– Вы хотите мне сказать, что холостая пуля случайно залетела на наш балкон и попала в грудь Псова. Потом так же случайно залетели еще две? И уже по абсолютному недоразумению холостые патроны оказались боевыми, так, что ли? Вы это мне хотите сказать?

– Я вам хочу сказать только одно – я уже закончил опрос, вы можете быть совершенно свободны. И еще я вам хочу доложить, что, кроме вашей Аллы Власовны, никого в квартире не было. Согласитесь, как-то уж слишком странно получается – дамочка приглашает мужчину на первое романтическое знакомство и тут же спокойно засыпает в самый неподходящий момент. Вы считаете, это нормально?

Фома опять забегал по крохотному кабинету.

– Да вы ее просто не знаете! Для нее это нормально! Она… Ну, хотела продолжить женщина знакомство в спальне, чего особенного, чай, не первоклассница – сорок уже! Ну и расположилась, ждала, ждала и… и уснула, с кем не случается. А вы что думаете, она пристрелила Псова и спокойно улеглась спать? Наша Аллочка не совсем идиотка, это она просто выглядит так, а на самом деле… Да и потом, зачем ей убивать единственного жениха? И к тому же вы не нашли орудия убийства! А без него вы не имеете права!..

– Ой-й-й, хватит! Только не начинайте мне еще мои права перечислять! – потерял терпение собеседник. – Идите, наш с вами разговор окончен.

– Нет, позвольте!..

– Не позволю! – взвизгнул раздосадованный Кузин и заверещал во всю силу легких: – Иванищенко!! Немедленно выведи этого говоруна! Мне еще полдня работать, а он меня уже из себя вывел! И больше чтобы глаза мои его никогда не видели!

Фома, конечно, обиделся и ушел. В конце концов, у него целый ворох своих забот, пусть о Псове голова болит у Кузина. В поликлинике возле его кабинета урчала длиннохвостая очередь. Пришлось задержаться на работе, чтобы всех принять. И вот теперь совсем разбитый Фома плелся домой.

– А вот и наш Фомочка, – ласково запела теща прямо в прихожей.

И уж если Варина матушка так медово встречает родимого зятя, значит, в доме гости, это уже верная народная примета.

– Здравствуйте, Фома Леонидович, – басил плотный высокий мужчина, сверкая безупречными вставными зубами.

– Надеюсь, вам представлять друг друга не нужно, – продолжала цвести Гутя.

Фома только криво улыбнулся. Еще бы! Конечно, не нужно, потому что перед ним стоял бог и царь – Федорин Игорь Иванович, главврач поликлиники, где Фома Леонидович трудился.

– А что это ты, батенька, домой не торопишься? Времени-то уже… – по-отечески пожурил Фому Игорь Иванович. – Ох уж эта молодежь! Ведь я сколько раз говорил вашему Фоме Леонидовичу – ступай в отпуск, отдохни, так ведь нет! Ни в какую!

Фома захлебнулся негодованием. Еще позавчера он лично обращался к главному с просьбой отпустить его в отпуск, мол, год кончается, а он так и не отгулял. Напомнить ему ответ, что ли?

– А вы его отпустите, он сейчас не откажется, – тучей насупилась Варвара, которая сидела тут же и тихонько прихлебывала горячий чай.

– А я и отправляю – иди, Фома Леонидович! Отдохни! Тещу порадуй, жену. Ну как? Тебе с завтрашнего оформить?

– Гутиэра Власовна, скажите мне, недалекому: что вы такое ему пообещали? – спросил Фома, едва за Игорем Ивановичем закрылась дверь. – Вы же просто волшебница!

Гутиэра сначала отмахивалась, но потом поделилась секретом:

– Да нет здесь никакого волшебства. Просто ваш Федорин купил себе новый дом, а тещу к себе перетаскивать не хочет. Ну, естественно, жене об этом даже заикаться боится. Вот и придумал – бабушку выдать замуж.

– И кто на нее польстится? – выплыла из своей комнаты Алиссия в мятом халате.

– Да есть у меня один женишок… Ой, Аллочка, а ты зачем же поднялась? Ты же себя так неважно чувствуешь! – забегала вокруг дебелой Аллочки Гутиэра.

