– Я их мыла перед вашим приходом, – попыталась оправдаться молодая работница.

Но скандалист был неумолим:

– Надо мыть не перед приходом, а когда мы переодеваемся! – наставительно поучал тот. – Потому что женщина не должна сидеть сложа руки! Она должна работать, работать и еще раз работать! Никого нет прекраснее работающей женщины! Вон ваше ведро! Вперед, а я буду наблюдать!

Любочка чуть было и впрямь не схватила ведро, но за нее заступился почтенный дядечка:

– Ты, Семеныч, домой придешь и будешь на свою жену любоваться. А здесь девку не тирань. Чисто здесь было. Ивановна и вовсе мыла только раз в день. Вот она придет, ты ее попроси, она тебе как угодно изогнется – стой, да наблюдай! Иди давай на смену, начальник!

Любочка все же проявила рвение к труду, она схватила тряпку и принялась активно стирать пыль с подоконников. А заодно поглядывать – не просмотрела ли она какого-нибудь красавца. Этих мужчин здесь так много, не ровен час и проглядишь свое счастье. И все же счастья не проглядывалось. И смена от этого казалась скучной и долгой.

– Девушка, – вдруг обратился к Любе парень с веснушками. – А вы что – в душевых кабинах не моете?

– Кого? – не поняла Люба.

– Полы! Там надо тоже чистоту наводить.

– Так как же я буду наводить, если там все время кто-то плюхается! – возмутилась Любочка. – Вдруг дверь открою, а там кто-то… голый!

– А вы постучитесь, – назидательно поучал парнишка. – В кабинках должна быть чистота…

Любочка занервничала. Вот ведь незадача – она забыла у Ивановны спросить, как мыть эти самые кабинки. И вчера в душевых и впрямь не мыла. А, оказывается, надо… Дождавшись, пока все мужчины уйдут на смену, Люба взяла ведро с водой, тряпку и отважно направилась к кабинке. Возле первой кабинки она стучала минут пять – никто не отвечал. Она рванула дверцу на себя и тут же дико заверещала – прямо перед ней стоял тот самый парень, в чем его произвели на свет, и бесстыже обтирался полотенцем.

– Мама-а-а!!! – прикрывала глаза половой тряпкой Любочка.

– Да вы заходите-заходите, не стесняйтесь, я сейчас выйду… – спокойно пригласил парень. – Только не надо визжать, будто вас режут. Начинайте мыть. Здесь и познакомимся…

Его спокойный, наглый тон привел Любу в сознание. Она выплеснула воду из ведра в ухмыляющуюся физию и в нее же швырнула тряпку.

– Ты ч-чо?! – быком попер на Любу парень, но та успела с силой захлопнуть дверь душевой.

Дверь ударила парню по бровям, и бедняга аж взвыл:

– Убй-й-й-йю! – кинулся он на обидчицу.

Люба лихо отскочила к столу, схватила стул и пригрозила:

– Только тронь – изувечу. Я в нашей деревне быков с ног валила! А ты не бык.

И все же парень был так разозлен, что даже угроза инвалидности его не остановила – разнес бы. Но тут раздался грозный окрик:

– Эт-то чт-то за номера? – В дверях стоял какой-то невзрачный мужчина преклонного возраста. – Эт-то почему тут голые скачут?!

Вместо того, чтобы стыдливо прикрыться, парень вытянулся стрункой и отрапортовал:

– Отстаиваю свою мужскую честь, Федор Петрович!

– Ты бы ее у станка отстаивал, – грозно хмурил брови вошедший. – А не с голым задом! Не совестно перед девушкой голышом?!

– Да отпустите вы его, пусть оденется, – вдруг подала голос Люба. – Ну срам ведь – прыгает тут лягушонком, весь синий и еще про честь какую-то…

– Ничего-ничего, – строго зыркал глазами мужичок. – Пусть знает в следующий раз, как перед молодыми работницами голым скакать.

Парень боялся шелохнуться и только судорожно прикрывал рукой срамное место. Терпение Любочки лопнуло.

– Да вы что – издеваетесь надо мной?! – взревела она. – Один тут мощами трясет, другой нудит уже полчаса! А ну пошли отсюда оба! Мне полы мыть надо, сейчас смена пойдет, а они тут устроили черт знает что! А ну давайте отсюда! Бегом! А то ведь я тряпкой как наверну!

