Литмир - Электронная Библиотека

Глава 5

Что делать и кто виноват

Тот март настолько поглотил меня собой, что я казалась самой себе рыбкой, плавающей в мутной, давно не чищеной зеленой воде. И плохо, и воняет, и очень одиноко, а все остальные смотрят на меня сквозь толстое стекло. Проводят по нему пальцами, постукивают, строят рожи. И нечего, ничего не делают, никак не помогают. И даже не слышно ни одного звука. Только тишина и бульканье моих мыслей внутри моей головы. Жизнь текла вокруг меня, не задевая и не проникая в мое тело. Вот вроде бы события в наружном мире начали сменяться. Марго вдруг решила, что на самом деле она лесбиянка.

– Я не желаю слышать ничего больше про борьбу полов. Эти выродки сломали жизнь Ларке, а я не позволю сотворить то же самое со мной. Лучше я буду одна.

– Да, но ты ведь не собираешься быть одна. Ты же говоришь, что теперь будешь спать в кровати с какой-нибудь мужеподобной девушкой, которая будет требовать от тебя Бог весть каких ласк. Ты уверена, что на все это готова? – спрашивала Дашка Зайницкая. Я смотрела на них и не понимала, как можно говорить о такой ерунде. Алина снова вляпалась в очередной роман. Она познакомилась с ним в магазине. Он играл на игровых автоматах и выиграл. Теперь он живет у Алины дома и все деньги просаживает на одноруких бандитах около улицы Подбельского. Алина страдает, хочет его выгнать, а я не могу, никак не могу не то что посочувствовать. Даже просто понять, что она такое говорит. Я слушаю только себя. Я хочу найти внутри себя ответы на два извечных вопроса. Больше всего меня интересует ответ на вопрос: кто виноват? Мне просто еще больно и сложно решать вопрос «что делать». Паша все еще приходит после работы в наш съемный дом и я пытаюсь с ним говорить.

– Почему ты уверен, что у нас ничего не получится? Как так получилось, что ты всю жизнь искал меня, нашел, а теперь бросаешь при самых пустячных проблемах?

– Ничего себе – пустяк. И потом, я не собираюсь тебя бросать. Мне нравится спать, обнимая тебя. У меня в кошельке до сих пор твоя фотография.

– Что ж тогда? – удивлялась я. Надежда на хеппи-энд не оставляла меня.

– Я просто жду.

– Чего?

– Твоего решения. Я сказал тебе, что не собираюсь снова попадаться в ловушку. Я останусь с тобой, только если ты примешь правильное решение, – он смотрел мне в глаза ничем не замутненным честным взглядом. Он и вправду верил, что поставил меня перед закономерным и справедливым выбором.

– Какое же тут может быть правильное решение, – всплескивала руками я.

– Я должен иметь право решать, хочу я ребенка или нет. Такой шаг мы можем себе позволить только когда будем готовы.

– Как готовы?

– У нас будут деньги, нормальная работа, человеческие отношения.

– Я починю твой сарай в деревне, – взрывалась я.

– Вот видишь! И чего ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы ты вел себя как настоящий любящий мужчина. И не заставлял меня делать аборт. Я беременна сейчас! Прямо сейчас, а не в следующей пятилетке, когда мы с тобой сможем наконец договориться о том кто куда и как тратит жалкие бумажки.

– Не ори! Я так и знал, что ты будешь меня шантажировать! Я не собираюсь волочь ярмо всю жизнь только потому, что ты не оставляешь мне выбора. Ты решила уже все, я так понимаю?

– Нет, – опускала голову я. Слезы смешивались с какой-то непонятной тошнотой и головокружением. Это ребенок перестраивал мой организм, я знала, я чувствовала. По утрам у меня кололо в груди, она набухла и даже, по-моему, увеличивалась в размерах.

– Нет? А когда ты решишь? Какой у тебя срок? – он смотрел в окно, а не на меня. Эти разговоры мы вели уже месяц. Они шли по кругу и никогда ни к чему не приводили. Но не сегодня. Сегодня я все решила. Сегодня уже ему, а не мне делать свой выбор.

– У меня срок десять недель, мне сказал врач. С беременностью все в порядке и он советует ее оставить.

– Значит, шантаж продолжается. Тогда прости заранее, я тебя предупреждал.

