– Что же ты раньше не сказала? У меня есть все необходимое, просто я думала, что у тебя это будет валяться без дела, потому и не давала. Если понадобится, могу прислать… Правда, краски у меня остались лишь на разрисовку вееров, и жаль все их израсходовать на картину. Мы вот как сделаем. Я составлю список того, что тебе нужно, и попросим у старой госпожи. Сама ты можешь что-нибудь забыть, поэтому я продиктую, а брат Баоюй запишет.

Кисть и тушечница у Баоюя были наготове – он боялся что-нибудь упустить и, услышав, что Баочай собирается диктовать, обрадовался, схватил кисть и стал внимательно слушать.

– Итак, кистей номер первый – четыре штуки, – начала Баочай, – кистей второй номер – четыре штуки, кистей третий номер – четыре; больших рисовальных кистей – четыре, кистей среднего размера – четыре, малых кистей – четыре, кистей «клешня южного краба» – десять, кистей «малая клешня краба» – десять, кистей «усы и брови» – десять, больших кистей для смешивания красок – двадцать, малых кистей – двадцать, плоских кистей – двадцать, кистей «ивовая ветвь» – двадцать; киновари в палочках – четыре ляна, умбры южной – четыре ляна, охры – четыре ляна, черной краски – четыре ляна, зелени – четыре ляна, желтой краски – четыре ляна, свинцовой пудры – четырнадцать коробочек, кармина – двенадцать плиток, красной краски – двести плиток, темно-золотой краски – двести плиток; клея – четыре ляна, купороса для грунтовки шелка… Впрочем, купороса не надо, пусть молодые люди, к которым обратится Баоюй, сами прогрунтуют. Краски мы постараемся приготовить – и развлечемся, и дело сделаем. Тебе на целый век хватит! Кроме того, потребуется четыре решета из тонкого шелка, четыре решета из плотного шелка, четыре подставки для кистей, четыре больших и малых ступки, двадцать больших чашек, десять тарелочек по пять цуней в поперечнике, двадцать фаянсовых блюдец по три цуня в поперечнике, две жаровни, два больших и два малых глиняных горшка, два больших фарфоровых стакана, два новых ведра для воды, четыре мешка из белой материи, каждый длиною в чи, двенадцать цзиней ивового угля, деревянный ящик с тремя отделениями, один чжан шелка, два ляна свежего имбиря, полцзиня сои…

– Один чугунный котел и скребок для чистки накипи, – улыбаясь, добавила Дайюй.

– А это для чего? – удивилась Баочай.

– У тебя будет свежий имбирь и соя, у меня – котел, и у нас получится очень вкусная краска, – объяснила Дайюй.

Все рассмеялись.

– Чернобровка, ну что ты в этом смыслишь! – улыбнулась Баочай. – Ведь фаянсовые блюда и чашки растрескаются на огне, если не смазать донышко соком имбиря и соей.

Все поддержали Баочай.

Дайюй снова просмотрела список, тихонько толкнула Таньчунь в бок и шепнула:

– Удивительно! Чтобы нарисовать одну картину, понадобилось столько кувшинов и ящиков? В этом списке, по-моему, целое приданое!

Таньчунь улыбнулась.

– Сестра Баочай, – сказала она, – почему ты не дашь ей по губам? Спроси, что она только что о тебе говорила.

– Стоит ли спрашивать, – отозвалась Баочай, – недаром говорят: «Собака – не слон, у нее не вырастут бивни!»

Она потащила Дайюй к кану и хотела ущипнуть за щеку.

– Милая сестра! – взмолилась Дайюй. – Не сердись. Лучше наставь меня, как старшая сестра. По молодости лет я мало что смыслю!

Все рассмеялись. Никто не знал, что в словах Дайюй таится намек, и стали просить:

– Сжалься над нею! Прости!

Но Баочай намек поняла – Дайюй имела в виду их разговор о «пристойных» книгах – и ничего больше не сказала.

– Какая все же Баочай добрая, – с улыбкой заметила Дайюй, – я бы на ее месте ни за что не простила!

– Не удивительно, что старая госпожа жалеет тебя, что все тебя любят! – воскликнула Баочай, грозя пальцем Дайюй. – Даже я тебя полюбила. Ну-ка подойди, я тебя по головке поглажу!

