– А я такой сюрприз приготовил.

– Какой? – загорелись глаза у Лены.

– Увидишь, – загадочно улыбнулся Федор. – Прошу, не заходи, пожалуйста, некоторое время в комнату.

– Ладно, – кивнула Лена.

– А чтобы тебе было веселее, вот… – Федор поставил на холодильник маленький, с папиросную коробку, телевизор, который смастерил сам.

Лена принялась резать закуску, овощи, заправлять салаты.

Инженер возился со своим сюрпризом минут двадцать. И когда он появился на кухне, Лена спросила:

– Теперь можно посмотреть?

– Все равно ничего не увидишь. Он сработает неожиданно.

– Ну и интриган же ты, Федор. Давай тащи все это на стол…

Они принесли готовые блюда в комнату. Как ни старалась хозяйка увидеть, что же сотворил инженер-электронщик, но так ничего и не обнаружила. А он только улыбался.

Федор помог Лене расставить угощение, попутно починил кран в ванной, из которого текло, подкрутил расшатавшуюся дверную ручку в спальне.

– Из тебя муж – просто клад! – нахваливала его Ярцева. – Действительно, почему не женишься?

– А куда приведу жену? – усмехнулся Гриднев. – У нас на тридцать два квадратных метра пять человек. Я, мама, сестра с мужем и ребенком.

– Первое время можно снимать…

Федор присвистнул:

– На какие шиши? Сто тридцать в месяц – не разбежишься.

– Ну, возьми с квартирой.

– Как будто невесты с квартирой валяются на дороге. И потом, насмотрелся я на сестру. Все, буквально все проблема! Племяшка грудная была – пеленок не достать. Хотели в ясли пристроить, сказали, что очередь подойдет не раньше, чем через два года. Из-за этого у сестры прервался рабочий стаж: сидела дома. Хорошо, хоть теперь в детсад определили. Ну и другое прочее… Представляешь, ботиночки ребенку не купишь! Поневоле задумаешься, заводить семью или нет.

Вопрос о детях для Лены был больной: она очень хотела ребенка, но Глеб считал, что это помешает его научной работе. Никакие мольбы и слезы не помогали. А ей часто снилось, особенно в последнее время, что у них дитя – светловолосый мальчишка, ужасно похожий на Ярцева.

– Я тебя оставлю в одиночестве минут на десять, – сказала Лена, показывая на халат.

– Пора уже, – кивнул Федор. – Наверное, вот-вот гости нагрянут.

Лена пошла переодеваться. И только успела сделать прическу и нанести, так сказать, последние штрихи, в дверь позвонили.

Она пошла открывать.

На лестничной площадке стояли три человека. Мужчина лет шестидесяти пяти, среднего роста, в строгом драповом пальто с воротником-шалькой и нерпичьей шапке. Второй – высокий парень атлетического сложения, в кожаном пальто, щегольских сапожках и без головного убора. С ними была женщина в шубе искусственного меха и шерстяном платке. В руке у нее была какая-то нелепая кошелка.

– Если не ошибаюсь, Леночка? – спросил старший, протягивая ей огромный букет чуть распустившихся роз. – Валерий Платонович…

– Да! Да! Проходите, пожалуйста. Спасибо. Очень рада. Какие чудные розы, – несколько растерялась Ярцева: она ожидала, что профессор придет один, а тут еще два гостя.

В прихожей началась церемония раздевания и представления.

Скворцов-Шанявский был в темно-синем костюме, прекрасно сшитом и ладно сидящем, на ослепительно-белой рубашке выделялся галстук-бабочка.

– Простите, дорогая хозяюшка, что я не один. Понимаете…

– Очень хорошо, – перебила его Лена. – Мы всегда рады гостям.

– Позвольте представить – Орыся, – показал он на молодую женщину, но объяснять, кто она, не стал.

Орыся пожала протянутую руку и смущенно проговорила:

– Вы уж извините… Меня затащили к вам…

Выговор у нее был южный, с фрикативным «г». Сняв шубу, она оказалась в скромном, несколько мешковатом платье, которое, однако, не могло скрыть ее ладную фигуру.

Очередь дошла до парня.

– Эрнст Бухарцев, – сказал профессор. – Моя жизнь в его руках…

– В каком смысле? – не поняла Лена.

Эрнст расплылся в улыбке и покрутил обеими руками, словно держался за баранку.

