– Все хорошо, мама! – ответила Лена. – Весело, настроение отличное!
Она скрыла отсутствие Глеба и, когда разговор закончился, подумала, что этот вечер представляла себе совсем иначе: будет смех, танцы, розыгрыши, а она – королева компании, веселой, интересной…
«И что за гости? – удивлялась Ярцева. – Этот Эрик… Или глупо улыбается, или молчит. Пришибленная Орыся… Вот профессор действительно светский человек».
Внимание Скворцова-Шанявского льстило ей.
– Можно? – заглянул он на кухню.
– Ой, извините за беспорядок! – стала оправдываться хозяйка.
– Очень милый беспорядок, – улыбнулся Валерий Платонович. – В моей огромной холостяцкой квартире полный порядок, и, увы, скучно.
Лене показалось, что о своем холостяцком положении профессор обмолвился не просто так.
– Глеб? – кивнул на телефон профессор.
– Родители… Вы знаете, я уже волнуюсь, – призналась Лена. – Почему он не звонит? Неужели в пути? Такая гололедица… Пьяные за рулем…
– Да, да, – сочувственно кивнул Валерий Платонович. – Но вы не переживайте. Не забивайте себе голову страхами.
В комнате включили магнитофон. Яростный рок-н-ролл заполнил всю квартиру.
– Вообще-то, – улыбнулся профессор, – бросить в новогоднюю ночь такую очаровательную жену… – Он покачал головой.
– А ну его! – вырвалось у Лены, у которой обида на мужа перерастала в злость.
– Мне так нужно с ним переговорить, – вздохнул профессор.
– Попробую заказать разговор, – сказала Ярцева, жалея, что не сдержалась.
На междугородной сообщили, что линия перегружена, и приняли заказ только по срочному тарифу.
– Подождем здесь, – сказала Лена, опуская трубку на рычаг. – Там шум.
Она заметила, что Скворцов-Шанявский пристально смотрит на нее, смутилась.
– Франция? – спросил он, имея в виду платье.
– Шила у портнихи. Здесь.
– Да ну! – не поверил профессор. – Честное слово, подумаешь, что от Диора! Летом я был в Париже. Зашел в магазин на Елисейских Полях. Тут же подбегает продавец: что угодно? А в зале – ни одной души… Какие платья! Мечта! Я вежливо поблагодарил и вышел.
– Валюты не было?
– Была-а, – протянул со вздохом профессор. – Не для кого покупать…
Лена засмеялась. Валерий Платонович удивленно вскинул брови.
– Обычно бывает наоборот, – пояснила Лена. – Есть для кого, но не на что.
– Вам идут красивые вещи, Леночка, – сказал профессор. – Вас надо одевать как куколку.
Лена от таких приятных слов зарделась:
– Думаю, мой муж будет в состоянии…
– Дай-то Бог. Хотя наука, увы, занятие не очень рентабельное. Я имею в виду материальное вознаграждение.
– Глеб в этом году станет кандидатом, – с гордостью сказала Лена и, увидев ироническую улыбку профессора, добавила: – И тут же сядет за докторскую.
– Вы знаете, когда я был еще без ученой степени, мне казалось: вот защищусь, стану кандидатом – деньги некуда будет девать… И что же? Четыре года угрохал на диссертацию! Света, можно сказать, белого не видел. Получил корочки. И вместо восьмидесяти стал получать сто семьдесят!
– А когда стали доктором?
– Четыреста. Но что такое четыреста рублей? Вот, например, вам нужны сапоги. Ведь дешевле ста пятидесяти нет! Я имею в виду сапоги так сапоги…
Арифметика, которую привел профессор, обескуражила Лену.
– Глеб говорит, что будет писать монографии, а ведь за них платят…
– Милая моя, о чем вы говорите! – покачал головой профессор. – Хорошо платят за художественную литературу. Да и то тем писателям, которые, так сказать, в обойме. Уверяю вас, их не так уж много. А большинство… – Он махнул рукой. – Есть у меня знакомый. Поэт. Выпустил за двадцать лет пять тоненьких книжек… Как-то он признался мне, что, если бы не зарплата жены, положил бы зубы на полку. А что касается научной литературы… Во-первых, очень трудно опубликовать. Во-вторых, платят копейки. А если работа плановая – вообще ничего.
