Гутиэра печально кивнула.

– Гуть, ну его на фиг это корыто, бассейн твой, – бубнила Аллочка, напяливая яркий спортивный костюм, который купила ей сестра. – Я лучше по телевизору спортом буду заниматься. И вообще ты меня этими занятиями уже совсем измучила! Мне уже всякая ересь мерещится. Вот представляешь, я вчера ночью сплю и вижу сон…

– Ты давай, одевайся быстрее, мы уже одни остались, – торопила Гутя.

– Слышь, говорю, – продолжала Аллочка уже на улице, – вижу мужика во сне… Красивый такой, лица не видать, ног-рук тоже, в темноте все… И вот он подходит ко мне… близко так подошел, поглядел на меня, а потом развернулся и снова ушел. Вот чего.

– Это у тебя гормоны, – здраво рассудила Гутя. – Ничего, выдадим тебя замуж…

Она внимательно поглядела на сестру. Ничего утешающего: рыхлое тело ничуть не пострадало от бассейна, прямые реденькие волосики, нос бульбой, глубоко спрятанные глазки… Может, и права Варька, надо сестрицу хоть мнимым богатством приукрасить. С каждым днем Гуте все труднее было отыскивать женихов, а сама Аллочка будто и не понимала, что от нее требуется. Ну хоть улыбалась бы ласково, подмигнула бы там… Хотя нет, у нее улыбка сразу выдает умственные способности.

– И вообще мне и у тебя неплохо. Не хочу я ни за какой замуж, – гундела Аллочка, торопливо косолапя за сестрой.

– Пойдешь. Завтра же к тебе жениха приведу. У него чудная преданная фамилия – Псов!

На следующее утро Гутиэра встала вместе с молодыми – в семь и, пока они уничтожали завтрак, провела пятиминутку:

– Значит так, сегодня к Аллочке придет жених…

– Не верю, – буркнул Фома.

– Жуй, не отвлекайся, – одернула мужа Варька и тут же засюсюкала: – А кто-нибудь догадался покормить нашего котика? Матвей, Матюша, тебе мяска бросить?

– Лучше мне брось, – снова отвлекся Фомка. – Уже надоела овсянка, скоро как конь заржу.

– Внимание! – рявкнула Гутиэра. – У нас серьезный вопрос. Так вот, придет жених, поэтому нам надо где-то задержаться, чтобы они могли познакомиться, так сказать, поближе, без посторонних глаз.

– Вот черт! А я как раз хотел пораньше прийти, день у меня сегодня не загружен, – отложил вилку зять.

Варька тоже была совсем не рада. В кои-то веки с Фомкой можно вместе поваляться на диване, а тут – будьте любезны, надо создать идиллию для Аллочки!

– Фомочка, а мы можем съездить в ресторанчик, – ласково пропела теща. Но у Фомочки от ее предложения что-то переклинило в горле.

– Ни фига себе! В ресторанчик! Да у нас денег…

– Нет, ну если тебе жалко денег для твоих дам, то мы, конечно…

– Ничего не жалко! Едем! Где встречаемся? – Фома был верен себе.

Ровно в семь должен был прийти Псов, поэтому уже в половине шестого Гутя маячила возле дверей заштатной забегаловки, которая звучно именовалась рестораном «Волшебный сон». На дворе стояла середина ноября. Темнело рано, и, хотя зима в этом году еще не наступила, холод продирал до костей. Хорошо еще, что Фома с Варварой не заставили себя долго ждать.

В ресторане ничего волшебного не обнаружилось. Кухня была весьма скудной, музыка нудной, лишь официанты хоть как-то оправдывали название заведения – ползали по залу, точно сонные. Кое-как досидев до одиннадцати часов, Неверовы и Гутя стали собираться домой.

– А славно посидели, правда? И музыка приятная… И сардины…

– Мама! Это были не сардины, а осетрина в горшочках! – поправила Варька.

– Не верю! – пробасил Фома, и Гутя с ним согласилась.

Действительно, то, что им подали в горшочках, сильно напоминало уху, которую Варька варит из консервов. Но портить себе настроение не хотелось. После ресторана полагалось быть чуть хмельными и веселыми.

– А вот и мы-ы-ы, – пропела Гутя, едва открыла двери.

Комната ее встретила молчанием.

– Эй! Молодые! Вы где?! – позвала уже и Варька.

Неизвестно, чем там занимались молодые, но отвечать они явно не желали.

– Варенька, не тревожь ты их, может, они спят, – посоветовала Гутя и направилась на кухню. После посещения ресторанов она всегда ужасно хотела есть.

