– Ну, Ларна! Ну, пошли же! – в голосе Дары слышалось нетерпение, она постукивала носком левого ботинка. – Идем, а то нам донья Санра так всыплет, что опять неделю сидеть не сможем!

– Уже иду, – ответила девушка, отрываясь от парапета, и подруги быстро пошли между пакгаузами. Они с интересом рассматривали идущих навстречу нарядных людей – вечером начинался праздник Дня Кораблей, и горожане уже заранее надевали свои лучшие костюмы и платья. Ларна привычно не обращала внимания на знакомые с детства высокие строгие стрельчатые дома родного города, они уже давно набили ей оскомину, и ей хотелось чего-то иного. Встречая особенно красиво одетую женщину, Ларна только вздыхала, смотря на свое темно-серое до пят платье, страшно уродовавшее ее. Как же она ненавидела и это платье, и вообще подобный покрой, но в «Приюте» требовали носить только такие, и девушке не осталось ничего другого, кроме как тяжело вздыхать. Как хорошо, что еще месяц и экзамены, закончится, наконец, эта бессмысленная тягомотина, переливание из пустого в порожнее. Хоть бы только мачеха не вздумала сразу по окончании школы, не дожидаясь ее совершеннолетия, выдать ее замуж. С нее ведь станется… А пока шестнадцати нет – слушайся и не пикни. У Ниррин хватит подлости отдать ее какому-то тухлому старикану десятой или двенадцатой женой. И что тогда делать? Но думать о плохом не хотелось, утро было прекрасным, воздух свежим, свет голубого солнца окрашивал Тукам в странные и нежные цвета. Ларна встряхнулась, как пес после купания, и отбросила от себя дурные мысли. Только тут она заметила, что Дара остановилась у дверей какого-то заведения и с интересом рассматривает вывеску. Глянув сама, Ларна отчаянно покраснела – они стояли у порога одного из Домов Удовольствий, и на них уже начали оборачиваться люди, не понимая, что делают столь юные девушки в школьной форме у дверей подобного учреждения.

– Пойдем отсюда, – дернула Ларна подругу за рукав, но та отмахнулась.

– Давай зайдем, а… – вдруг повернулась к ней Дара, живые темно-синие глаза ее взблескивали искорками отчаянности и желания. – Мне отец вчера пятьдесят даралов дал, как раз на двоих хватит…

Ларна внутренне застонала – ей прекрасно был знаком этот взгляд подруги, он означал, что та задумала какую-то пакость, и теперь не остановится ни перед чем, чтобы воплотить ее в жизнь. Она, вздрогнув, вспомнила, как их однажды в туалете, когда она ласкала Дару там рукой, застала донья Линда и приказала дать каждой по пятидесяти розог, да не по заднице, а по тому самому месту. Пару месяцев после того девушкам было не до ласк, они и ходить-то еле могли. И теперь она понимала, что если их тут увидят и донесут в школу, то пятьюдесятью розгами по причинному месту они не отделаются. Хотя Ларне и самой уже очень давно хотелось попробовать как это, когда тебя там ласкают языком, девушка боялась и никогда бы не осмелилась до окончания школы зайти в Дом Удовольствий. Да, она давно постановила для себя, что первым делом после получения наследства она пройдется по лучшим и самым известным Домам Удовольствий города, но не сейчас же делать это? Но поди докажи это Даре, когда той вожжа под хвост заехала…

– А вдруг увидят?.. – попыталась девушка все же остановить явно обезумевшую подругу. – Пошли лучше отсюда, сама же говорила, что нам спешить нужно.

– А это я так, – засмеялась Дара, – чтобы тебя от пустых мечтаний оторвать. Я ведь еще вчера, как только отец деньги дал, запланировала сюда зайти. А знаешь, почему именно сюда?

– Не…

– Мне рассказывали, что в этом Доме есть одна урезанная аллорна, у нее очень длинный и гибкий язычок, и она так лижет, что можно чокнуться…

Ларна дернулась, почувствовав, как от таких разговоров у нее стало мокро между ногами, плюнула и махнула на все рукой. Будь, что будет, нельзя же всю жизнь всего бояться! Подруги заговорщицки улыбнулись друг другу и решительно открыли неширокую скрипучую дверь.

– Чего пожелают милые девушки? – поклонилась им сидящая за стойкой толстая, со вкусом одетая женщина, очевидно хозяйка Дома Удовольствий.

– Аллорна свободна? – решительно выступила вперед Дара, хотя ее всю и трясло от волнения.

– Свободна, – кивнула хозяйка. – Но уверенны ли вы, девочки, что хотите именно этого? Может вам уже пора лишиться невинности? У меня есть умелые юноши с удивительно толстыми и длинными членами… И стоит это значительно дешевле.

«Как она узнала?! – чуть ли не зашипела про себя от злости Ларна. – Да что у меня, печать девственности на лбу выбита, что ли?» Судя по раздосадованному виду, Дара чувствовала то же самое. Она отчаянно покраснела и раздраженно прошипела:

– Нет! Мы хотим аллорну!

– Ваше дело, – развела руками хозяйка. – Но учтите, она стоит чрезвычайно дорого, по двадцать пять монет с каждой.

Дара еще раз раздраженно фыркнула, достала из бокового кармашка мешочек с золотом и швырнула его хозяйке. Та ловко поймала его, пересчитала деньги, удовлетворенно кивнула и сказала:

– Хорошо, девочки. Подождите в синей комнате, что в конце коридора, аллорна сейчас придет. Каждая из вас имеет право три раза кончить и один раз помочиться ей в рот. Если захочется чего другого, придется оплатить дополнительно.

Дара молча кивнула ей, схватила за руку донельзя смущенную такой откровенностью Ларну и потянула за собой вглубь Дома. Найдя оббитую мягкой кожей дверь с синим треугольничком на ней, подруги вошли. Комната, представшая их взглядам, была на удивление уютна. Два высоких мягких кресла со специальными мягкими же подлокотниками, на которые очень удобно было укладывать ноги, казалось, так и звали в свои объятия. Они стояли по двум сторонам от низкого столика, на котором было несколько бутылок с разными винами и коньяками. Девушки переглянулись и, нервно хихикая, налили себе по бокалу вина. Им было и стыдно, и интересно, а уж не по себе каждой было так, что они поочередно ежились. Ларна вздохнула – сама бы она никогда не решилась сюда зайти, предпочитая удовлетворяться сама или с помощью рук подруги. Дара всегда была решительнее ее и руководила всеми их шалостями и забавами, часто втягивая Ларну в какую-нибудь переделку без ее на то желания. Но девушка уже привыкла следовать за отчаянной подругой, куда бы та не вела.