Все общество, составлявшее Курсы, делилось на несколько слоев. Изора и Сана знали своих однокурсниц, вместе с которыми получали посвящение, знали младшее поколение, знали тех, кто учился лет на пять-шесть раньше, знали около десятка преподавателей, имевших второе посвящение, как Дара. Над теми были профессионалы третьего посвящения – они присутствовали на праздниках годового круга, проводили обряды, но общество прошедших только первое посвящение, им было неинтересно – они куда-то прятались, чтобы побыть вместе.

Сана не знала, существует ли четвертое посвящение, но странные личности возникали порой на праздниках, и перед ними мастера третьего посвещания держались кротко и покорно. Она случайно видела, как они окружили и быстро провели по коридору низенькую и толстую старуху в зеленом остром колпачке и зеленой же вуали поверх колпачка, которая оставила открытыми лишь нос и подбородок. Дара, когда Сана спросила ее про старуху, посоветовала не совать нос в чужие дела. Знала ли она, что это за необычная гостья, Сана не поняла, но предположила, что могла знать. Были гости, которые, приезжала, не выходили из номеров, напротив – все к ним туда спешили с озабоченными лицами.

Возможно, в одном из этих загадочных номеров постоянно скрывался на праздниках беловолосый Дарин любовник, имеющий силу и власть налагать гейсы!

То, что Йул прямо-таки погнался за Дарой и настиг ее там, где она спряталась, было его рук делом. Он долго ждал – но в мести своей был последователен, беспощаден и использовал все возможности. Вряд ли он полагал таким способом вернуть Дару – ни одна женщина в здравом уме и твердой памяти после такого утонченного издевательства не вернулась бы, значит – хотел добить ее, уже придумал для нее смертельный удар.

Сана неплохо знала мужчин. Она могла бы написать книгу о том, насколько у них развит «комплекс утенка». Давным-давно ученые провели занятный опыт – перед только что вылупившимися утятами прокатили больший красно-синий резиновый мяч. Это был первый движущийся предмет, который увидели малыши, – и они, приняв его за маму-утку, дружно за ним потопали. После этого природная мама могла страдать и крякать в полное свое удовольствие – для детей существовал лишь мяч. Мужчины, как утята, выбирают себе не тех женщин, которые им действительно нужны, а совсем других – пригодных для семейного счастья примерно так же, как резиновый мяч пригоден для воспитания и обучения утят. Но эти «другие» просто первыми попались на глаза – в образе матери, сестры, воспитательницы. И мужчина обречен по меньшей мере часть жизни гоняться за мячами – не за сине-красным, так за желто-фиолетовым. Уж кто-кто, а Сана с этим столкнулась не раз – к ней приходили, стыдясь себя, с просьбой избавить от роковой зависимости, и она, задавая вопросы о детстве, слышала одну и ту же историю…

Так вот, она заметила, что мужчина, которому не по нраву ровесницы или более-менее подходящие по возрасту дамы, будет менять девочек до бесконечности. Повзрослевшая девочка его уже не устраивает – и он уверенно собьет с толку другую, на два-три года моложе. Беловолосый незнакомец, очевидно, был именно из этой породы…

Если он здесь – он должен заметить Сашку!

Сана высматривала его во время обряда с золотыми серпами под дубом, возле костра, высматривала и потом, когда все вернулись в пансионат. Изору она с рук на руки сдала Айлен и Грануэли, да не просто так – а напомнила про ее затеи с добавками для открытого огня, пусть даже газового.

Целительницы давно ждали обещанного доклада, переносимого с праздника на праздник, – Изоре ничего не оставалось, как достать бумагу, авторучку и началь записывать рецепты, да еще с комментариями.

Убедившись, что подруга сидит в таком месте, откуда пространство не просматривается, да еще занята делом, Сана поспешила в конференц-зал. Вот там действительно человек двадцать слушали доклад – Шила рассказывала о пресловутом синдроме хронической усталости.

