Плутарх:
«Говорят, что когда Спартак впервые был приведен в Рим на продажу, ему приснился сон, будто змея обвилась вокруг его лица. Жена Спартака, его соплеменница, пророчица и одержимая дионисовским вдохновением, предсказала, что это знак великого могущества, грозного для него по своему несчастному концу. И теперь она также была вместе с ним и вместе бежала».
Змею и пророчества пока оставим в стороне, а вот остальное оценим. Спартак, дезертировавший из римской армии и ставший разбойником (вариант – идейным борцом против Рима) попадает в плен. Причем попадает в плен не один, а со своей супругой, иначе бы их вместе не выставили на продажу. Кто конкретно купил Спартака и куда отправил, мы не знаем, известно лишь что через какое-то время он оказался в Капуе в школе гладиаторов Лентула Батиата. А в качестве кого туда попала его жена?
Гладиаторская школа – это тюрьма, самая настоящая, с одиночными камерами, замками и решетками. Утром гладиаторов выгоняют из камер, вечером загоняют обратно и запирают. Никаких поблажек не предусмотрено, хотя бы потому, что это опасно – как в любой тюрьме. И гладиаторских жен вместе с ними не содержали – до подобного гуманизма римские рабовладельцы не доросли. Так что делала жена Спартака в гладиаторской казарме? Похлебку варила? А ведь по мнению Плутарха она находилась именно там. Бежали-то вместе!
Представим себе сцену: Рим, невольничий рынок, покупатели щупают мускулы и пересчитывают зубы выставленным на продажу бедолагам. Вот хозяин гладиаторской школы, по-римски – ланиста, а перед ним – пленные фракийцы. «Bene, bene!» – приговаривает ланиста, отбирая парней покрепче. Вот и Спартак. Ланиста окидывает его оценивающим взглядом, щупает бицепсы… «Нет! – кричат стоящая тут же супруга будущего героя. – Только вместе! Покупайте нас вместе!» Ланиста достает кошель, разводит руками. Раб стоит денег, и денег немалых. Обычного молодого парня без особых достоинств можно прикупить за восемьсот сестерциев. И девушку можно купить почти за столько же – или на сотню дороже. Грамотный раб – это уже три-четыре тысячи. А вот будущий гладиатор, который может принести хозяину немалый барыш, тянет тысяч на пять. Ланиста ради будущей покупки деньжат подзанял – и под солидный процент, каждый сестерций на счету. Повариху он бы еще купил, похлебку и вправду надо готовить. Но жрицу… «Только вместе! Только вместе!» – кричит несчастная женщина…
Читатель, тебе это ничего не напомнило? А вот мне напомнило – читанную в детстве «Хижину дяди Тома» миссис Бичер-Стоу. Увы, рабство – всюду рабство, и в античном Рима, и в звездно-полосатом оплоте демократии.
Так как вы думаете, сжалился ланиста над несчастной? Прикупил жрицу?
Спартак был гладиатором не один год, иначе бы не пользовался таким авторитетом среди товарищей. А жизнь гладиатора – это постоянные переезды, выступления на арене, переходы из одной школы в другую. Гладиаторов продавали, обменивали, дарили. Выходит, эта таинственная дама всюду сопровождала мужа, чтобы в конце концов оказаться в школе Лентула Батиата? Все, что мы знаем о жизни рабов в Риме, а особенно рабов-гладиаторов, свидетельствует: такое едва ли возможно. Написал бы «невозможно вообще», но не стану. Мало ли, вдруг некое чудо? Все-таки одержимая дионисовским вдохновением да еще пророчица!
К этой пророчице, да и к самому пророчеству, нам еще придется вернуться. Пока же загадка номер два.
Аппиан:
«Перебежчиков, во множестве приходивших к нему, Спартак не принимал».
Лето или ранняя осень 72 года до Р.Х. Спартак ускоренным маршем двигается с севера Италии на Рим. Впереди – Пицен, там его ждет римская армия. Спартак победит и на этот раз, но пока он об этом не знает. Зато знает другое – столицу римляне будут защищать до конца. И вот в момент, когда требовалось любой ценой свою армию усилить, а вражескую ослабить, Спартак не принимает перебежчиков!
Такое, мягко говоря, нелепо, более того – глупо. Вспомним хотя бы Вторую мировую. Представим себе лето 1942-го, окопы где-нибудь под Ржевом, грузовичок с раструбом-громкоговорителем, а из этого раструба в сторону русских позиций так и льется: «Товарищи! Ребята! Я сержант Вася Пупкин добровольно перешел на сторону победоносной немецкой армии. Меня хорошо кормят. Немецкая тушенка вкуснее нашей. Товарищи! Следуйте моему примеру и вам тоже выдадут вкусную тушенку!»
