– Хватит, – выдохнул Игорь.

Он уже писал. Тимофей просто глазам своим не верил: гипноз, магия – да и только.

Наконец, Игорь ушел, вежливо попрощавшись. Громиле, что стоял в дверях, Майкл только кивнул, слов не потребовалось.

– И что же, теперь все? – поинтересовался Редькин, не в силах скрыть своего восторга. – Две с половиной мне, две с половиной вам – и через неделю все в порядке. Ремонт-то мне за полторашку обещали сделать. (На самом деле вообще за тысячу, но приврать хорошему человеку – дело святое).

– Нет, Тим, это еще далеко не все, – разочаровал его Майкл. – Денег-то у нашего клиента, похоже, нет, вот я и дал ему неделю, чтоб он со своей крышей связался, посоветовался, а его люди вызовут наших, будет разбор. Сумма при этом может даже возрасти, в том числе и для тебя, но сроки поползут обязательно. Андестэнд? Быстро только кошки родятся, а божьи мельницы мелют медленно…

Вот так и закончился этот исторический визит. Отсрочка не слишком испугала Редькина, зато намек на увеличение суммы откровенно порадовал. Вера во всемогущих бандитов укрепилась, и домой он летел, почти как на крыльях. Однако там его ожидало пренеприятнейшее известие. Маринке звонил некий человек от Меукова. Вряд ли это именно он молчал в трубку, но если даже и он, то теперь откровенно изменил тактику, назвался и передал, что есть разговор. Даже просил позвонить, потому что дело серьезное. Последние два слова человек не поленился повторить дважды и с нажимом, что запомнилось Маринке, как очень-очень дурной знак. Вот такие пироги с котятами. Тушите свет и сливайте воду.

Однако день еще не кончился, наоборот – только начинался. Предстояло много мелких дел с милицией, ГАИ, кредиторами, должниками, компаньонами, сервисом Бурцева. Последний просил подъехать и согласовать теперь уже детально весь минимально необходимый объем работ по срокам и ценам. Начать Тимофей решил с ГАИ. Оттуда пришлось ехать обратно в отделение (не хватало каких-то справок), потом еще раз в ГАИ, вроде и недалеко – Посланников переулок возле Бауманского рынка, одна остановка на метро, – но отвыкший перемещаться своим ходом Редькин жутко умотался. А тут еще выяснилась милая подробность: Игорь не был хозяином «Волги», хоть и заявлял об этом устно. Очевидно, ездил по доверенности, а такие мелочи в ГАИ не регистрируют. Хозяином же был некий Гейдар Шанафутдинов (если Редькин правильно расслышал), и номера «волжанка» имела североосетинские. А ведь Редькину тогда сразу не понравились маленькая буковка "в" в начале номера в сочетании с большими "С" и "Е" в конце. Вполне симпатичный милицейский майор аж крякнул, убирая в шкаф соответствующую учетную карточку.

– Ну, брат, с этого Шаромпердинова, ты не много сумеешь получить.

– Как знать, как знать… – многозначительно и загадочно проговорил Редькин.

А про себя подумал: «Плохо дело. Переведет наш друг Игорь стрелку с себя на кавказцев, подключится целая мафия, и плакали мои денежки…»

Дальнейшая четверговая суета большого интереса не представляла: звонки то и дело срывались, людей не оказывалось на месте, где-то было сплошное «занято», наконец, Тимофея рвались услышать самые нужные контрагенты именно в тот момент, когда его не было дома, ну и так далее. С Бурцевым – уже под вечер, как обычно – все получилось нормально. Окончательная калькуляция зашкалила за штуку на двести долларов, но Редькин сумел сотню в свою пользу сторговать. Он чувствовал глухое недовольство исполнителей, на глазах теряющих заработок, но остался крайне доволен собой. Ведь даже полторы тысячи – это было бы очень дешево по современным меркам и при такой сложности работ, а бурцевские персонажи согласились на тысячу сто. Это ж фантастика! Другой бы набросил им двадцатку-другую от щедрот, но только не Редькин, у него принципы иные: настоящий бизнесмен обязан считать каждую копейку.