– Значит ты уверен, что тебе не нужен ребенок от меня, – спокойным голосом уточнила я. Полнейшая безнадега и уныние овладели мной.

– Я уверен, что сейчас он мне не нужен. Вот когда мы с тобой приживемся, встанем на ноги…

– Я спросила про этого конкретного ребенка, что лежит сейчас у меня в животе. Он тебе не нужен?

– Нет. Прекрати на меня давить.

– Я не давлю. Просто понимаешь, Паша. Тогда и ты мне не нужен. Ты поставил мне свои условия, я ставлю тебе свои. Ты можешь обвинять меня в чем угодно, ты можешь считать это шантажом. Я назову это актом надежды. Я считаю, что у нас есть последний шанс создать семью – этот ребенок. Пока он есть, мы с тобой им накрепко связаны. Если я его убью, нас с тобой ничего больше не будет связывать.

– Я так и знал, – театрально вскинул Паша голову с руками. Красиво вскинул, синхронно, отметила я про себя автоматически.

– Я ничего не знала, ничего не планировала. И точно не собиралась тебя привязывать к себе ребенком. Просто так получилась. И теперь решай, хочешь ты сохранить нашу семью или нет.

– Ты все сказала?

– Все, – кивнула я и села на стул. Взяла чашку с чаем, отпила. Обожгла губы, подула, снова отпила.

– Я не готов к тому, чтобы ты рожала этого ребенка. Я тебе не верю, – тихо, но твердо повторил он.

– Я так и думала. В таком случае я сделаю аборт.

– Это правильное решение, – облегченно вздохнул он.

– Да, я тоже так считаю. Я не готова и не считаю справедливым стать матерью-одиночкой. Но и тебя, Паша, я больше видеть не желаю. Все. Собирайся, уходи.

– Сегодня? – растерянно спросил он и я вдруг увидела, что все это время он не меня боялся потерять, а эту квартиру. И что ему просто некуда идти. Я рассмеялась.

– Нет. Не сегодня. Через неделю кончится март. Я не заплачу за следующий месяц, делай что хочешь. Плати и оставайся тут, или съезжай. А я уеду сегодня. И пожалуйста, никогда мне не звони.

– Не буду, – с видимым облегчением согласился он. И прибавил, – все таки жаль, что так у нас вышло.

– Жаль, – кивнула я и пошла собирать вещи. Паша был сама любезность. Он помог мне упаковаться, снес вещи в машину. Он пожелал мне счастья. Я чувствовала, как меня снова начинает тошнить. На заправке около Дмитровского шоссе я залила полный бак бензина, набрала с мобильника номер квартирной хозяйки и сообщила ей, что не буду продлять контракт.

– Ключи вам передаст Павел. Звоните ему, а я уже съехала.

– Хорошо, – ответил мне равнодушный голос. Она сожалела, что придется искать новых квартирантов. Более ни о чем. Дома меня встретила мама. Она с пониманием посмотрела на меня и помогла перенести вещи.

– Что-нибудь покушаешь, доченька? Компотику налить? – спросила она, заглядывая мне в глаза.

– Я устала, – честно сказала я.

– Тогда иди поспи. Если захочешь, после поговорим, – она прикрыла дверь в моей комнате. Я откинулась на родной кровати и закрыла глаза. Из-под ресниц потекли молчаливые слезы. Потом волнами начала накатывать ярость, я провалилась в какое-то забытье, в котором выла и кусала подушку, била по ней, кричала, орала, выла…Кажется, вбежала мать, позвала отца. В комнате резко запахло корвалолом и валерианой. Мне что-то давали пить, я пила, хлюпая носом и заплескивая лекарственное содержимое чашки. Потом уснула. То есть, я не поняла, что уснула, просто реальность рядом со мной стала рассеиваться, темнеть, потом скукоживаться и обламываться какими-то непонятными черными провалами. Я не понимала, где я и не понимала, что заснула. Было такое ощущение, что меня украли инопланетяне или мама сдуру дала мне вместо успокоительного какого-то галлюциногенного средства. Я подумала, что когда спрошу ее об этом, она ответит:

– Доченька, в твоем состоянии это первейшее дело. А как же еще ты теперь сможешь смотреть на мир?

– А почему? Мам? – переспросила я. Ее голос и вправду зазвучал у меня за головой.

– Ну как же. Ведь это так страшно.

– Что страшно?

13
{"b":"35611","o":1}