– Сами дэрги считали иначе. – Я вспомнил один старинный манускрипт, который нашел в скриптории Клюни. – В споре со Святым Иринеем один дэрг утверждал, что он – демон. Или даже бог. Будто он и другие дэрги повздорили с Юпитером и тот отправил их на Землю…

– Надеюсь, вы не придаете значения языческим бредням? – голос отца Эльфрика прозвучал сурово и резко. – Дэрги – обычные люди и в большинстве своем – добрые христиане. Их… нас крестил Святой Патрик, тот, кто принес свет Истины в Бретань и Ирландию.

– Нас?!

– Нас. Я – дэрг, брат Гильом.

Почему-то я поверил сразу. Может, причиной был голос – так не лгут. А может, о чем-то подобном я начал догадываться, как только старик упомянул дэргов.

– Сейчас нас осталось немного, но когда-то – еще до галлов – дэрги жили по всей Франции. Есть легенды, что они пришли из-за моря. Говорят, часть нашего народа отделилась и теперь обитает где-то далеко на Востоке. Всякое говорят, брат Гильом… Но я решил вам рассказать, что знаю и в чем уверен. Может, это сослужит вам службу.

– Спасибо, брат Эльфрик. – Я встал, но повелительный жест старика заставил вновь опуститься на жесткое деревянное ложе.

– Дэрги – обычный народ, но среди них действительно встречаются опасные колдуны. Очень опасные. Это не жалкие деревенские старухи, которые не страшны даже полуграмотному священнику. Может, это вообще не колдовство, а какое-то древнее знание. Будьте настороже, брат Гильом! Это действительно опасно. Настолько опасно, что иногда стоит замуровать себя в келье на всю жизнь, чтобы не причинить зла невинным людям…

– Вы… – Я оборвал себя, но брат Эльфрик, конечно, понял.

– Умному – достаточно, брат мой… Увы, я не могу вручить вам волшебный талисман или хотя бы непробиваемую рубашку, дабы защитить от удара ножом в спину. Но я когда-то был лекарем… У вас в последнее время стали уставать глаза.

Я кивнул. Годы, проведенные над рукописями, не прошли даром.

– Вот, – рядом со мною оказалась небольшая глиняная чаша. – Это настой из трав. Мне принес их отец Сугерий – он очень заботлив. Промойте глаза, брат Гильом.

– Сейчас? – удивился я. – Я признателен вам, брат Эльфрик, но…

– Уважьте старика.

Обижать затворника не хотелось, и я послушно обмакнул пальцы в холодную, пахнущую чем-то острым и незнакомым, воду. Отец Эльфрик протянул мне чистое полотенце.

– Это, конечно, не чудодейственная вода из грота в Лурде, но настой мне хорошо помогает. Вам сразу же станет легче. Прикройте веки и посидите несколько минут.

Я повиновался. Ощущение в самом деле было приятным – ни боли, ни жжения. Мне показалось, что по всему телу расходится легкое, еле заметное тепло. Внезапно пальцы старика коснулись моего лица, затем – еще раз. Я удивился, но тут же понял – его рука начертила крест. Потом пальцы коснулись груди.

– Сейчас я прочитаю молитву, брат Гильом. – Это молитва Святого Патрика – она на языке дэргов. С этой молитвой он пришел к нам…

Слова прозвучали странно, но я тут же уловил что-то знакомое. Да, в древних рукописях я встречал нечто похожее – немногие фразы, что сохранились от дэргского наречия, столь не похожего ни на латынь, ни на греческий, ни на знакомый с детства овернский говор…

Пальцы старика начертили еще один крест – на моей груди. Внезапно почудилось, что сквозь закрытые веки я ощущаю свет – крест на моей груди светился. Нет, не крест – странная фигура, напоминающая неровное колесо. В этом тоже было что-то знакомое, уже виденное…

– Откройте глаза, брат Гильом.

Наверное, я уже освоился в темноте, а может, подействовал настой, но показалось, что в тесной келье посветлело. Отец Эльфрик сидел рядом, на его худом костистом лице была улыбка.

– Не буду вас больше задерживать, брат мой. Спасибо, что зашли к старику. Теперь вам надо поспать до утра.

