Однако вот незадача — подчас для хорошего дела нам не хватает просто мелочи какой-то: листка бумаги, карандаша или ручки. Заранее же позаботиться об этом нам, конечно, не с руки. Признавая и за собой подобную беззаботность, я решил наконец с ней покончить. И с тех пор у меня всегда close at hand (под рукой) — в сумке, портфеле и в кармане пиджака — имеется две или три ручки (одна обычно куда-то быстро исчезает) и штук десять листков небольшого формата. И вот, казалось бы, такая мелочь, а срабатывает. Действительно, это неизменное присутствие поблизости средств для записей если не вдохновляет, то во всяком случае в чем-то стимулирует и подталкивает: мысли есть, ручка с бумагой — вот они, в кармане, так возьми и запиши, польза-то будет реальная. Это напоминает эффект присутствия самоучителя японского языка у моего товарища, с той разницей, что он там служил для постепенного привыкания и вдохновения, как объект пассивного и отсроченного во времени акта, здесь же ручка с бумагой выполняют роль постоянного стимула к действию сегодня и сейчас, то есть к оперативной записи еже минутных мыслей в любой благоприятный для этого момент.
И тем не менее я знаю (на себе испытал) — стать даже отчасти homo scribens(человеком пишущим — лат.), даже в доморощенном варианте, не так просто. По причине прежде всего психологической — из-за естественной стеснительности («А что окружающие подумают?»). Но и кое-как преодолев это вполне законное чувство (хотя и очень вредное для изучающего язык), уже с ручкой и бумагой в руках поначалу теряешься: а что писать? И выручить здесь может (по крайней мере, со мной так и произошло) лишь волевое решение или даже просто импульсивный порыв: надо только начать писать, неважно — что, главное — сам процесс. Делать это можно повсюду: в помещении, в парке, на даче, на пляже и даже на улице (соблюдая всевозможную осторожность). Вспомним, кстати, того же Шлимана, читавшего и учившего тексты не только дома, но и на службе, и на своих курьерских пешеходных маршрутах, не говоря уже о свободных прогулках. Но пойдем дальше Шлимана: начнем записывать на ходу — почему бы и нет? Остановившись иногда в спокойном месте, неторопливо достав из кармана блокнот, будем, пусть понемногу, отрывочно заносить туда пару-другую мыслей, ассоциаций, всплывших вдруг в голове, может быть, как-то связанных с окружающей нас действительностью, с людьми, с пейзажем или бог еще знает с чем. Далее постепенно можно переходить к чуть более сложным описаниям своих собственных размышлений, эмоций, планов и пр.
Если писать сначала только по-русски, чтобы, придя домой, попытаться перевести свои «записки» с помощью словаря, то лучше использовать самые разнообразные русские слова, но при этом лишь те грамматические формы, в которых мы уже разбираемся (здесь важно соблюдать the golden mean (золотую середину) между знанием необходимым и знанием, достаточным на данном этапе, то есть чтобы писать не слишком упрощенно — тогда не будет прогресса, но и не слишком усложненно — тогда прогресс может захлебнуться).
Если пытаться писать сразу на иностранном языке, то те слова, значения которых мы еще не знаем или подзабыли в данную минуту, можно вписать по-русски, чтобы дома найти их в словаре. Если же мы просто сомневаемся в правильности своего перевода каких-то слов или выражений, то их надо подчеркнуть и дома уточнить по словарю.
Еще при этом надо четко осознать, что едва ли не главный наш враг при такого рода записываниях — это стремление все записать покраше, похудожественнее. Я раньше не представлял себе, насколько глубоко может корениться в человеке это желание округлить, причесать, принарядить сочиняемый простенький текст, даже если пишешь для себя. Но с этим «внутренним редактором» надо бороться — здесь он только мешает. Пускай поначалу наши записи будут представлять собой почти просто gibberish (набор слов), пускай эти слова будут не очень увязаны друг с другом, пусть они громоздятся на бумаге не слишком изящно и логично — нам «не до жиру», ведь мы пытаемся излагать свои только что родившиеся в голове мысли на иностранном языке или сначала хотя бы на родном. Так пусть же это будет свободный, нерафинированный поток информации. И тем приятнее будет, когда уже вскоре, с приобретением некоторого навыка, наши лоскутные мысли и фразы начнут складываться в какой-нибудь нехитрый, но почти связный и почти художественный (во всяком случае, для нашего уровня) текст.
