– То есть американцы об этом не знают? – уточнила девушка.

– Нам не о них беспокоиться надо, – шеф раздраженно махнул рукой. – Впрочем, для твоей конторы, возможно, главное именно это...

– Иван Иванович, – Даша укоризненно посмотрела на руководителя, – давайте не будем афишировать такие детали.

– Давайте, – согласился начальник, – хотя твоя настоящая ведомственная принадлежность уже давно ни для кого не секрет, разве что для товарища подполковника.

Андреев их перепалки не слышал, во всяком случае, никак на нее не отреагировал, его внимание было сосредоточено на изображении феномена.

– А если обработать картинку еще раз? – с надеждой обратился он сразу ко всем сотрудникам.

– Это ничего не даст, – ответил один из них. – Компьютер сделал все возможное. Что бы это ни было, нам придется рассматривать его как дефект или просто неизвестной природы пятно на совершенно непонятном артефакте...

– Сочетание не самое обнадеживающее, – заметил другой сотрудник.

– Мертвое дело, – первый махнул рукой и отвернулся от экрана. – Кроме этого кадра, у нас ничего нет, а до возвращения прототипа и не предвидится. Мы можем ломать головы до тихого помешательства, результата не будет.

– Тебе просто лень, Рома, – с осуждением сказала Даша.

– Лень – не лень, – Роман поморщился, – а сидеть и с умным видом пялиться на картинку бессмысленно. Ну а упорствовать в этом занятии – вообще верх глупости. Я лучше пойду сейчас в смежную комнату и попробую немного поиздеваться над компьютером. Вдруг удастся улучшить качество изображения или построить десяток наиболее вероятных моделей штуковины, участком которой является этот фрагмент?

– Дело, – вмешался шеф. – Ступай, Роман, издевайся...

– А ты говоришь – лень, – юноша улыбнулся Даше и, отсалютовав остальным, вышел.

– А вы что скажете, Семен Ефимович? – обратился ко второму коллеге начальник.

– Да я... что могу? – Семен Ефимович суетливо протер очки и откашлялся. – Метафизика исключается... да... хотя научного объяснения я пока не нахожу... Да... ну а что еще? Контакт? Но мы же понимаем...

– Не понимаем, – прервал размышления сотрудника Андреев. – Что вы подразумеваете под метафизикой? Что это не кусочек рая?

– Нет, конечно, – Семен Ефимович потер ладони. – А впрочем, да. Это какой-то... какой-то... объект материального плана...

– Ясно, – подполковник разочарованно покачал головой.

– Исходных данных маловато, – словно извиняясь за сотрудника, сказал шеф.

– Я понимаю, – Андреев снисходительно кивнул. – Да и поздно уже. Я думаю, лучше продолжить наши дебаты утром.

– Работу, – с вызовом взглянув на военного, поправила Даша. – Мы называем это работой.

– Значит, работу, – легко согласился подполковник.

Он пожал всем руки и покинул кабинет.

– Зануда, – сказала Даша, когда дверь за Андреевым закрылась.

– Нет, в сущности, он прав, – со вздохом заявил Семен Ефимович. – Молодой, энергичный мужчина. Конечно, ему хочется разгадать все тайны Вселенной с первой попытки. Пока он поймет, что такое случается лишь во сне, пройдет очень много времени. Некоторым не хватает на это всей жизни. Так и умирают энтузиастами и идеалистами...

– Ладно, на сегодня рабочий день окончен, – шеф устало потянулся. – Даша, можешь идти, а ты, Семен, останься, надо обсудить один маленький вопрос.

– Долго не засиживайтесь, – подхватив свой портфельчик, сказала Даша. – А то с утра от вас такой перегар будет – ни дела, ни работы всему коллективу.

– Что ты понимаешь?! – Шеф тоскливо взглянул на сотрудницу и покачал головой. – Нервы следует удерживать в порядке любым доступным способом! Тебе, по молодости, этого не понять! Все, иди, не отвлекай!

– Вот накатаю на вас рапорт! – в шутку пригрозила Даша, уже выходя за дверь.

– А я всю Лубянку засыплю доносами о том, что ты мешаешь работать, – ответил руководитель. – Начальство тебя тогда так пропесочит, забудешь, в какой руке карандаш держать.

