Энни неохотно направила Преспину в сторону селения. В конце концов, должна же она понять, где находится. Удалось ли ей добраться до Лойса? Если да, то поселение должно принадлежать ее тетушке. Если же перед ней не Лойс, необходимо туда попасть. Теперь она была уверена в этом больше, чем когда бы то ни было, – она видела это на лице Тернового короля.

А еще она поняла, что знает кое-что еще. По крайней мере, Стивен Даридж жив. Она знала это, потому что знал Терновый король. И Стивен должен что-то сделать.

Вскоре Энни выбралась на разбитую глинистую дорогу, достаточно широкую для повозок. Раньше ее было не разглядеть, дорога пряталась от взгляда в изгибах рельефа. Она бежала среди возделанных полей, и Энни даже удалось разглядеть зеленые ростки, торчащие из-под снега, и ей стало интересно, что за злаки крестьяне выращивают зимой – или это просто сорняки?

Стога сена, показавшиеся ей крошечными издалека, теперь выглядели непомерно высокими. Тощие пугала в лохмотьях пялились дырами глаз, проделанными в сморщенных черных тыквах.

Холодную землю окутывал запах дыма, показавшийся Энни удивительно уютным, и вскоре она подъехала к маленькому домику с белыми глиняными стенами и остроконечной соломенной крышей. Сбоку к нему прилепился хлев, из-под нависающей кровли которого на Энни с тупым любопытством уставилась корова. Мужчина в грязной рубашке и гетрах сбрасывал с чердака вниз сено деревянными вилами.

– Прошу прощения, – робко окликнула его Энни. – Не могли бы вы сказать, как называется городок, вон там, впереди?

Мужчина оглянулся на нее, и его усталые глаза слегка округлились от удивления.

– А, да, – проговорил он. – Она зваться Севойн, госпожа. Энни сбил с толку его акцент, который она с трудом могла разобрать.

– Севойн? – переспросила она. – Это в Лойсе?

– Да, госпожа. Лойс есть тута. Где еще ей быть, прошу прощевать?

Энни не стала отвечать, сочтя вопрос риторическим.

– А вы не могли бы мне сказать, как далеко отсюда Гленчест? – продолжила она.

– Гленчест? – Мужчина нахмурился. – Она в четыре лиги, я думать. Все прям по дороге. А вы на тамошнюю герцогиню служить, госпожа?

– Мне нужно туда, – ответила Энни. – Я немного заблудилась.

– Я в такие дали не бывал, – сказал мужчина. – Но люди говорить, находить их не тяжко.

– Большое вам спасибо, – сказала Энни. – Благодарю вас.

– Пожалте, и хорошей вам пути, – пожелал ей мужчина.

Когда Энни отъехала, она услышала у себя за спиной женский голос. Мужчина ответил на незнакомом Энни языке, хотя специфический ритм его был изрядно похож на королевский.

Значит, это Лойс, расположенный в самом сердце Кротении. В таком случае почему местные крестьяне не говорят на королевском языке?

И почему она этого не знала? Энни бывала прежде в Лойсе, в Гленчесте, и горожане прекрасно владели королевским языком. Судя по тому, что сказал ей мужчина, до Гленчеста меньше дня пути верхом.

Энни так долго путешествовала в чужих землях, она так давно предвкушала, как вернется домой, в край, где люди говорят на ее родном языке, где все знакомо…

И вот она здесь – и что же? Оказывается, родная страна на самом деле куда более чужая и загадочная, чем ей представлялось.

От этой мысли Энни стало нехорошо.

К тому времени, когда Энни добралась до Севойна, появившиеся было звезды скрылись за набежавшими с востока тучами, и ее охватило то же ощущение сдвигающихся стен, что и тогда, в лесу. Ее безмолвный преследователь снова был рядом, ободренный сгустившимися тенями.

Она миновала хорц – участок земли, на котором позволялось свободно расти чему угодно и все же обнесенный древней стеной. Энни впервые обратила внимание на это противоречие, и оно остро ранило ее – еще один знакомый камень ее мира перевернулся, обнажив прячущихся под ним мерзких червей.

