«Вольво» легко покатило по пешеходной дорожке вперед. Наконец, старикан притормозил, уродуя зеленый газон свернул к бордюру.

Никто не попытался остановить его. Напротив, шедшие до этого друг к другу впритык машины расступились, то ли испуганно, то ли почтительно пропуская «вольво» с мрачным грузом в багажнике.

Ему повезло: стремительно набирая скорость, «вольво» скрылось за Водовзводной башней… Дорога как раз в этот момент стала посвободнее.

Через полчаса рискованной езды новенькая, поблескивавшая лаком «шведка» остановилась на платной парковке неподалеку от Московского Художественного академического театра имени Чехова. Старикан неторопясь вылез из-за руля и, вплотную приблизившись к парковщику, одетому в зеленую форму, что-то негромко сказал ему. Тот на секунду задумался, воровато глянул по сторонам и кивнул головой. Старикан и парковщик вместе подошли к уже слегка приоткрывшемуся багажнику. Новый «владелец шведки» раскрыл крышку во всю ширину. В багажнике покоился большой деревянный ящик. Именно в него и сбросил старикан водителя. Потом, остановившись на одной из улиц у тротуара, он сдвинул над телом роль-крышку, скрывая содержимое ящика от посторонних глаз…

Вдвоем старикан и парковщик вынули тяжеленный ящик из автомобиля, поставили его на асфальт. Затем старик прикрыл крышку, включил сигнализацию и они вновь подхватили ношу. С трудом отыскивая дорогу среди толп спешивших пешеходов, донесли ящик до «рабочего» подъезда театра. Старик, так же как до этого парковщику, что-то буркнул охраннику, приблизив свое лицо к его. Тот отошел в сторону, освобождая проход в здание. Ящик с телом был отнесен за сцену. Там стоял второй, точно такой же ящик, только пустой.

Водитель, заключенный в деревянный саркофаг, был оставлен среди деталей декораций, свисающих с потолка тросов и осветительных приборов. Парковщик по указанию старикана подхватил пустой ящик и поволок его следом за ним к машине.

«Кто она такая?!» – все сильнее терялся в догадках Рубцов.

Могущество Элалии проявилось, когда они проходили сквозь Боровицкие ворота внутрь старинной крепости. Их остановили, но она, повернувшись к Антону спиной, показала офицеру какой-то толи пропуск, толи удостоверение. Через ее плечо тот с любопытством глянул на Антона, но ничего не сказал.

Когда Элалия и Рубцов шагнули прочь от офицера, у того за пазухой заработала портативная рация. Антон мог поклясться, что он слышал, как кто-то назвал его фамилию. В ту же секунду он поймал на себе быстрый, напряженный взгляд красавицы. Следом она отвела глаза.

Некоторое время они шли по кремлевской мостовой молча. Напряжение нарастало. Рубцов не представлял, зачем они идут к колокольне. И к колокольне ли они вообще движутся?..

Перспектива увидеть Москву с последнего яруса Ивана Великого показалась ему захватывающей. У него даже мурашки побежали по коже.

«Интересно, увижу ли я оттуда «Южную»? Если правда, что с верхотуры видно окрестности на двадцать пять – тридцать километров, то есть все шансы разглядеть что-нибудь. Вот только что?!.. Лучше бы ничего не увидеть…»

Только он хотел вновь спросить Элалию про события на «Южке», – она заговорила первой…

То, что она сказала, повергла Антона в шок.

– Скажи, ты бы хотел встретиться с Президентом Российской Федерации?..

На огромной скорости автомобиль с вращавшимися синими проблесковыми маячками и завывавшей сиреной подкатил к одному из входов в станцию метро «Южная».

Милицейский генерал Бойко, – грузный, поживший на свете человек, – выскочил из салона раньше, чем это успели сделать сопровождавшие его молодые помощники.

Начальник местного подразделения милиции представился:

– Капитан Прохоров!

Вытянулся в струнку.

– Ну что ж, веди! – мрачно проговорил генерал.

– Может не стоит?.. – как-то совсем не по военному заметил капитан. – Подождем… Постоим здесь…

В лице милиционера явственно читался испуг. Он испытывал страх до такой степени, что даже возможный гнев начальства не мог удержать от того, чтобы произносить эти слова.

