И трое, один за другим, поднялись в воздух, чтобы вернуться на площадку, откуда ветерок уже донёс до них соблазнительные запахи.

– А всё же то была рыба, – проговорил Лимер, скорее всего, самому себе. – Ну, пусть плещется на здоровье – здешняя жратва ей не придётся по вкусу.

Рыба то была или нет, но её больше там не было. Уплыла, чтобы оказаться выловленной километрах в двадцати ниже по течению.

Птица летела быстрее и оказалась в том же месте намного раньше. Её мягко приземлили, вынули кристалл с записью. Такой же операции вскоре подверглось и устройство, которое и в самом деле даже вблизи можно было принять за форель – но только снаружи.

Записи на обоих кристаллах сразу же ушли в эфир и были без помех приняты – при помощи вовсе не случайно проходившего над этим районом низкоорбитального спутника – той, для кого и предназначались. Без промедления загружены в декриптор и прочитаны.

Правда, ни одного слова при этом услышать не удалось, несмотря на всё совершенство размещённых в птице и рыбе схем. Работавшая на площадке защита и в самом деле оказалась более чем надёжной.

А вот дешифровать картинки удалось, и даже с очень небольшими потерями. Специалист был заранее готов, и менее чем через час напряжённой работы смог не только установить язык, на котором вёлся разговор (западное наречие), но и восстановить, слово за словом, почти всё содержание состоявшегося на площадке и на речном берегу обмена мнениями.

Расшифрованный таким способом текст был подвергнут анализу, занявшему очень мало времени, поскольку разговор на площадке вёлся открытым текстом, и понять намерения его участников стало можно уже с первых слов.

Сказать, что анализ привёл к полному разочарованию, значит не сказать ничего. Потому что вместо обсуждения какого-то замысла трое говорили о вещах совершенно безвредных, разговор был до скуки добропорядочным: три мужика толковали о предстоящих празднествах в честь Великого Выхода, каждый предлагал свой вариант веселья, сходились они лишь на том, что женщин должно быть много, и лёгкий спор возник по поводу того – каких дам приглашать и откуда. В этом ничего нового не было: первые лица известного во всей Галактике холдинга «Гарант, унлимитед» праздники отмечали чаще всего именно таким образом. Иными словами – техника работала зря, следовательно, и никакой опасности не возникало для «Эштор Гвин АО», дома не менее могучего и известного везде, куда только ступала нога человека или хотя бы киберзонда, – потому, что зонды производил как раз «Гвин». Вот к каким выводам привело прочтение восстановленного текста.

Странно, однако: такой результат не только не успокоил женщину, чьё внимание сейчас было целиком отдано перехвату, но скорее весьма встревожил её.

– Не верю, – совершенно определённо высказался Зарон, начальник службы безопасности. – Липа. Не стоит и состриженного ногтя. Раз уж там оказался Бревор… Его приглашают только по делу. Скорее всего, они знали, что постараемся накрыть их. И приняли меры. Сунули нам запись. Значит, на самом деле планируют что-то серьёзное. Хозяйка, снова настойчиво советую на какое-то время залечь на дно. В конце концов, у вас и дома есть всё нужное для работы.

Женщина, к которой он обращался, решительно покачала головой:

– Даже если бы я согласилась до конца дней своих жить взаперти, дрожа от страха, это не помогло бы. Недаром ведь там был Бревор; вы прекрасно знаете, что о нём говорят. К тому же мой отец всю последнюю неделю жизни не показывался нигде, не выходил из дома – помогло это ему? Или вы, как и все на свете, верите, что всё произошло естественно? К тому же трудно запретить Лимеру находиться в этом доме: он, как-никак, член семьи, в любом случае возник бы громкий скандал – а ведь доказательств у нас нет никаких. Или вы считаете иначе?

– Откровенно говоря, не знаю, что и думать. В моём опыте нет ничего подобного – а он, как вы знаете, достаточно обширен. Скорее всего, это всё-таки легенды.

– И всё же – нет дыма без огня. Знаете, что? Давайте просмотрим ещё раз все записи. Предельно внимательно. И если наши подозрения останутся, то… я буду искать серьёзной помощи, уж не обижайтесь.