– Итак, имеем полный букет разнородных симптомов, – говорила она. – Если верить статистике, наиболее характерные – постоянно повышенная температура, припухшие железы, обостренное восприятие холода, провалы в памяти, бессонница, отсутствие аппетита, ухудшение слуха. В анамнезе – еще один букет, от ангины до ящура! Неудивительно, что официальная медицина предлагает лишь локальное и симптоматическое лечение. Мы же не должны идти на поводу у медиков, иначе и мы будем лечить головную боль – отдельно, тахикардию – отдельно, а состояние больного будет улучшаться, пока мы рядом, и ухудшаться, когда он выходит из кабинета. Вот…

Она включила проектор и на белом экране появилось изображение обнаженной человеческой фигуры с чакрами.

Сана знала, к чему клонит Шила, – к тому, что пресловутая загадочная хвороба, которую как только не называли – хронический вирус Эпштейна-Барра, хронический мононуклеоз, синдром хронической усталостной дисфункции иммунной системы, – излечима за пять-шесть сеансов, если только на минуточку допустить, что порождает эти пестрые признаки обычная отрицательная биоэнергетическая подвеска, она же – порча.

Поэтому Сана только внимательно посмотрела на присутствующих. Мало надежды, что беловолосый слушает лекцию, интересную только целителям первого посвящения, но он мог оказаться здесь с какой-то другой целью…

Потом она вышла в холл – и тут же была поймана, усажена в глубочайшее кресло, снабжена бокалом красного вина. Тут сидели и вспоминали всякие смешные истории те, кто приехал на праздник повидаться, и не более того. Если в конференц-зале сидели и записывали лекцию в основном женщины, то тут радовались жизни в основном мужчины.

Получив свою порцию комплиментов, пригубив вина, рассказав случай из собственной практики (действительно нелепая история про унылого дурака, начитавшегося популярных книг по магии, решившего покарать врага энвольтованием и смастерившего тряпичную куклу с применением не только вражеских волос и подкладки от вражьего пиджака, но и собственной старой простыни; удивительным последствием этого колдовства стал энурез, о котором дурак не хотел говорить Сане открыто, и только вдруг вскакивал и выбегал из комнаты, где она вела прием; самым ударным местом этой истории было описание, как Сана обнюхивала покинутый дураком стул…), Сана сбежала.

В полночь был назначен банкет, но многие уже понемногу перебирались в банкетный зал. Она заглянула и туда. Беловолосого не было, Сашки тоже не было, и тут Сана тихо ахнула – действительно, она не видела этой красавицы с той самой минуты, как развернула Изору вместе с креслом лицом к Айлен, и тут же Грануэль, подвинув столик, буквально заперла подругу в углу. А ведь она уже около часа носилась по пансионату!

– Привет тебе и гроздь рябины! – услышала она. И крепкая мужская ладонь сжала ее плечо.

Это был Кано – целитель второго посвящения, с которым когда-то была близка Дара, причем сильный мастер неизвестно в котором поколении, недаром же у него от рождения вилась огненно-рыжая грива.

Сейчас эта грива была уже порядочно тронута сединой, как и усы, и короткая бородка. И вообще Кано, с его мощными, но несколько поникшими плечами, с отяжелевшим лицом, был похож на льва, лучшие годы которого уже завершаются.

– Привет тебе и корзину орехов! – обернувшись, пожелала в ответ Сана.

Когда она прознала про эту связь, ее уважение к Даре несколько пошатнулась – крестной не следовало выбирать зеленоглазого красавца, хуже того – Сана подозревала, что не он за ней, а она за ним гонялась. Как бы то ни было, их разрыв ее обрадовал. Сколько она ни раскидывала карты на этих двоих, всегда получалось, что они – не пара.

Но теперь Сана была бы премного довольна, если бы Кано и Дара вновь сошлись. Когда-то крестная была сильно увлечена рыжим целителем – возможно, даже любила его, и новый виток их романа мог восстановить ее способности, выведя ее из-под опасного для всякой женщины гейса.

– Тебе идет рыжий цвет, давно надо было покраситься, – сказал Кано. – Вот теперь это твои волосы! Куда только крестная смотрела?