– Рапорты я печатаю на компьютере. – Даша помахала рукой и улыбнулась: – До завтра, дедушки...

– Спокойной ночи, внучка, – шеф кивнул и торопливо полез в ящик стола, где притаилась бутылка выдержанного коньяка.

– В твоих движениях, Пятьсот второй, угадывается неуверенность, – отступник сел на флуоресцирующий ковер плотного тумана и указал место напротив себя. – Присаживайся. Объятия взвешенной среды успокоят твои нервы и прояснят мысли.

– Я не нахожу разумных объяснений действиям учителя, а потому крайне расстроен, – признался младший ученик. – Если он понял, что замыслы людей опасны, почему не попытался их переубедить? Мне страшно об этом думать, но первое, что приходит в голову, – старец имел злой умысел уже давно и потому не мешал землянам подойти к крайней черте. Все это слишком тяжело для меня. Я верил своему учителю почти как Творцу, а он вдруг оказался таким жестоким...

– Ты поступаешь верно, юноша, – успокаивая ученика, отступник похлопал его по руке. – Уничтожение жизни не является методом воспитания, это действительно прямое зло, и его следует предотвратить. Старец намерен разбудить Зверя?

– Да, он уже ходил к колыбели, видимо, проверял – не сделал ли это кто-нибудь вместо него, – подтвердил Пятьсот второй. – Однако более ужасным мне кажется другое. Иил намерен начать вторжение на планету, и я думаю, что он пойдет на этот страшный шаг независимо от того, справится ли со своей задачей Зверь.

– Но в приведенных тобой словах его беседы со стражами вторжение и разрыв упоминаются, как два отдельных варианта развития событий, – насторожившись, возразил собеседник.

– Возможно, учитель и стражи опасались слежки, – предположил Пятьсот второй. – Поверьте мне, я хорошо изучил методы старца. Сам факт его встречи со стражами красноречиво свидетельствует о том, что замысел более масштабен, нежели простой разрыв спирали. Таким приемом можно было уничтожить динозавров, угрожавших экологическому равновесию планеты, или подавить племя гарамантов, опасное из-за своих дотошных магических исследований Вселенной, но против мощнейшего научного потенциала современного человечества Иилу следует либо применить все доступные способы воздействия, либо вовсе отказаться от подобной мысли. Учитель твердо решил довести дело до конца и потому пришел к стражам. Они знают, как сдерживать Зверя, а следовательно – и как освободить его разум от всех оков, к тому же – стражи лучшие воины. Как в случае разрыва, так и во время вторжения, они должны быть рядом с Иилом, иначе времяне могут поставить решения старца под сомнение. Люди называют подобные фокусы политикой.

– В таком случае старец должен быть благодарен землянам за науку, – кивнув, заметил отступник. – Стражи, как я понял, не посмели отказаться, хотя, и не дали прямого положительного ответа?

– Верно, – согласился ученик. – Но они обязательно вступят в игру. Рано или поздно.

– Лучше бы – поздно, – медленно проговорил собеседник.

– Я раздумывал о том, можно ли повлиять на Совет Равных, – понизив голос, чтобы не мешать размышлениям отступника, произнес Пятьсот второй, – и пришел к выводу, что это нереально.

– Верно, – встряхнувшись, ответил отступник. – Совет полностью доверяет Иилу. А посему выходит, что стратегическое преимущество принадлежит старцу и его армии. Земляне бессильны помешать Зверю и почти наверняка не смогут сопротивляться агрессии воинов Времени. Особенно если вызванная разрывом спирали катастрофа и вторжение нашего войска произойдут одновременно.

– Меня просто трясет от ощущения собственного бессилия, – ученик нервно взмахнул крыльями и потряс головой.

– Все не так плохо, – загадочным тоном заверил его собеседник. – Проникнуть в Пространство и подготовить людей мы вряд ли успеем, на это нам просто не хватит единомышленников, а вот опередить Совет и договориться со Зверем нам вполне по силам.

– Зверь спит, – возразил ученик, – но, даже если он проснется, от этого будет мало прока. Стражи наложили на его память четырехуровневый блок. Мы не сумеем пробиться сквозь эту защиту, а тупая тварь, которой является Зверь с выключенным сознанием, пользы нам не принесет.