Они вглядывались в сменявшиеся кадры.

– Ну-ка, ну-ка… Остановите. Отгоните на полминуты. Давайте самым малым. А! Смотрите! Видите? Сидят в тени! А в реальном времени были на солнце. Ляп! И Шаром – длинные рукава! А на первых кадрах – с короткими. Ещё ляп. Два ляпа, это плохо. Очень плохо.

– Да, – после паузы согласился Зарон. – Для них – недопустимо. Намеренно? А смысл?

– Смысл я вижу один, – ответила Лига Гвин. – Заставить меня суетиться. Напугать. Чтобы я в результате или согласилась на их условия, или… Или умерла бы. Как папа – от какой-нибудь совершенно естественной причины.

– Действительно, сложная ситуация, – признал Зарон.

– Но есть возможность уравнять игру.

– Какая же?

– Извините, Зарон, – об этом я промолчу. Считайте – из суеверия. Могу лишь намекнуть. Помните – папа три года тому назад опасно болел…

– Такое не забывается. Но тогда он выздоровел. А ведь был уже приговорён…

– Его вылечил один человек. Он не очень известен, скорее наоборот, но те, у кого случается серьёзная беда со здоровьем, находят его. Он берётся; но только в случаях, когда всякая иная медицина бессильна. И выигрывает.

– Он что же – целитель? Я не очень-то доверяю…

– Не знаю, как его назвать. Но о нём не говорят как о целителе.

– Гм. Как его зовут? Где он сейчас?

– Хотела бы я это знать. Маг, может быть?

– Начинаем искать. Немедленно.

Сим Сорог этим утром проснулся в смутном расположении духа. Хотя засыпал вчера в прекрасном настроении. Что-то произошло ночью – что-то, повлиявшее на восприятие им сегодняшнего мира именно таким образом. Что-то, воспринятое его подсознанием, пока рассудок отдыхал от дневных забот. Воспринятое, но ещё не проявленное – как фотоснимок, уже запечатлённый в памяти камеры, но ещё не выведенный на дисплей.

Сим не любил неясностей. Мир в каждый миг своего существования должен был быть для Сорога ясным и логичным – иначе обладатель этого имени чувствовал себя плохо. В таком настроении (подумал он) не стоило даже вставать с постели. Если уж мир решил повернуться к Симу не лучшей своей стороной, то и Сим, в свою очередь, мог повернуться спиной к миру, забыть о его существовании, изолироваться – хотя бы зарастив все окна и двери, на какое-то время исчезнуть из мироздания; пусть себе обходится без него, как знает. Можно позволить себе такой режим, самое малое, на неделю: еды и питья в доме запасено предостаточно, так что есть полная возможность выпасть из окружающей среды. Отключить все средства связи. Не получать никакой информации. Опыт подсказывал, что такой образ действий являлся наилучшим в подобных ситуациях: лишившись притока свежей информации, рассудок уже в скором будущем начнёт вести себя так, как поступает желудок, не получая пищи: примется переваривать то, что уже накоплено. И таким образом – чуть раньше или чуть позже – то, что сейчас затаило в себе подсознание, выплывет наружу, подвергнется анализу рассудка, получит определение и название, займёт своё место в реальности – и мир снова сделается прозрачным и понимаемым, и настроение светлого покоя вернётся и позволит без помех жить дальше.

Да, именно так и следует сейчас поступить.

Ззззз… Тирьям-пам-пам… Ззззз…

Связь.

Сим чуть не крикнул: «Меня нет, я в отъезде!..» Но в состязании на скорость кваркотроника выигрывает у человека в ста случаях из ста. Если она не зависает и не глючит, конечно. И Компа успела ответить первой:

«Вас слушают» – нежный женский голосок.

«Я хотел бы говорить с дином Сорогом, ГММ».

Почти неуловимая пауза. Выдерживая её, Компа даёт хозяину возможность взять разговор на себя – или, наоборот, отказаться от этого; во втором случае начинает работать программа.