– Перестал нарушаться баланс, – пожал я плечами.

Она задумалась. Конечно, ведь насчет баланса это была ее собственная догадка, лишь позже подтвержденная Северным Оленем и Дьяконом. Именно от них мы узнали, что Кирилл нанимал в сфере взаимодействия не только спящих солдат, но и других – погибших в бою. Поначалу Катька этого не знала, но чувствовала подвох, не верила, что Кирилл со всеми расплачивается честно. А ведь и правда, такие, как он, просто не могут быть честными, от них тогда вообще ничего не останется.

Со спящими воинами в сфере взаимодействия был полный порядок. Победил – получил деньги. Тебя победили – потерял жизнь или здоровье. Все честно, как на войне. Но с нанятыми мертвецами дело обстояло иначе. Кирилл не мог заплатить им денег – платил-то он в реальности, а не во сне. Но в реальности все они лежали в могилах. К тому же они не могли погибнуть второй раз, а значит, гибель в сфере взаимодействия оставалась для них безнаказанной. В этом и было самое страшное. Потому что их поражение ложилось на плечи живых, отнимая у каждого маленькую каплю удачи. Потихоньку у всего человечества.

Когда Катька узнала от Дьякона правду, она ужаснулась. И было чему! Ведь война в сфере взаимодействия продолжалась многие тысячи лет, еще со времен древних шумеров, которые в наркотических грибных странствиях открыли для человечества сферу взаимодействия. И всегда, еще задолго до Кирилла, находился хозяин пути в параллельный мир, желавший сэкономить немножечко денег. Мертвецам ведь не надо платить! Значит, нанимать их куда выгоднее, чем спящих. И нанимали. Они, как и живые, погибали в боях, каплю за каплей отнимая у человечества отпущенную ему удачу. Сколько ее ушло за тысячи лет? Сколько осталось?

Мы с Катькой всерьез считали, что участившиеся на планете катастрофы были следствием такого снижения общей удачливости человечества. Везучий человек не погибнет ведь от цунами или землетрясения, не сядет в самолет, который должен взорваться. Он попросту не окажется в нехорошем месте. А раз людей в катастрофах гибнет все больше и больше, значит, удачи у человечества осталось совсем немного. Вот-вот вообще кончится. И что тогда делать нам на планете, окруженной ледяным мраком космоса? Только одно – трястись от ужаса и выть на холодные звезды.

– Может, баланс и перестал нарушаться, – вздохнула Катька, рассматривая оставшиеся фотографии, – но я что-то не заметила улучшения в окружающем мире.

Я понимал, о чем она. На самом деле люди – на редкость удачливый вид. Фактически это единственная причина, почему нас еще не стерло с лица земли. Все крупные метеориты шарахнули в планету еще во времена динозавров, сведя их, кстати, под корень. Мало кто знает, что если бы Тунгусский метеорит вонзился в атмосферу всего на четыре часа позже, он взорвался бы на окраине Петербурга. Удача? Несомненно. И таких случаев полно. Я их специально отыскивал во всех доступных источниках. Если бы не удивительное везение, человеческого рода уже не существовало бы.

Но удачливость действительно истощилась, теперь катастрофы сыпались на головы людей одна за другой. Даже после взрыва Базы. Правда, не такие грозные, надо признать.

– Бедствия стали помельче калибром, – пожал я плечами. – И вроде пореже. Ну а что ты хотела? После взрыва Базы удачи не прибавилось. Она только перестала убывать, вот и все. Может, если бы не это…

– Я не о катастрофах, – покачала головой Катька.

– А о чем?

– О том, что мир хреново устроен.

– А разве это от нас зависит? – пожал я плечами.

– От кого-то зависит, – уверенно заявила она. – Или от чего-то. Может, не от одного человека, а от всех. Не знаю. Я много об этом думаю, но ни к какому выводу пока не пришла. Ладно, хочу узнать, как все случилось.

– Ты имеешь в виду нападение?

– Да.

Я рассказал ей все в подробностях, не забыв упомянуть острое ощущение опасности, охватившее меня после выхода из машины. Труднее всего было описать чувство, возникшее при виде вросшего в стену нинзя. Я тогда перепугался до судорог, но признавать это очень не хотелось.