За поздним обедом Тимофей выпил пива, телефон как будто перестал трезвонить, за окном стихло все, ветерок поднялся, сдувая остатки дневной жары с раскаленных городских крыш – тут бы и расслабиться полностью, накатить после пива коньячку, как это делают аристократы в конце обеда… Вот тогда Маринка и вспомнила:

– Меукову позвони, мало ли что…

– Вот черт! – пробурчал Тимофей, но сразу согласился: позвонить было надо, без этого все равно не уснешь, опять всякая дрянь в голову полезет.

И позвонил. И дрянь полезла в трубку. Точнее, через трубку в ухо.

– Эдмонда можно к телефону?

Долгая пауза.

– Эдмонда к телефону нельзя.

Еще одна пауза, длиннее первой.

– Эдмонд Меуков умер три часа назад.

Господи! Кто же это на том конце провода? Жена, мать, сестра? Но родственники не могут так говорить о смерти близкого человека! По-видимому, это одна из пациенток Меукова под действием черной магии или еще какого-нибудь там эн-эл-пи. Или это вообще дурацкая шутка в продолжение психологического давления на Тимофея? Мысли скользили и путались, скользили и путались, все больше напоминая клубок змей, каждая из которых норовила укусить свой собственный хвост. Тушите свет, сливайте воду… Впрочем, свет давно погасили, темно, как в гробу, а вода… вода не понадобится – уж лучше действительно коньяку… Господи, кто придумал эту дурацкую поговорку: тушите свет…

Трубка давно надрывалась короткими гудками, а Маринка смотрела на мужа округлившимися глазами и причитала:

– Тимка, что с тобой? Тимка, Тим…

– Ничего, все нормально, – с трудом проговорил он, потом добавил, сам себе противореча: – Сейчас пройдет.

И потерял сознание.

Ох, как давно это было! Года полтора назад…

Вначале позвонил Бурнашов. Редькин не знал, кто это, но человек сразу представился по фамилии очень солидным голосом. Так и сказал в трубку:

– Тимофей? Здравствуйте. С вами говорит Бурнашов.

Тимофей вздрогнул (только фашистов ему и не хватало!), потом решил, что ослышался и на всякий случай переспросил:

– Александр Баркашов?

– Бур-на-шов, – ответили ему по слогам. – Андрей Бурнашов. От Эдмонда Меукова.

Тут Редькин смекнул, что к чему, сразу прикинулся шлангом, мол, этой фамилии тоже не знает, и отозвался вымученной шуткой:

– Не знаю, от какого Эдмонда вы мяукаете, а по мне, что Эдмонд, что Бурнашов, что Баркашов…

Но по ту сторону провода шутливого тона не принимали.

– Это вы издали последнюю книгу Стива Чиньо?

– Кого?

Редькин продолжал применять хорошо проверенную тактику: чем больше задаешь вопросов, тем больше времени выигрываешь. Он лихорадочно соображал, в каком из магазинов его могли заложить. На оптовиков грешить не приходилось – эти ребята свои, надежные.

А Бурнашов оказался парнем туповатым и на все вопросы отвечал предельно просто:

– Я говорю вам о книге Стива Чиньо «Роль секса в психосинтезе».

– Кого? – еще раз автоматически повторил Тимофей, не вкладывая в вопрос особого смысла, словно какой-нибудь Гаев из «Вишневого сада», а потом громко воскликнул: – А! – и картинно ударил себя по лбу, будто собеседник мог его видеть в этот момент. – Вы бы так сразу и сказали – «Роль секса»! Я вам что, обязан запоминать все эти дурацкие фамилии. «Роль секса в психосинтезе» – да, этой книжкой я торгую. Вас какое количество интересует?

Редькину страшно нравилось, как он ведет свою партию в этом диалоге. Разговор подходил к моменту кульминации, но бояться уже ничего не стоило – Бурнашов производил впечатление патентованного придурка. Редькин не ошибся: только полный кретин мог так сразу раскрывать свои карты.

– Мой шеф Эдмонд Меуков владеет правами на издание всех книг Стива Чиньо на территории СНГ. Поэтому мы намерены судиться с издателями пиратских тиражей. Ваш гражданский долг предоставить нам полные сведения об этих людях. Вы же не станете утверждать, что не знакомы с поставщиком книги.