– Неужели все так? – не могла поверить Ярцева. – Ну а вы? Машина у вас?…
– Леночка, я профессор уже семнадцать лет. Консультирую Госагропром. Живу один! – подчеркнул Валерий Платонович. – И потом, бываю за границей. Имею возможность привозить кое-что.
Громко и часто зазвонил телефон. Лена взяла трубку, готовясь высказать мужу все, что у нее накопилось. Но телефонистка жестяным голосом произнесла:
– Ваш абонент в Ольховском районе не отвечает.
– Как не отвечает? – вырвалось у Лены.
– Могу соединить с другим номером. Говорите, с каким.
– Другого нет…
– Что делать с заказом? Снимать?
– Можно повторить? Через полчаса?
– Хорошо, я повторю.
Послышались гудки. Лена стояла в растерянности, продолжая прижимать трубку к уху. Она не знала, что и думать. Почему нет дома даже Златы Леонидовны?
– Леночка, не переживайте, – сочувственно сказал профессор. – Пойдемте к гостям… Отвлечетесь…
– Да-да… Сейчас… Вы идите, Валерий Платонович, – кивнула Лена, кладя трубку на рычаг.
– Я буду ждать, – улыбнулся Скворцов-Шанявский, покидая кухню.
Лена едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Она была почти уверена: все это неспроста. Заговор… Против нее…
Колчин выключил магнитофон и прибавил громкость телевизора. Все уставились на экран. Новогоднее представление было на редкость неинтересным. Но другого развлечения не было.
Опять зазвонил телефон. Лена взяла трубку.
– Ольховку заказывали? – спросила телефонистка.
– Да, да! – заволновалась Лена.
– Номер опять не отвечает… Что будем делать?
– Повторите, пожалуйста. Через полчаса.
– Хорошо.
Все напряженно смотрели на Лену. Ей стало неловко и стыдно перед гостями.
– Гуляют, наверное… В деревне принято ходить из дома в дом, – произнесла она натянуто-весело. – Как насчет чая?
– С удовольствием, – потер руки профессор.
Другие тоже охотно согласились.
Ярцева попросила Людмилу помочь ей, и, когда они зашли на кухню, закрыла дверь поплотнее.
– Твой Петя весь кипит, – сказала она негромко.
– Ой, беда с ним! – вздохнула Колчина. – Каждый раз одно и то же! Ну потанцевала разок с другим, так что с этого?
– Ладно, ладно… Не дразни его…
Потом смотрели телевизор, пили чай. Пироги хозяйки шли на ура.
Федор снова включил магнитофон и пригласил Орысю танцевать. Эрик встал, хотел подойти к Людмиле, но Колчин неожиданно заявил, поднимаясь:
– Лена, спасибо огромное за угощение…
– Как, уже уходите? – удивилась она.
– Ты же знаешь, мама там одна. И Гришка что-то капризничал. Неважно себя чувствовал, – объяснил Петр, глядя в сторону.
Люда поджала губы. Всем стало неловко.
– Да и мне пора, – сказала Орыся. – На вокзал.
– Мы вас подбросим, – отозвался профессор.
– И вы тоже? – огорчилась хозяйка.
– Пора и честь знать, – улыбнулся Скворцов-Шанявский.
Все гурьбой повалили в прихожую.
Лена тоже оделась: решила спуститься вниз, проводить гостей. Федор бросился на кухню и вернулся со своим портативным телевизором.
– Орыся, возьмите, – произнес он взволнованно. – На память.
– Нет, нет, нет! – замахала она руками.
– Прошу!.. Я сам сделал… – растерянно умолял инженер.
– Нехорошо обижать, – заметил профессор с улыбкой. – Человек предлагает от всей души.
– Прямо не знаю… – зарумянилась Орыся.
Воспользовавшись нерешительностью женщины, Федя сунул подарок в ее кошелку.
«Крепенько зацепило парня», – подумала Ярцева.
С этой своей игрушкой Гриднев никогда не желал расставаться, даже когда приятель Глеба предложил за нее триста рублей.
Перед самым уходом зазвонил телефон. И опять – междугородная. Телефон в Ольховке не откликался. Лена в сердцах сняла заказ.
В лифт все не поместились. Первыми уехали Колчины, попрощавшись наскоро. Потом спустились остальные.
У подъезда стояла новенькая черная «Волга» с московским номером. Сиденья были обтянуты красной кожей, на щитке с приборами имелся телефон.