– Это невозможно! – вдруг крикнул он инспектору Дуффу. – Это не может быть Эва. Столько лет… в Сан-Франциско… Нет, нет, я не могу поверить!

Дуфф мягко успокоил его:

– Всего через минуту мы в этом убедимся.

Время тянулось чудовищно медленно. Чан невольно подумал, не случилось ли какой досадной неприятности. А майор продолжал расхаживать по ковру туда-обратно, туда-обратно.

Часы, казалось, стали громче тикать. Прошло пять минут, десять…

Вдруг дверь с шумом распахнулась и в комнату ворвался капитан Флэннери, судя по всему, чрезвычайно взволнованный: лицо приобрело пурпуровый оттенок от прилива крови, седые волосы беспорядочно торчали во все стороны.

– Сбежала! – вскричал он. – Ее лифт пустой стоит на седьмом этаже, двери нараспашку. Сбежала! И никто не видел, когда она это сделала.

Майор Дюран со сдавленным криком повалился в кресло, закрыв лицо руками.

Не только майор Дюран был потрясен известием о побеге Эвы. Известие, принесенное капитаном Флэннери, произвело на всех остальных такое же впечатление.

– Сбежала, и никто не видел, когда она это сделала, – машинально повторил Чарли Чан слова капитана. И взглянув на капитана добавил с упреком: – А ведь вы, капитан, утверждали, что за ней неотрывно наблюдают испытанные полицейские служаки континентальной полиции.

Капитан Флэннери проворчал:

– Да, но мы только люди, а эта женщина, эта женщина… скользкая, как пескарь. За ней присматривали два моих парня, оба отличные сыщики. Но что теперь рвать волосы над пролитым молоком! Ее найдут, ведь не может быть…

Тут опять без стука раскрылась дверь и вошел полицейский в гражданской одежде. Перед собой он гнал, как овцу, маленькую старенькую уборщицу с растрепанными седыми волосами.

– В чем дело, Петерсен? – резко бросил полицейскому капитан.

– А вот послушайте, шеф, – ответил тот и еще немного подтолкнул старушку. – Эта женщина работала в одной из комнат на седьмом этаже. Да пусть она лучше сама вам все расскажет.

И наклонился к старушке, испуганно обернувшейся к своему гонителю.

– А теперь еще раз повторите господину капитану то, о чем вы рассказали мне.

Нервно тормоша в руках край рабочего халата, уборщица принялась рассказывать:

– Я работала в номере семьдесят девять, леди и джентльмены, прошу прощения. Оттуда все уходят раньше, так что в комнате я была одна. И вдруг распахивается дверь и в нее влетает та рыжая девушка, та самая, лифтерша. Уже одетая в непромокаемый плащ. И в шляпке. «Что случилось?» – спрашиваю, а она ни слова в ответ. И – не останавливаясь, бегом к задней комнате. Я удивилась, пошла за ней следом, и вижу, как она через распахнутое окно вылезает на лестницу, ту, как ее, ага, пожарную, вылезает, значит, на пожарную лестницу, ни слова на все мои крики, продолжает спускаться. И исчезла в ночной темноте.

– Противопожарная лестница, – повторил капитан. – Так я и подумал. Ты осмотрел лестницу, Петерсен?

– Так точно, шеф. Это такая часть лестницы, последний пролет которой под тяжестью тела сам опускается вниз, знаете? И по нему очень легко спуститься.

– Прекрасно! – рассуждал капитан. – Должен же кто-то заметить ее, когда она выходила из проулка. Пошли вниз и все там осмотрим. Пока все, поспешим. А вы можете идти, – бросил он уборщице.

Выходя из комнаты, та столкнулась в дверях с другим полицейским в штатском, стремительно вбежавшим в комнату. Тяжело дыша, он поспешил сообщить капитану:

– Я попал на ее след, шеф! Мальчонка из табачного магазинчика на углу сообщил – видел, как какая-то девушка в плаще, наброшенном на мундир служащих Кирк-хауса, вбежала в их магазинчик и о чем-то торопливо говорила по телефону.

– Он понял, с кем она говорила и о чем?

– Нет, шеф. У них телефон стоит в кабинке. Да и говорила она всего минуту, а потом выбежала из их магазинчика.