Представили? И не думайте, что призыв мерзавца Васи Пупкина так уж безобиден. Едва ли в ответ на его вопли весь взвод поднимет белый флаг, но… Но в этот день тушенку на русские позиции как раз не подвезли, в животах у красноармейцев хор Александрова поет, и вот уже косится какой-нибудь несознательный боец на Ваньку-взводного, про себя нехорошие слова шепчет…
Про тушенку это я так, для простоты примера, обычно кричали про вещи куда более серьезные. Но принцип все тот же – и цель та же. А цель ясна и понятна: подрыв боевого духа противника. Недаром по таким установкам лупили из пушек, а перебежчиков, если таковых удавалось отловить, расстреливали без всякой жалости.
А теперь смоделируем ситуацию. Предатель Вася Пупкин, воспользовавшись тем, что напарник-постовой задремал, мелкими зигзагами бежит к немецким окопам, размахивая портянкой (по причине отсутствия носового платка). Пока Ванька-взводный, матерясь и плюясь, наводит ППШ, предатель Пупкин уже перевалил за немецкий бруствер. Однако немцы в тычки выкидывают Пупкина из окопа, костыляют по шее и гонят назад, дав для острастки пару очередей над головой. Как вы думаете, захотят ли после этого потенциальные Пупкины следовать его примеру? А ведь Аппиан пишет, что перебежчики приходили к Спартаку «во множестве». «Во множестве» – это не десять и не сто, это больше. Чего же еще мог хотеть Спартак перед битвой с римской армией?
Мудрые историки разъясняют, что под перебежчиками Аппиан скорее всего имеет в виду свободных людей, которым Спартак, естественно, не вполне доверял. Убедительно? Как по мне, совершенно неубедительно.
Прежде всего, в войске Спартака свободных хватало. Тот же Аппиан чуть ниже пишет: «Его войско состояло из рабов-перебежчиков и всяких попутчиков». Итак, в войске восставших есть рабы, убежавшие от хозяев и некие «попутчики», а это кто угодно, но не рабы. О свободных в составе спартаковской армии пишут и другие, причем пишут немало. И вот перед решающей битвой Спартак почему-то перестает принимать в свое войско этих «попутчиков»! С чего бы это? Ведь свободные приходили в его армию с самого начала, когда Спартак только начал одерживать первые победы. Вот тогда в верности всяких перебежчиков и в самом деле можно было усомниться. Кто знает, как поведут они себя после первого же поражения? А летом и осенью 72 года до Р.Х. ситуация изменилась. Армия Спартака – армия победителей. Ясное дело, все потенциальные сержанты Пупкины в римской армии уже чешут затылки. И всякие «попутчики» из числа братьев-разбойничков чешут, и просто недовольные римской властью – тоже. Оказаться в армии победителей, особенно когда Спартак идет прямо на Рим, куда почетнее и просто безопаснее. Достаточно вспомнить, как летом 1944 года партизанские отряды в Белоруссии прямо-таки разбухали не только за счет выползших из лесных нор дезертиров, но и от всяких «раскаявшихся» полицаев и старост. Еще бы! Красная Армия уже двигались на Минск!
Ясно, что осенью 72 года от Р.Х. Спартак имел куда больше оснований верить тем, кто перебегал в его армию, чем полугодом раньше. К тому же теперь к спартаковцам переходила не просто всякая шваль, а солдаты римской армии – иного значения слово «перебежчик» просто не имеет. Перебегали – а Спартак почему-то совсем не рад.
И кроме того, никто не требовал от Спартака, чтобы он доверял перебежчикам – ни частично, ни «вполне». Перебежчикам вообще никогда не доверяли. И не доверяют, и доверять никогда не станут. Того же Васю Пупкина немцы лупят смертным боем в перерывах между сказками о тушенке, а через несколько дней попросту отправят в концлагерь или расстреляют. Перебежчиков ставят в первые ряды перед битвой, подпирая спину копьями, дабы назад не повернули, а то и вообще не пускают в бой, заставляя носить в воду лошадям. Перебежчика можно отвести в кусты и зарезать, после того, как он вышел к валу римского лагеря и проорал про то, что спартаковцы его хорошо кормят и не обижают. Труп же в полном легионерском прикиде полезно привязать к колу, дабы изображал несуществующего часового – как Спартак в ряде случаев и поступал.