Уже и парнишка юркнул к своей кабинке, и мужичок, удивленно поморгав, выскочил из раздевалки, а Люба все не могла успокоиться. Она терла пол шваброй и все ворчала себе под нос – так сильно ее оскорбил этот недоделанный кузнечик своим голым видом. И добро бы было что показать!

– Слышь, деваха, – подошел к ней уже одетый парень. – Меня Гришкой зовут, а тебя как?

– Любой меня звать… – буркнула Люба. – И не твое дело, как меня звать!

Гришка как-то подозрительно хихикнул и вдруг спросил, невинно пялясь в окно:

– А знаешь ли ты, госпожа Любовь, кого ты только что тряпкой вытолкала? Это между прочим, начальник нашего цеха был – Федор Петрович Клыков.

– Да иди ты, со своими шутками… – усердно терла плитку Люба. – Носки надень, клоун!

Но Гришка не отставал.

– Я серьезно тебе говорю! Я бы чего перед кем другим на вытяжку стоял! Говорю тебе – Клыков! Начальник!

До Любы теперь дошло.

– И что? – растерянно спросила она. – Он вот такой… серенький? Старенький какой-то…

– Нормальный он, – обиделся за начальство Гришка. – И не серенький никакой. И с возрастом у него порядок…

Люба была поражена. Что и говорить, в душе она еще лелеяла розовую мечту стать супругой какого-нибудь начальника. А оказывается, что этот вот директор цеха… начальник, вовсе и не принц…

– А у вас какого покрасивей начальника не найдется? – с надеждой спросила она у Гришки.

– А тебе зачем покрасивей-то? Тебе ж не замуж за них, – захлопал рыжими ресницами Гришка. – А Федор Петрович у нас мужик неплохой, рабочего никогда не обидит…

Любочка Гришку уже не слушала – и зачем, спрашивается, она весь день тряпкой машет, если здесь и глаз положить не на кого… Эх, лучше б Васька деревенский…

У Ирочки все было гораздо романтичнее. Уже после обеда в их автобус втиснулся Мишка и по-свойски шлепнул девушку по плечу:

– Привет! Ну как, ты продумала меню? – с ходу спросил он.

Ирочка оторопела:

– Ты же говорил, что все сам… мне только барана надо…

– Ну и что, что я говорил, а ты бы могла проявить инициативу! Мне что ли одному это кафе надо! Нельзя так наплевательски относится к «Мишкиной радости»!

Ирочка даже немножко почувствовала себя виноватой. И в самом деле – парень ведь не только для себя старается…

– Ну ладно, – великодушно простил Мишка, – не грузись. Давай мне деньги и работай. А уже в пятницу мы с тобой все обсудим.

– Хорошо, в пятницу обсудим, – кивнула Ирина. – А то у меня сейчас пассажиры… Гражданочка! Ну и куда вы заталкиваете свою сумку?! Вы ж ее на чужие колени заталкиваете! Вам наверное не видно, а я со своего места вижу – не ваши это коленки! Бабушку вон придавили!

– Нет, Ир, я не понял, – опять отвлек ее от работы Мишка, – а деньги-то где?

– Какие деньги? – опешила девушка.

– Ну молодец! Какие! А на что я продукты закупать буду?

Этого ему говорить не надо было, потому что Ирочка сурово сдвинула брови, наклонила голову и ринулась в бой:

– Ах, тебе деньги нужны, да? – зашипела она, тяжело пыхтя от возмущения. – А ты забыл, что я еще тебе до конца не доверяю! Думаешь, я не помню, как ты мою Любочку обокрал?! Как ты у нее из кармана ключи спер!

– Да мои это были ключи! Мои! Сколько раз повторять?

– Пабло! – уже зычно командовала Ирина. – Срочно поворачивай в милицию! Мне этого ворюгу пристроить надо!!!

От справедливого гнева ее попытался отвлечь какой-то пассажир:

– Барышня, – интеллигентно произнес он, поправляя очки. – А не могли бы вы потом эти свои дела решить? Мне выходить надо, а я еще не расплатился…

– Пабло! Оглох что ли? Нам срочно надо в милицию! – еще строже сказала Ирина. – У них здесь целая банда! Этого, очкастого, тоже в тюрьму!

Пабло старался относится ко всему философски – если ему не судьба изменить кондукторшу, надо просто изменить свое к ней отношение. В принципе, ему даже менять ничего не приходилось – он продолжал ее дружелюбно не замечать.

Все повторилось, как и вчера – Мишку довезли до конечной, и он яростно принялся доказывать Ирочке, как она в нем ошибается.