– Ты что, совсем?!.. – генерал даже не разозлился. Он опешил. С подобным поведением подчиненного не сталкивался.

– Зачем нам это?.. Окажемся первыми, которые примут на себя все… Огребем по полной…

– Ты что, обалдел?!.. – скорее, чтобы соблюсти приличия, чем искренне возмутившись, произнес генерал.

Взгляд его устремился вниз, в пустынный темный переход… На ступенях не было ни одного человека. Павильончик, торговавший пирожками, по-прежнему залит светом, но продавщицу как ветром сдуло.

Генерал понял: спускаться вниз ему совершенно не хочется. Но он сделал над собой усилие и преодолел две первых ступеньки. Обернулся. Прохоров по-прежнему не двигался с места.

– Да ты что?! – вскричал генерал.

Звук собственного грозного голоса помог обрести привычную уверенность.

Прохоров вздрогнул, вдруг засуетился…

– Да я чего!.. Просто подумал… Может чего надо?.. Виноват!.. Не приходилось сталкиваться!

Хлопнул себя по карманам, словно пытаясь отыскать запропастившуюся вещь, махнул рукой. С дробью каблуков ринулся вниз по ступеням. Обогнал гостя, остановился, обернулся, уставился на генерала, словно приглашая его вслед за собой.

– Извините, товарищ Махлёв, у нас тут такая специфика: придется вам немного пройтись пешочком. Ну никак к нашим помещениям на машине не подъедешь!.. Глубина!.. – пытаясь как-то загладить неприятное впечатление, возникшее у генерала от первых моментов встречи, капитан норовил втянуть его в разговор.

Тот молчал.

Они спустились вниз, оказались в узкой прямоугольной полости подземного перехода. Длинные ряды торговых киосков были безжизненны. В одном из них на прилавке за стеклом разбросаны мелкие металлические деньги, в другом – на спинке стула висит забытая продавщицей легкая курточка. Торговый персонал покидал рабочие места в спешке…

Вход на станцию выглядел запертым наглухо. Но когда Прохоров толкнул одну из дверей, та свободно подалась внутрь.

– Проходите, товарищ генерал! – он услужливо пропустил начальство вперед себя.

Преддверие станции было залито ровным светом. Как и в подземном переходе нигде не виднелось ни одного человека. Махлёв прошел мимо турникета – рядом в будке вместо привычной контролерши зияла пустота.

«Мертвая станция!» – подумалось генералу. На мгновение пожалел, что не поддался увещеваниям трусоватого капитана и спустился вниз.

Внизу, на самой платформе нарастал какой-то шум. К моменту, когда Махлев оказался возле работавшего, но совершенно пустого эскалатора, шум перешел в грохот – на станцию влетел поезд. С надсадным воем электромоторов, не снижая скорости, долетел до противоположного жерла тоннеля и, так и не остановившись, начал втягиваться в него. Проехавший некоторое расстояние вниз генерал увидел лишь кабину хвостового вагона, исчезавшую в тоннеле.

Он ступил на платформу. Позади услышал грохот каблуков. Капитан, ступивший на эскалатор значительно позже генерала, в конце пути перепрыгнул через несколько ступенек, оказался на каменной неподвижной «почве».

– Здесь нам вот сюда… Налево! – раздалось у Махлёва над ухом.

Но генерал не слышал того, что говорил капитан. Неожиданно остановившись, в упор разглядывал средних размеров щит, установленный прямо у входа на платформу. Странно, что не заметил его раньше… Увлекся поездом, проехавшим станцию без остановки.

Черный знак – соединенные закрашенные секторы круга – подействовал сильнее слов капитана. Только теперь до генерала дошло… Черные слова на щите: «ОСТОРОЖНО! РАДИАЦИЯ!»

Сообразив, почему остановился начальник, Прохоров негромко произнес:

– Я же вам говорил!..

Генерал судорожно сглотнул слюну. Отступать – поздно. Во всем огромном вестибюле станции, пролегавшим из конца в конец под обширной городской площадью, были единственными людьми.