– Гипноз, – не очень уверенно предположила Катька. – Хотя о таком сильном воздействии я не слышала.

– Да. Никаких следов от вонзившегося лезвия я в кабинете не нашел. Зато после драки обнаружилось нечто совершенно из ряда вон.

Открыв на экране компьютера еще одну папку, я показал Катьке фотографии трупа. Она глаза вытаращила от удивления.

– Что это?

– По всей видимости, грибница.

– Прямо из тела?

– Да.

– Так-так… – Катька задумчиво сощурилась. – А ведь здесь проглядывается кое-какая связь!

– В смысле? – не понял я.

– Среди грибов полно галлюциногенов. Начиная со спорыньи и заканчивая псилоцибиновыми грибами. А тут тебе, как на заказ – и галлюцинация, и грибница. Не странно? Погоди-ка! А ведь древние индусы, наверное, тоже грибочками баловались! Иначе откуда у них такие страшные боги? Тогда и рукоять кинжала с индийским божком к общей куче можно приплюсовать.

– При чем здесь боги? – Ей удалось меня окончательно сбить с толку.

– Понимаешь, Саш, все культуры можно систематизировать по наркотику, который в этих культурах легализован и не осуждается. Кстати, одной из функций любой религии как раз и является легализация того или иного наркотика. Ну волхвы там всякие, священники, муллы рассказывают людям байки о пророках, которые закидывались тем или иным дурманом. Типа, раз ему можно, то нам-то уж сам бог велел. У христиан таким наркотиком является вино, типа кровь господня. Кстати, это сильно способствовало становлению христианства в винодельческих регионах. У мусульман это конопля или мак. Но есть и другие культуры – грибные. Как правило, они самые древние, поскольку грибы можно было употреблять практически без обработки, они и без нее действовали великолепно. Закинешься мухоморчиками, запьешь молочком, и вот тебе уже прямая дорога за мыслимые и немыслимые пределы. Иногда в один конец, иногда в оба.

– А боги при чем тут?

– Грибные религии отличаются некоторыми особенностями. Дело в том, что галлюцинации от грибов всегда перемежаются ужасами и острыми приступами паранойи. Чудища всякие мерещатся, мир становится черно-красным. Представляются перемещения в какие-то зловещие миры…

– Иногда не только представляются, – невесело вздохнул я.

Не знаю, нарочно Катька об этом напомнила или нечаянно сорвалось с языка, но одним из способов перемещения в сферу взаимодействия был прием наркотического препарата как раз на основе гриба. Она это знала.

– Да уж… – она осеклась. – Короче, в грибных культурах боги всегда очень страшные и жестокие. Почему-то грибоедов всегда проглючивает, что боги непременно хотят человеческих жертв. Ну и начинается. В Южной Америке такая резня до Колумба была, что конкиста стала натуральным спасением для индейцев, несмотря на свою жестокость. Сердца живьем вырезали. В Индии тоже, кстати, баловались такими делами. Только вместо ножа использовали тонкий шнур-удавку. И древние славяне-язычники мухоморчиков не гнушались, так что таскали время от времени рабов на жертвенный камень.

– И что?

– А то, что в эту ночь в твоем кабинете воедино соединились три вещи. Грибы, галлюцинации и спящий бог.

– Значит, все-таки бог?

– Думаю, да. А может, это спящий герой и спящий бог в одном лице. Могу допустить, что это изображение является чем-то вроде древнего символа сферы взаимодействия. Туда ведь попадали через сон! Одни через наркотический, другие через обычный, но все именно через сон. И если форму рукояти кинжала еще можно объяснить рациональными причинами, то грибницу – никак. Это, Саш, сильно за гранью реальности. Не может из человека ничего подобного расти. Сфера взаимодействия тоже далеко за пределами привычной реальности, так что, по всей видимости, это действительно привет оттуда.

– Недобрый привет.

– Боишься? – напрямую спросила она.

– Ну… Не очень-то хотелось бы столкнуться в доме с человеком, имеющим такие способности к внушению. Я больше про Макса думаю, если честно.