– Сюда, – скомандовала Дарин носильщикам, указав на дверь спальни.

Ларну занесли в небольшую, но очень уютную комнату со светло-бежевыми стенами, в которой стояла большая, широкая кровать. Три пирамидальных окна давали много света и спальня, казалось, плыла в пронизывающих ее солнечных лучах. Все три окна были открыты, создавая приятную прохладу и видно было, что еще немного, и оба солнца скроются за деревьями. Большой, встроенный в стену шкаф виднелся из-за узорчатой занавески. Кроме того, одна из стен комнаты была превращена в библиотеку, до потолка уставленная полками с книгами, многие из которых были очень древними. Небольшой стол с двумя стульями, тумбочка и мягкое кресло возле кровати завершали картину. Дарин снова никому не доверили снять Ларну с носилок, и сама переложила ее на кровать. Рабы, державшие носилки, поклонились и тут же исчезли. Одна из сопровождавших своего командира стражниц, кажется Ривин, вышла и через минуту вернулась с большим кувшином какого-то холодного напитка, видимо в подвале был ледник. Стражница поставила кувшин рядом с кроватью и Дарин тут же напоила Ларну из большой фарфоровой чашки, оплетенной кожаными ремешками.

– Ну, мама! – фыркнула девушка. – Я и сама могу!

– Ладно, ладно, – засмеялась офицер. – Полежи тут сама немного, мне еще на службу возвращаться надо. Вернусь вечером. А ты не вздумай вставать!

– Я посижу с девочкой, – сказала Рада, усаживаясь в кресло. – Мне на службу только завтра утром.

– Спасибо вам всем, девчонки, – улыбнулась ей Дарин и вместе с Ривин быстро вышла из спальни.

Ларна лежала и неспешно беседовала со стражницей обо всем на свете. Женщина расспрашивала ее, как живут в Тукаме, и сама рассказывала об обычаях и законах Харнгирата. Девушка все еще продолжала удивляться стране, где совсем не было свободных мужчин, ведь было довольно много вещей, с которыми они бы могли справится куда лучше женщин. Особенно тяжелые физические работы. Хотя для них использовали урезанных мужчин-рабов, которые были слишком грубы для секса. То ли языки у них были малоподвижны, то ли еще что, Ларна так и не поняла толком. «Кто знает, – подумала она, – может так и к лучшему, они ведь все такие скоты…» И девушка вновь вспомнила все, что с ней сотворили. Гнев и боль захлестнули ее душу. В этот момент в спальню зашел раб-туалет, присланный, по-видимому, целительницей. Ларна, злобно оскалившись, подозвала его и с удовольствием испражнилась ему в рот. А гримаска отвращения, мелькнувшая на лице юноши, когда он встал, еще сильнее позабавила девушку.

– Хм-м-м-м… – протянула Рада. – Кажется, сей скот чем-то недоволен?.. Придется ему кой-чего разъяснить…

На лице раба появился ужас, он рухнул на колени и взмолился:

– Нет! Госпожа! Нет! Клянусь вам, я всем доволен! Я просто счастлив служить вам так, как вы пожелаете!..

– Ларна, девочка, – улыбнулась Рада, не обращая никакого внимания на его вопли, – ты позволишь мне воспользоваться этим рабом?

– Пожалуйста…

Рада щелкнула пальцами, встала и вышла из комнаты, дрожащий, как осиновый лист раб последовал за ней на коленях. Через некоторое время Ларна услышала журчание струи, зачем раздался сдавленный вскрик и тихий плач. А еще через пару минут на пороге вновь показался ползущий на четвереньках раб, подтирающий тряпкой остававшуюся за ним кровавую дорожку. Он двигался с явным трудом, на лице застыли дорожки слез. Раб подполз к вернувшейся в комнату и вновь усевшейся в кресло стражнице, поцеловал ее ногу и пролепетал:

– Я искренне благодарю госпожу за науку и доброту ко мне…

Но Ларна видела, что в уголках глаз его блестели слезы, и он едва сдерживался, чтобы не зарыдать вслух. Она поморщилась и спросила:

– Что ты с ним сделала, Рада? Он же все-таки человек, а мы не они. Зачем нам быть жестокими?

– Ничего страшного, маленькая, – ласково улыбнулась ей стражница. – Всего лишь сунула в зад напоминальник с шипами, чтобы помнил, что должен с радостью и счастьем на лице благодарить госпожу за все, что она соизволит ему дать.

– Это же больно… – вздрогнула девушка.

– Ему пойдет на пользу! И не беспокойся ты об этой мрази, девочка. Он свое стократно заслужил!

Ларна вопросительно посмотрела на стражницу и та рассказала:

– Он не из наших, харнгиратских, рабов – те с детства знают как себя вести и привычны ко всему. А этот юный подонок был сыном капитана одного из фофарских фрегатов. Видимо, он посчитал, что у себя дома, где ему было позволено все, и изнасиловал тринадцатилетнюю девочку. Харнгиратскую девочку! Дочь одной из наших стражниц, которая напросилась с матерью порт посмотреть. Посмотрела… Бедный ребенок до сих от всего на свете шарахается и ночами кричит! Хорошо, хоть мы вовремя успели, и скот не успел ей сунуть в рот… А ведь уже приготовился и ножи для урезания разложил… Ведь если бы успел, девочку все равно бы пришлось урезать, да ты и сама об этом знаешь. Мы были настолько разозлены, что, избив его до полусмерти, тут же заставили его лизать у нас, а потом, конечно, прямо там и урезали. Как ты сама понимаешь, не быстро и не безболезненно… А затем продали его в общественный туалет. И пусть благодарит своих богов за смазливую мордашку – его увидала целительница, он ей понравился, и старушка выкупила его для нужд своих пациенток. Но теперь я вижу, что эта сволочь не понимает хорошего отношения. Обязательно завтра же скажу его хозяйке, что он не достоин ее доброты и не желает работать как следует.

– Умоляю вас, госпожа! – взвыл раб, вновь пытаясь поцеловать ноги Рады. – Умоляю вас, не говорите так! Я счастлив сделать для вас и для любой другой госпожи все, что вы только пожелаете! Умоляю, посадите меня на кол, только не продавайте еще раз в общественный туалет…

– А почему он так этого боится? – удивленно спросила Ларна, с отвращением смотря на рыдающего раба – после рассказа Рады у нее исчезла всякая к нему жалость.

– Так там ведь его рот использует любая желающая, – засмеялась стражница, – а на улицах народу много, в туалет хочется всем, и отдыха у рабов в общественных туалетах попросту не бывает. Там рабы долго не живут – полтора-два года максимум. Еще бы ему не бояться…