– Очень приятно! – протянула ему руку Лена.

– Можно просто Эрик, – гоготнул парень.

На нем были фирменные джинсы и свитер. Без пальто Бухарцев выглядел еще внушительнее: могучий торс, мощные бицепсы и, как говорится, буйволиная шея.

На что обратила внимание Лена – нос у него был слегка деформирован.

«Боксер, что ли?» – подумала она и указала на дверь в комнату:

– Прошу. Сядем, проводим старый год.

– А Глеб? – огляделся профессор.

Лена объяснила, что муж уехал к отцу в Ольховский район, где задержался по не зависящим от него причинам.

– Оригинально, – усмехнулся профессор несколько растерянно. – Пригласил, а сам укатил.

– Ничего, – успокоила его хозяйка. – Посидим без него.

– Все-таки неудобно, – сказал Скворцов-Шанявский, заходя в комнату, где Федор уже зажег свечи.

Профессор так и застыл на пороге, восхищенно глядя на сверкающий хрусталь, фарфор и елочные шары.

– Это наш большой приятель, – представила Лена. – Мастер на все руки.

Тот назвался, пожал всем руки.

– Чудно! Просто великолепно! – восторженно говорил Скворцов-Шанявский, обходя комнату.

Он похвалил вкус хозяйки, сказал, что ему нравится все-все. И обстановка, и сервировка, и праздничное оформление. Когда он приблизился к бару, дверцы его неожиданно растворились. Профессор от неожиданности застыл, потом рассмеялся.

Лена бросила взгляд на Федю. Тот с улыбкой кивнул и сказал, обращаясь к московскому гостю:

– Возьмите, что вам нравится.

Освещенные лампочкой и отраженные в зеркальной стенке, в баре стояли бутылки виски, джина, вермута – все импортное.

– Благодарю, но, увы, я не пью. Тем более крепкое, – вежливо отказался профессор.

– А вот «Чинзано», – подошла к бару Лена.

Она взяла в руки красивую длинную бутылку, и тут же невидимый голос произнес: «Пейте на здоровье! Но Минздрав предупреждает, что алкоголь – яд!»

Сюрприз, приготовленный инженером, был принят со смехом и восторгом. И, усаживая Гриднева рядом с Орысей, Лена шепнула ему на ухо:

– Здорово! Глебу очень понравится.

Пришли Колчины.

– А это наши соседи и добрые друзья, – представила их Лена. – Прошу любить и жаловать – Людмила и Петр… Ну слава богу, все в сборе. Мужчины, разливайте вино.

Федя и Петр откупорили шампанское, стали наполнять фужеры. Профессор отказался:

– Рад бы в рай, да грехи не пускают.

– Даже глоток шампанского? – огорчилась хозяйка.

– Желчный пузырь… – виновато улыбнулся Валерий Платонович и показал на запотевший графин. – Это что? Сок?

– Морс, – пояснила Лена. – Из черноплодной рябины.

– Прекрасно! Что может быть лучше? – сказал профессор, наливая себе морса.

Накрыла свой фужер рукой и Орыся, когда Гриднев собрался наполнить его.

– Так нельзя, – запротестовал инженер. – Надо обязательно проводить старый год, чтобы вместе с ним ушли все беды и неприятности.

– Спасибо, но, честно, не могу, – приложила руку к груди Орыся. – У меня в четыре утра поезд.

– Всего один бокал! – уговаривал Федя.

Орыся вздохнула:

– Ладно… Но только один!

Эрик тоже не пил.

– За рулем, – кратко объяснил он.

Настаивать никто не стал. Лена предложила сказать тост Скворцову-Шанявскому. Он отнекивался: мол, сам не пьет, но все же поддался настойчивым просьбам.

– Что же, – поднялся он, – будем считать, что в этом бокале вино… Дорогие друзья! Я впервые в этом доме, поэтому прежде всего выпьем, чтобы в нем всегда царили любовь и согласие! Я желаю Леночке и Глебу много-много счастья! Разумеется, благополучия и успехов тоже! Провожая старый год, пусть они, а заодно и мы расстанемся с печалями и неприятностями. Пожелаем Ярцевым в новом году триста шестьдесят пять дней радости и исполнения всех желаний!

Все встали, сдвинули бокалы.

– И чтобы нашлись твои украшения! – добавила Люда Колчина, еще раз чокаясь с Леной.

– Дай-то бог, – вздохнула хозяйка.