Правильно это? Нет, неправильно. Утверждать это— значит тащиться в хвосте за событиями. Эмбер-Дро забывает, что борьба рабочего класса происходит теперь на базерасшатывающейся стабилизации, что бои рабочего класса носят нередко характер встречных боев, контрнаступления и прямого наступления на капиталистов. Эмбер-Дро не видит ничего нового в боях рабочего класса за последний период. Он не видит таких фактов, как всеобщая лодзинская забастовка, экономические забастовки за улучшение условий труда во Франции, Чехословакии, Германии, могучая мобилизация пролетарских сил в Германии в боях против локаута металлистов и т. д. и т. п.

О чём говорят эти и подобные им факты, о чём они сигнализируют? О том, что в недрах капиталистических стран нарастают предпосылки нового революционного подъёма рабочего движения. Это и есть то новое, чего не видят, не замечают Эмбер-Дро и Серра и чего вообще никогда не заметят товарищи, привыкшие смотреть не вперёд, а назад.

А что значит смотреть назад, а не вперёд? Это значит тащиться в хвосте за событиями, не видеть нового в событиях и быть застигнутым врасплох. Это значит отказаться от руководящей роли коммунистических партий в рабочем движении. На этом именно и срезалось руководство германской компартии во время революции 1923 года. Поэтому, кто не хочет повторять ошибок 1923 года, тот должен будить мысль коммунистов и звать их вперёд, тот должен готовить массы к надвигающимся боям, тот должен принять все меры к тому, чтобы коммунистические партии не оказались в хвосте событий и рабочий класс не был застигнут врасплох.

Крайне странно, что Эмбер-Дро и Серра забывают об этом.

В период рурских боев германские коммунисты констатировали известный факт, что неорганизованные рабочие оказались революционнее организованных в профсоюзы. Эмбер-Дро возмущён этим и утверждает, что этого не могло быть. Странное дело! Почему не могло быть? В Руре имеется около миллиона рабочих. Из них организовано в профсоюзы около двухсот тысяч. Профсоюзами руководят бюрократы-реформисты, связанные всеми нитями с классом капиталистов. Что же тут удивительного, если неорганизованные рабочие оказались революционнее организованных? Да разве могло быть иначе?

Я мог бы рассказать вам из истории революционного движения в России факты более “удивительные”. У нас нередко бывало, что массы оказывались революционнее своих (некоторых) коммунистических вождей. Это хорошо известно всем русским большевикам. Из этого именно и исходил Ленин, когда он говорил, что нужно не только учить массы, но и учиться у масс. Надо удивляться не этим фактам, а тому, что Эмбер-Дро не понимает этих простых вещей из области революционной практики.

То же самое надо сказать о Серра. Он не одобряет того, что германские коммунисты в борьбе за организацию локаутированных металлистов вышли из рамок существующих профсоюзов и расшатали эти рамки. Он видит в этом нарушение постановлений IV конгресса Профинтерна. Он уверяет, что Профинтерн указал коммунистам работать” только внутри профсоюзов. Это чепуха, товарищи! Ничего подобного Профинтерн не указывал. Говорить так — это значит обречь компартию на роль пассивного зрителя классовых боев пролетариата. Говорить так — это значит похоронить идею руководящей роли компартии в рабочем движении.

Заслуга германских коммунистов в том именно и состоит, что они не дали себя запугать болтовнёй о “профсоюзных рамках” и перешагнули через эти рамки, организуя борьбу неорганизованных рабочих против воли профбюрократов. Заслуга германских коммунистов в том именно и состоит, что они искали и нащупали новые формы борьбы и организации неорганизованных рабочих. Возможно, что они наделали при этом ряд несущественных ошибок. Но новое дело никогда не обходится без ошибок. Из того, что мы должны вести работу в реформистских профсоюзах, если только эти профсоюзы являются массовыми организациями,—из этого вовсе не следует, что мы должны ограничивать свою массовую работу работой в реформистских профсоюзах, что мы должны стать рабами норм и требований этих союзов. Если реформистское руководство срастается с капитализмом (см. резолюции VI конгресса Коминтерна и IV конгресса Профинтерна), а рабочий класс ведёт борьбу против капитализма, то можно ли утверждать, что борьба рабочего класса, руководимого компартией, может обойтись без известной ломки существующих реформистских рамок профсоюзов? Ясно, что нельзя утверждать этого, не впадая в оппортунизм. Поэтому вполне представима такая обстановка, при которой может оказаться необходимым создание параллельных массовых объединений рабочего класса, вопреки воле продавшихся капиталистам профсоюзных бонз. Мы имеем уже такую обстановку в Америке. Вполне возможно, что к этому же пойдёт дело и в Германии.

Быть или не быть германской компартии, организованной и сплочённой, с внутренней железной дисциплиной, —так стоит вопрос, товарищи. Речь идёт не только о правых или примиренцах, а о самом существовании германской компартии. Существует германская компартия. Но наряду и внутри германской компартии существуют две силы, которые разлагают партию изнутри и создают угрозу её существованию. Это, во-первых, фракция правых, которая организует внутри компартии новую антиленинскую партию со своим центром, со своими органами печати и ломает изо дня в день её дисциплину. Это, во-вторых, группа примиренцев, которая усиливает своими колебаниями фракцию правых.

Я не буду доказывать, что фракция правых рвет с марксизмом-ленинизмом и ведёт отчаянную борьбу против Коминтерна. Это давно уже доказано. Я не буду также доказывать, что группа примиренцев нарушает известное постановление VI конгресса о систематической борьбе с правыми. Это тоже давно доказано. Речь идёт теперь о том, что нельзя дальше терпеть подобное положение в германской компартии. Речь идёт о том, что терпеть дальше такие “порядки”, когда правые отравляют атмосферу социал-демократическим идейным хламом и ломают систематически элементарные основы партийной дисциплины, а примиренцы льют воду на мельницу правых, — это значит итти против Коминтерна и нарушать элементарные требования марксизма-ленинизма.