Хорц представлял дикую, неукрощенную природу. Святыми, охранявшими его, были Сосновый Селфан, Птичий Рийен, Цветочная Фесса и Виноградный Фленц – дикие святые. Что они должны чувствовать, оказавшись запертыми, если прежде весь мир принадлежал им? Энни вспомнила хорц в Теро Галле, где она вошла в другой мир. Она ощутила там болезненный гнев, разочарование, превратившееся в безумие…

На мгновение каменные стены показались ей зарослями черных шипов, и перед глазами встало видение могучей фигуры с рогами.

Он – дикий и, как все по-настоящему дикое, пугает. Шипы пытались его остановить… Так стены хорца ограничивают дикость. Но кто наслал эти шипы?

И сама ли она об этом подумала или он заронил это ей в голову? Как ей удалось нащупать эту связь?

На востоке Энни не могла вспомнить, что случилось с ней. На западе ее разум делал умозаключения будто сам по себе. Неужели она больше не принадлежит себе? Не сошла ли она с ума?

– Детой, мейез, – произнес вдруг кто-то, прервав ее размышления. – Квэй веретой адейре эн се зевиет.

Энни напряглась и принялась вглядываться в темноту. К ее удивлению, то, что казалось не более чем тенью, вдруг оказалось мужчиной средних лет в ливрее со знакомым гербом: солнечный луч, копье и выпрыгнувшая из воды рыба. Герб герцогов Лойсских.

– Вы говорите на королевском языке, сэр? – спросила она.

– Говорю, – ответил незнакомец. – И прошу простить мне мою дерзость. Я не разглядел в темноте, что вы леди.

Только сейчас Энни поняла, почему крестьянин так удивился, увидев ее. Ее королевский язык и произношение выдавали в ней благородную даму из Эслена или по крайней мере приближенную благородной дамы. А одежда, пусть и грязная, это подтверждала. Только вот хорошо это или плохо?

Нет, никакого «или». Она одна, без охраны. Почти наверняка это плохо.

– С кем имею честь разговаривать, сэр?

– Мехойл МеЛемвед, – представился человек. – Капитан стражи Севойна. Вы заблудились, леди?

– Я направляюсь в Гленчест.

– В одиночестве? И в такое время?

– У меня были спутники, но мы разделились.

– Заходите в тепло, леди. В койрмхезе… прошу меня простить, на постоялом дворе найдется для вас комната. Может быть, ваши спутники уже ждут вас.

Последние надежды Энни рухнули. Капитан совсем не удивился, увидев ее, и слишком охотно обещал помощь.

– Должна вас предупредить, капитан Мехойл МеЛемвед, что меня уже пытались обмануть и причинить мне вред, – сказала она. – А моя способность терпеть подобное обращение весьма ограничена.

– Я не понимаю вас, принцесса, – сказал капитан. – Какой вред я могу вам причинить?

Энни застыла.

– Уверена, что никакого.

Она пришпорила Преспину и хотела развернуться, но обнаружила, что за спиной кто-то стоит, и даже успела краем глаза уловить движение, прежде чем что-то тяжелое обрушилось ей на голову.

Энни вскрикнула, когда мир вокруг нее завертелся в бешеной пляске, затем сильные пальцы вцепились в ее руки и стащили с лошади. Энни вырывалась, лягалась и кричала, но ей заткнули рот, и сразу вслед за этим она почувствовала запах зерна – на голову ей натянули мешок. Гнев вспыхнул в ней, и она потянулась к тому месту внутри себя, где таилась болезнь, которую она могла направить на других людей.

Но вместо него она обнаружила лишь ужас, такой отчетливый, что спастись от него она смогла, только сбежав во тьму.

Энни пришла в себя и поняла, что задыхается, нос жгло как огнем, в горле стоял комок. Резкий запах алкоголя перебивал все остальные, но это ее странным образом не волновало.

Энни с трудом разлепила веки и сквозь стеклянистое головокружение сумела разглядеть, что находится в маленькой комнатке, освещенной несколькими свечами. Кто-то держал ее волосы, держал грубо и бесцеремонно, но больно почему-то почти не было.

– Пришла в себя, а? – прорычал мужской голос. – Ну, тогда пей.

К ее губам прижали жесткое горлышко бутылки, и что-то полилось ей в рот. Энни выплюнула жидкость, отчаянно пытаясь понять, что происходит. Она помнила, с ней что-то случилось – вот только что? Там была какая-то женщина, ужасная женщина-демон, Энни от нее сбежала, как и раньше…