Желательно, чтобы в этой нашей «прозе» были и повторы слов и оборотов в различных формах и вариантах, и вопросы, и вводные и обобщающие стандарты и пр. Не надо бояться даже речевых сорняков — в результате всего этого только лучше будет отрабатываться изучаемый язык. И еще желательно, чтобы эти импровизационные тексты были не очень формальными и сухими, чтобы в них хоть немного проглядывала наша жизнь в ее многообразии, в ее красках, страстях и противоречиях — ведь все это также отразится на языке, на его более естественном и прочном усвоении. Наконец, неплохо было бы иногда «смазывать» свои тексты хоть самым непритязательным юмором — чтобы не очень «скрипели».
Главное же при всем этом — почувствовать тягу и вкус к регулярному письму, потребность к изложению на бумаге своих самых разных, может быть, даже странных, мыслей, бегущих в голове телеграфной строкой. Интересно, что по мере их записывания количество и качество мыслеобразов в голове будет довольно быстро возрастать — мозг словно в благодарность за такую настойчивую стимуляцию станет производить их все больше — только успевай записывать. Так мы почти незаметно втянемся в увлекательный и благотворный творческий процесс по генерированию в самом себе сначала родного, но тут же вслед или даже параллельно и иностранного языка, причем не абстрактно-учебного, а вполне живого и повседневного.
Позволю себе привести здесь в качестве примера (возможно, не самого удачного, взятого почти наугад) один из небольших фрагментов моих довольно тогда многочисленных спонтанных текстов, чтобы показать всю их незатейливость, сугубо бытовой характер и даже некоторую легкомысленно-игривую форму. Привожу его на русском языке, как он и был первоначально записан.
«Я сижу в уютном кафе-кондитерской и пью кофе с булочкой. Кофе горячий. Я пью медленно. Булочка свежая и румяная. На улице холодно, идет дождь. А здесь тепло. В помещении полумрак, звучит негромкая ритмичная музыка. Я здесь почти один. В углу, недалеко от меня, сидит девушка. Она пьет кофе, ест пирожное и читает книгу. Наверно, это студентка. Она читает, а я пишу. Веселая компания, не правда ли? Интересно, а что она читает? Кажется, это учебник. Впрочем, нет, я ошибся. Это скорее всего детектив или сентиментальный роман. Она читает с огромным интересом, она даже забыла о своем кофе. О, да это книга на английском языке, если я не ошибаюсь. Значит, она неплохо знает английский! Молодец! А может быть, это англичанка? Нет, едва ли. Теперь она допивает свой кофе. Не исключено, что она попросит еще чашку кофе, ведь книга у нее, кажется, захватывающая, а на улице так неуютно. Правда, здесь довольно темно, и девушка портит себе зрение. Жаль. А мой кофе остывает, я слишком увлекся своим текстом. Или девушкой? Шутки в сторону. Я ей просто завидую. Она действительно свободно читает по-английски. Кстати, я заметил, что одну страницу она прочитывает примерно за две минуты. Это хороший темп, во всяком случае для иностранного текста. Вероятно, она закончила „английскую“ школу, а может быть, просто очень способна к иностранным языкам. Мне же еще не связать и двух слов по-английски. Правда, я не учился в „английской“ школе, да и к языкам вовсе не способный. Но зато я очень хочу изучить один или два языка и я знаю, как это сделать, — я знаю „ноу-хау“. Значит, я достигну своей цели и тоже буду свободно читать по-английски. И говорить — если будет с кем. Я в этом не сомневаюсь. Ну а что там на улице? Дождь, по всей видимости, кончается. Девушка закрыла книгу, убрала ее в сумочку и пошлая выходу. Надо и мне заканчивать мой „манускрипт“. Или взять еще кофе и немного посидеть? Нет, на сегодня хватит. Хорошо, если и этот текст мне удастся перевести на английский без серьезных ошибок. Итак, прихожу домой, сажусь за стол и беру словарь. Кроме того, сегодня я должен еще послушать Би-Би-Си на английском, прочитать десяток страниц из Диккенса и кое-что выучить наизусть. Ведь я тоже молодец, не так ли? А теперь вперед. Надо спешить».