– Что ж, кое-что мы уже знаем, – немного успокоился капитан. – А вы, парни, спускайтесь и подождите меня, у меня машина. Пока же мне срочно надо поднять на ноги всех людей, я разошлю сыщиков на все пристани и железнодорожные станции. В мундире ей трудно остаться незамеченной. Уверен, еще сегодня, не пробьет и полночь, как она будет в наших руках.

– А что вы вмените ей в вину? – мягко поинтересовалась помощник прокурора. – На каком основании вы ее задержите?

Капитан немного растерялся, но быстро нашел выход.

– Задержу ее как свидетеля, и тут главное – чтобы весть о ее побеге осталась тайной. Никакой шумихи, только тогда… Что смотрите, мисс Морроу? Вас не устраивает причина задержки этой женщины?

Мисс Морроу молчала, и капитан тут же придумал другую причину:

– Тогда я арестую ее за кражу. Служебного мундира! Мундир ведь ваша собственность, мистер Кирк?

Барри Кирк подтвердил кивком и тут же добавил, что ему не очень нравятся такие методы ареста. Капитан отмахнулся.

– Сами понимаете, мне просто нужен предлог, чтобы ее задержать. Мы не станем возбуждать против нее уголовного дела, не волнуйтесь. И вообще, у меня ни минуты свободной. Разрешите воспользоваться вашим телефоном?

Капитан отдал несколько четких распоряжений, и поиски неуловимой женщины возобновились. Капитан встал, полон энергии, и уверенно заявил:

– Я ее поймаю. Это всего лишь неприятная отсрочка в наших планах. Уверен, она не затянется. Нам не повезло, только и всего. Этой женщине не сбежать от меня!

Чарли Чан напомнил, что эта особа уже очень ловко несколько раз убегала от полиции.

– Знаю! – отрезал капитан Флэннери. – Но не на этот раз. Ей еще не приходилось иметь дела с капитаном Флэннери.

И капитан твердыми шагами покинул комнату, а за ним поспешили его подчиненные.

Майор Дюран неподвижно сидел в кресле с безнадежно удрученным видом. Инспектор Дуфф спокойно попыхивал трубкой.

– И в самом деле не повезло, – произнес он. – Но не будем отчаиваться, главное сейчас – проявлять терпение. Ведь это в нашей профессии самое главное, не правда ли, сержант Чан?

Чан так и расцвел.

– Наконец-то я встречаю коллегу, детектива, с которым нахожу общий язык.

Барри Кирк, встав, нажал звонок.

– Надеюсь, мои гости не против чашки чая?

Подойдя к окну, молодой человек выглянул наружу. Глубоко внизу в полной темноте полосы счета обозначали улицы. Дул ветер, и шел сильный дождь. Город внизу казался каким-то заброшенным и печальным.

– В такой вечер неплохо бы чем-нибудь согреться, – начал он и вдруг замолчал. – Знаете, мои милые, лучше такого вечера не бывает, если тебе вдруг понадобилось от кого-нибудь скрыться. И чтобы больше никогда никому не показываться на глаза.

Парадиз вошел, как всегда, торжественно и остановился посередине ярко освещенной комнаты в ожидании приказаний хозяина. Суровый вид и белоснежные волосы делали очень внушительной его фигуру.

– Господин изволил позвонить? – спросил он.

– Да, мы просим чаю, Парадиз, – ответил хозяин. – Нас пятеро. Да что с вами?

Парадиз как зачарованный уставился на инспектора Дуффа, и лицо камердинера моментально из черного стало белым, как и его волосы.

Инспектор Дуфф отозвался на его взгляд как ни в чем не бывало, спокойным «Как дела, Парадиз?».

Пробурчав что-то, камердинер развернулся, словно бы собираясь покинуть гостиную.

И тут его остановил голос инспектора, мгновенно ставший твердым как сталь:

– Минутку! Вот уж это действительно неожиданность, мой милый. Неожиданность для нас обоих. Последний раз я видел вас в тот день, когда вы стояли перед трибуналом в Олд-Бейли.

Парадиз низко опустил голову.

– Возможно, я не стал бы раскрывать вашей тайны, Парадиз, – продолжал инспектор Дуфф, – веди вы себя безупречно. Но вы осмелились вскрыть чужую почту, не так ли? Вскрыли письмо, адресованное сэру Фредерику Брусу.

– Да, так оно и было, ваша честь, – тихо ответил Парадиз.

– Значит, так оно все и было, – констатировал инспектор и обратился к хозяину дома: – Мне очень неприятно. Ведь, кажется, из Парадиза вышел очень хороший слуга?