Алиссия сегодня весь день валялась на диване и пребывала в трауре. Правда, она и раньше только и делала, что продавливала диван, но сегодня у нее был замечательный повод для лени – она оплакивала свою несостоявшуюся семейную жизнь. А ведь как славно все начиналось. Псов на самом деле поверил, что Аллочка – внебрачная дочь магната. Потенциальный мужчина просто сжигал ее своим взглядом, и засидевшаяся в девках невеста вся раскисла от его обходительности. Правда, мужик отчего-то все никак не торопился доказать свою любовь, это его и сгубило. Зато теперь он упокоился, а вот ее, Аллочку, несколько часов заставляли бубнить одно и то же – рассказывать, как они с Псовым провели вечер. Можно подумать, этот рассказ доставлял ей эстетическое наслаждение!

– Пойдем, Фома, я тебя покормлю, – позвала Варвара мужа и, повыше вздернув подбородок, направилась на кухню.

– Я, Варюша, так устал, что даже есть не хочу, – пролепетал Фома, отправляясь в свою комнату поближе к телевизору.

Варька насторожилась, и ей тут же вспомнилось появление одноклассницы Ленки.

– И где это ты устал? Чего это ты вчера, как пришел, сразу к кастрюлям понесся, а сегодня у тебя приступ усталости?

– Варь, давай фильм посмотрим, а? Гляди, твой любимый артист играет…

– Вот уж не надо про артиста! – чуть не ревела Варя, подозревая любимого в измене с Иркой Серовой. – Объясни толком – где был?!

Истерические вопли Варвары были замечательно слышны в соседней комнате, где Гутя с Аллочкой в очередной раз прорабатывали газету с рубрикой знакомств.

– Вот она, твоя семейная жизнь, – себе под нос ворчала Аллочка. – Уж если Варька с Фомой грызутся, представляю, как я на своего мужика орать буду. А мне это надо? У тебя живу себе тихонько, ни забот, ни ругани.

Гутиэра в задумчивости погладила кота Матвея, который вальяжно вспрыгнул на стол и с кошачьей наглостью улегся прямо на самого завидного жениха в газете.

– Варенька, девочка моя, ну что у тебя случилось? – доносилось сквозь стену.

– Вот! – победно уставилась на сестру Гутя. – Кто тебя, кроме мужа, будет называть своей девочкой?

– Ладно, схожу замуж, – согласилась Алиссия, скидывая кота на пол и утыкаясь рыхлым носом в объявления.

– Замолчи немедленно! И не смей из меня делать дуру! – выходила из себя Варька.

– Нет, Гутя, не пойду, – снова заартачилась Аллочка. – Он из нее дуру делает.

Гутиэра не успела ответить, позвонили в дверь.

На пороге стояла неизвестная дама в короткой шубе, в сапогах, которые были такие грязные, будто дама добиралась пешком через песчаный карьер, и в ярком полосатом шарфе. Незнакомка стреляла сильно накрашенными глазами и кривила крупные губы, обведенные фиолетовой помадой.

– Квартира Неверовых? – спросила она тоном начальницы, которую обворовали собственные подчиненные.

Квартира была Гутина, но как-то с Варькиным замужеством вся семья стала зваться Неверовыми, это, конечно, было неправильно, и Гутя с Аллочкой стали как бы самозванками. Ну да так, видимо, всем было удобнее. И потом, не говорить же каждому встречному-поперечному, что ты Гутиэра Власовна Клопова! Неверовы куда звучнее.

– Д-да… Это наша квартира, – постаралась сохранить достоинство Гутя.

– Вы, стало быть, невеста моего мужа? – злобно рыкнула гостья и прошла в комнату без приглашения.

Она по-свойски скинула шубку на диван, плюхнулась в кресло, взбрыкнув ногами в грязных сапогах. С сапог немедленно отвалились куски грязи на чистый ковер.

– Простите, а вы кто? – догадалась наконец спросить Гутя. – И почему вы решили, что я какая-то невеста?

– Начнем с того, что я – Кукина Лилия Семеновна…

– У меня никогда не было жениха по фамилии Кукин, – перебила ее Гутиэра.

– Зато у вас был Псов! А я его гражданская жена! И уже семнадцать лет! А вы, я так поняла, его невеста! – не снижала тона Кукина.

Гутиэра, ничего не понимая, опустилась на стул. Вопли Варвары за стеной прекратились, и в комнате повисла минутная тишина.

– Ни фига! Это я невеста! – вдруг заявила Аллочка и поднялась во весь свой рост, блистая засаленным халатом на животе.

– Ага!! Вот кто мешочек с деньгами! – хищно сверкнула улыбкой гражданская жена Псова. – Весьма солидный, надо сказать, кошелек. Правда, довольно потрепанный, ну да стар золотник, да золотник, чего уж там. Значит, я к вам.