метрах в десяти от себя Грума. Тот шел по туннелю в его сторону, голова была опущена, движения были каким-то судорожными, с ним явно что-то было не так.

Юноша всмотрелся в него, и то, что он сумел разглядеть, ему не понравилось. Странная бледность разлилась по лицу водителя – не только лицо, руки, высунутые из рукавов комбинезона, были невероятно белыми, и все это несмотря на каменную пыль, плотной коркой покрывавшую кожу, – невероятное сочетание черноты и белизны.

Черты лица заострились, походка стала неестественной, неровной, он двигался судорожными рывками и боком, подволакивая правую ногу.

Увидев юношу, водитель радостно заулыбался темно-синими губами.

– А я тебя ищу, найти не могу… Ты мне нужен! – Он подошел ближе, пряча правую руку за спиной. – Очень нужен, а нигде нет, думаю, куда же запропастился?

Даньке не понравилась эта речь, она была неестественной, как и походка, говорил Грум через силу; речь его была несвязной, дерганой, как и движения, к тому же водитель прятал что-то за спиной – какой-то опасный предмет…

Парень насторожился, его чувство опасности уже разгоняло по крови адреналин.

– Что-то случилось? Тебе нужна моя помощь? Выглядишь ты не очень хорошо…

– Случилось, случилось… – Глаза Грума еще больше заблестели. – Нужна помощь, конечно, нужна…

– Ты выглядишь как-то странно. – Данька обратил внимание, как вытянулись в тонкую линию и приобрели страшный фиолетовый оттенок губы Грума. – Может, заболел?

– Нет, не заболел, славно себя чувствую, замечательно, только ноги плохо ходят, а так хорошо…

– Зачем ты искал меня? Водитель продолжал идти на Даньку.

– А затем, чтобы убить тебя, молокосос! – Правая рука Грума стремительно вырвалась из-за спины. – Разорвать тебя на мелкие кусочки! Растоптать, уничтожить!

Данька едва увернулся от странного заостренного предмета, который пронесся в каком-то сантиметре от его головы. Расстояние между ним и водителем было слишком мало, чтобы маневрировать, к тому же юноша спиной упирался в стену. Пришлось нырнуть под занесенную для следующего удара руку и выскочить на середину туннеля, чтобы иметь возможность маневра, иначе водитель зажал бы Даньку в узком ходе и ему пришлось бы несладко.

– Говорил тебе, не подходи к черненькой, предупреждал, не послушался. – Грум продолжал надвигаться на него, размахивая заостренным инструментом перед собой. – Говорил, она моя… – Удары его хоть и были мощными, но вполне предсказуемыми, а теперь, когда юноша находился на открытом пространстве, увернуться от них не составляло никакого труда. – Почему не послушался?

Данька изгибался, как змея, демонстрируя великолепную технику ведения бесконтактного боя, – до этого момента он даже не представлял, что умеет такое: все-таки одно дело виртуальные бои и совсем другое – реальность.

– Я нигде не был, спал здесь и не трогал я твою черненькую, даже увидеть ее ни разу не удалось…

Инструмент проносился у него то над головой, то рядом с животом, у молотка на длинной рукоятке имелась острая режущая грань, которой Грум пытался его зацепить.

– Врешь, я знаю!

– И с чего ты взял, что я разговаривал с твоей черненькой?

– Она мне сама рассказала, ты прикасался к ней, обнимал, целовал, и ей понравилось, и теперь девушка не хочет со мной знаться, говорит, молодой лучше…

– Что?! – Даниил наконец понял, что водитель сошел с ума, похоже, с ним случилось то же, что и с теми, кто лежал у него за спиной в замороженном виде, но убивать его нельзя. Если он это сделает, то настроит против себя не только бригадира, но и всех шахтеров, самое лучшее в такой ситуации – просто убежать.

Только скрыться из штрека некуда, один туннель, два боковых хода и пещера, а все остальное перекрыто металлической стеной, значит, надо просто обездвижить, лишить сознания, потом связать…

Все эти мысли мгновенно промелькнули в его голове. Приняв решение, юноша подпрыгнул, его правая нога со свистом рассекла воздух, но удар получился несильным, скорее тычок в грудь. Данька смягчил его в последнее мгновение.

Можно было ударить и рукой, но тогда его тело оказалось бы в опасной близости с острым инструментом.

Грум недоуменно посмотрел на парня, сделал шаг назад, чтобы удержать равновесие, ноги подогнулись, из груди со свистом вырвался воздух, руки опустились, и он мягко повалился на пол, очень плавно, словно потерял все свои кости. Глаза закрылись, губы что-то прошипели, на них появилась пена, по телу прошла судорога, одна, другая, и он забился в конвульсиях.

Данька недоуменно смотрел на Грума, все еще не понимая, что происходит, – он же специально смягчил удар, чтобы только оттолкнуть и сбить дыхание, а уже потом собирался нанести удар за левое ухо, в одну из нервных точек, и тем самым отключить сознание водителя.

Он не собирался убивать Грума, да и не мог сделать это таким-то слабым ударом. И уж точно не пытался поразить горняка в сердце.