Дайюй подошла, и Баочай несколько раз провела рукой по ее волосам.

Баоюй смотрел на них и невольно думал:

«Не стоило посылать Дайюй причесываться! С этим прекрасно справилась Баочай».

Тут как раз послышался ее голос.

– Завтра пойдешь к старой госпоже, – сказала она Баоюю, – и попросишь все, что значится в списке. Есть это в доме – хорошо, нет – придется попросить денег на покупку. Краски я помогу подобрать.

Баоюй взял список, они еще немного поговорили и разошлись. После ужина все отправились к матушке Цзя справиться о здоровье.

Ничего серьезного у нее не было – усталость и легкая простуда. Весь день она провела в тепле, дважды приняла лекарство и к вечеру почувствовала себя совершенно здоровой.

Если хотите знать, что случилось на следующий день, прочтите следующую главу.

Итак, матушка Цзя дважды приняла прописанное врачом лекарство, и простуда, которую она схватила, гуляя по саду, прошла. Между тем госпожа Ван решила отправить кое-какие вещи Цзя Чжэну и позвала на совет Фэнцзе. Как раз в это время пришла служанка и сказала, что их просит прийти матушка Цзя.

– Как вы себя чувствуете? – осведомилась госпожа Ван, входя в покои матушки Цзя.

– Сегодня лучше, – ответила старая госпожа. – Отведала суп из молодого фазана, который ты мне прислала, – вкусный на редкость. Еще я с большим аппетитом съела два ломтика мяса.

– Это вам Фэнцзе прислала суп из фазана, в знак искреннего почтения, – промолвила госпожа Ван. – Забота о родителях для нее превыше всего. Не зря вы ее любите!

– Мне даже неловко так ее затруднять, – ответила матушка Цзя, улыбаясь. – Если мясо еще осталось, пусть поджарят несколько ломтиков, хорошенько посолят и приготовят рисовый отвар. Так вкуснее! Суп из фазана очень хорош, но рис к нему не идет.

Фэнцзе тотчас же послала служанку на главную кухню передать приказание матушки Цзя.

А матушка Цзя обратилась к госпоже Ван:

– Я позвала тебя, чтобы поговорить об одном важном деле. Второго числа день рождения Фэнцзе. Два года подряд я собиралась устроить для нее праздник, но из-за множества дел всякий раз забывала об этом. В нынешнем году особых дел нет, так что можно будет как следует повеселиться.

– Я тоже об этом думала! – улыбнулась госпожа Ван. – Давайте прямо сейчас все и обсудим.

– Просто послать подарки, по-моему, неинтересно, – проговорила матушка Цзя. – Такой обычай давно всем приелся. Кроме того, можно подумать, что мы не ладим между собой и потому не общаемся. Давайте лучше соберемся все вместе и хорошенько отпразднуем.

– Как скажете, так и будет, – с готовностью ответила госпожа Ван.

– Так вот, – продолжала матушка Цзя, – поучимся у простых людей: пусть каждый внесет свою долю, а на собранные деньги устроим угощение. Годится?

– Замечательно! – вскричала госпожа Ван. – Надо только решить, с кого сколько брать.

Матушка Цзя, очень довольная, тотчас послала служанок за тетушкой Сюэ, госпожой Син, а также велела позвать всех барышень, Баоюя, госпожу Ю из дворца Нинго, мать управляющего Лай Да и всех пожилых женщин-экономок. Видя матушку Цзя в столь приподнятом настроении, служанки обрадовались и бросились выполнять приказание.

Не прошло время, достаточное, чтобы пообедать, как все, словно птицы, слетелись в комнату матушки Цзя. Тетушка Сюэ и матушка Цзя сидели на возвышении друг против друга, госпожа Син и госпожа Ван – на стульях у входа, Баочай с сестрами – на кане, Баоюй примостился у ног матушки Цзя, остальные стояли.

Матушка Цзя распорядилась принести скамеечки для матери Лай Да, а также старых мамок и нянек.

По обычаю, издавна заведенному во дворце Жунго, старые слуги, приставленные к старшим членам рода, пользовались особым уважением, поэтому госпоже Ю и Фэнцзе приходилось стоять в то время, как старые мамки, извинившись перед ними, заняли места на скамеечках.