– Едва ли я засну, брат Эльфрик, – возразил я, вставая. – К тому же скоро рассвет…

– Поспите, – голос отца Эльфрика вновь стал строгим. – И малый сон полезен. Впереди у вас трудное путешествие. Я плохо вижу будущее, но одно знаю твердо – в Сен-Дени вы уже не вернетесь прежним.

– Жаль, что вы не пророк, брат Эльфрик, – невольно усмехнулся я. – Хорошее пророчество мне бы не помешало.

– Жаль…

Старик отвернулся к окну. Я осторожно попятился к двери, но внезапно вновь услыхал его голос – такой же строгий и даже суровый:

– Сейчас вы уснете и проснетесь бодрым и здоровым, брат Гильом. Если же Господь пошлет вам сон – постарайтесь его запомнить. Не все сны лгут…

Может, слова отца Эльфрика все-таки подействовали, а скорее всего я просто здорово устал за бессонную ночь. Во всяком случае, уснул я мгновенно и сразу же увидел серый песок и всадников в черных бурнусах…

Часовой вновь молчал, а я не мог крикнуть и молча смотрел, как враги приближаются к лагерю. И вот тишину разорвало знакомое: «Иллала-а-а!» – блеснули клинки – и тишина в ответ. Я один – вокруг лишь пустые панцири и брошенные на песок щиты. А всадники уже в лагере, кровные жеребцы легко преодолевают заслон из телег, а я все еще не могу крикнуть. Рука ищет меч, но вместо него хватает серый холодный песок. И вот прямо перед глазами в землю ударяют золоченые копыта. Имадеддин ибн Хаккаб, атабек Мосульский, поигрывает саблей, и на его мальчишеском лице я замечаю удивление и что-то похожее на плохо скрываемый страх.

– Андре де Ту! Я пришел убить тебя, ибо твои друзья нарушили договор, который мы подписали. Ты клялся своей жизнью…

Отвечать нечего – атабек прав. Но почему он испуган?

– Я пришел убить тебя, рыцарь, но нашел старика в белой хламиде. Какие демоны побывали здесь?

Я начинаю понимать – на мне вместо доспехов белая риза бенедиктинца.

– Это время, – слова наконец-то приходят на язык. – Время никого не щадит. Оно беспощадней, чем ты, атабек…

Смех – юное лицо Имадеддина совсем близко, он спрыгивает с коня и отбрасывает в сторону кривую саблю.

– Выходит, ты еще раз обманул меня, рыцарь! Ты даже не дал мне отомстить – что толку рубить бессильного монаха? Когда-то мы клялись друг другу, что забудем вражду, и ради своей клятвы я пришлю к тебе Белого Рыцаря…

Лицо атабека внезапно исчезает, и вместо него я вижу другое – такое же юное, незнакомое, но почему-то напоминающее о чем-то давнем, забытом, казалось, навсегда. Я вглядываюсь – но вокруг нет ничего, кроме серого песка и темных силуэтов, исчезающих на горизонте…

Я послал брата Петра на рынок за припасами – и сразу же понял, что допустил ошибку. Конечно, в зелени и рыбе он разбирается, но еще при въезде в Тулузу мы решили купить кувшин хорошего вина, чтобы, как скромно выражаются в Сен-Дени, прочистить горло от дорожной пыли. В рвении Пьера я не сомневался, равно как и в том, что на тулузском рынке можно купить вино лучших виноградников Окситании. Но откуда нормандцу знать, какое вино хорошее, а какое – нет? Представляю, что они там пьют возле Руана! Здешним торговцам дай только почувствовать слабину – мигом обдурят, будь ты хоть самим архиепископом.

Мы с братом Ансельмом расположились неподалеку от рынка, где местные крестьяне выгружали подводы, и, присев на какие-то мраморные обломки, уже успевшие врасти в землю, с нетерпением ожидали Пьера. Конечно, можно было завернуть в ближайшую харчевню, но отпугнула грязь и запах лука, который преследовал нас от самой Луары. Без лука в Окситании не готовят, по-моему, даже знаменитый медовый напиток. Иногда к запаху лука добавляется аромат чеснока – и тогда воздух Окситании становится поистине целебным.

– Эх! – наконец не выдержал я. – Надо было самому идти!

– Помилуйте, отец Гильом, – отозвался Ансельм самым невинным голосом. – Брат Петр прекрасно разбирается в луке…