Варька в своей комнате принялась разбирать постель. Рестораны – это хорошо, но завтра с утра ведь идти на работу, а поскольку она устроилась в фирме совсем недавно, то приходилось каждый день удивлять сотрудников пунктуальностью, интересными нарядами, прекрасным цветом лица и незаурядными способностями.

– Варь, а что это у нас так холодно? – пробубнил Фома, входя в комнату. – Опять матушка перед сном помещение проветривает. И что за привычка – вечно балкон настежь!

Фома и сам бы непременно проветрил, но из-за вредности характера не поленился отправиться к балконной двери.

– Ничего себе! – послышался его крик. – Гутиэра Власовна! Варя! Сколько раз говорил – уберитесь на балконе! Вечно всякое барахло повсюду валяется! Вот, пожалуйста! Сейчас даже целый мужик на перилах висит! Варя! Вы не слышите, что ли?!!

На крик супруга прибежала Варя, а уж на Варин визг примчалась и Гутя.

– Варя, что ж ты… Ох ты, черт!! Это кто ж его так?!

Перевалившись через перила, лежал, а точнее, висел Назар Альбертович Псов. Он был в темных брюках, белой рубашке и с каким-то аляпистым галстуком. Вообще жених смотрелся неплохо, если бы не одна деталь – несколько дырочек на рубашке с запекшейся кровью.

– Он мертв, – растерянно констатировал Фома.

Гутя с Варькой только сейчас заметили, что Фома держит несчастного за руку.

– А что с ним? Сердце?

– Какое, на фиг, сердце?!! У него все – и сердце! И легкие! И вообще все! Его застрелили! – первой сообразила Варька.

Гутиэра тут же принялась добросовестно выть, даже попробовала причитать, но ей не дали.

– Гутиэра Власовна, прекратите! Идите лучше посмотрите: где Аллочка? – сурово рыкнул Фома.

Гутя направилась в комнату сестры. Она уже отчетливо видела растерзанное тело сестры, она проклинала тот миг, когда ей в голову пришла совершенно дикая мысль – оставить Аллочку с мужчиной наедине. Господи! Бедная девочка не могла смириться с постельным знакомством и застрелила своего жениха и себя! Ах, какая драма! Надо было Гуте это учесть!

Аллочка лежала на широченной постели, раскидав ноги в кружевных чулках с пошлыми подвязками, ее грудь мерно колыхалась под черным, кокетливым пеньюаром.

– И где это ты такое белье выискала?! – вмиг забыв горестные мысли, спросила Гутиэра Власовна. – Алиссия! Ты выглядишь, как непотребная девка! Черт возьми! Что за пошлый вид?!

Алиссия еще раза три смачно всхрапнула и разлепила накрашенные ресницы.

– А где Назар? – басом спросила она. – Он что, уже ушел?

– Нет, Аллочка, теперь он сам вряд ли от тебя уйдет, – влезла Варька, которая тоже волновалась за здоровье тетушки.

– А что это вы все набежали? Мы еще ничего… У нас… Чего это вы приперлись ни свет ни заря? Ну, прям ни минутки наедине…

– Алла! Немедленно одевайся, Назар убит, – скорбно сообщила Гутя.

Аллочка нехотя вылезла из постели, натянула байковый халат и продолжала ворчать:

– И чего только люди не придумают, чтобы не дать девице провести время с приятностью.

– Какая, к черту, приятность! Пока ты храпишь, у тебя всех женихов перестреляют! – кричала Гутя, волоча Аллочку в ванную под холодную воду, чтобы сестрица могла прийти в себя и разъяснить, что же все же произошло.

Прошло еще около часа, прежде чем Аллочка смогла более-менее внятно что-то рассказать.

– Ну… Он пришел, потом мы посидели… потом я говорю… я говорю, пойдем, мол, в постель, чего так-то время терять, скоро и мои вернутся…

– Так ты что, не накрывала стол, как я тебя учила? – ужаснулась Гутиэра.

– А че… он же не есть сюда пришел! Знакомиться – так знакомиться, чего время-то тянуть… – стыдливо глядела в пол несостоявшаяся невеста.

– А музыка? Ты включала музыку? Может, вы танцевали? – спросила Варька.

Аллочка пожевала губами, потом тупо уставилась на девчонку.

– Дык… Я ж не умею эту музыку включать… Я хотела было сама спеть, а он, оказывается, песни не любит. И вот, между прочим, зря. Я у нас-то в деревне всех женихов так привечала! Они потом неделю ушами трясли.