– В таком случае, чтобы узнать высоту, нужно прежде всего узнать – падение. Мне этого не хочется. А тебе, Паганини?

Я вздохнул. Мне этого тоже не хотелось. И царствовать над миром у меня не было никакого желания. Гришка внимательно оглядел меня с ног до головы, словно увидел впервые.

– И почему мы не додумались до этой кликухи раньше? Ты – знаменитый Паганини! Ради этой кликухи стоило поступить в консерву!

Глаза Влада лихорадочно заблестели.

И он облизнулся.

– А у вас там есть приличные девочки? У этих… – и он махнул на Гришку, как на безнадежного. – Вообще баб нет. Бабы мосты не строят.

– А у вас? – без особого интереса спросил я, девочки меня не интересовали.

– А у нас слишком умные, – развел руками Влад. – И слишком.

– Ну, понятно. Разве может быть журналистка моралисткой? – удачно срифмовал я.

– И как они только совмещают. И ум. И аморальность, – последнее слово Гришка буквально выдавил из себя, покраснев до ушей.

– Одно другому не мешает, мой толстый друг, – Влад хлопнул его по плечу. – А вот в консерве, по-моему…

– По-моему, они у нас все чокнутые. Смотрят все время мимо. И еле передвигаются в пространстве. По-моему, думают о вечности. Тебя они точно не заметят, Влад, – и я оглядел его высоченную атлетическую фигуру, – ты слишком для них ничтожен. И очень не похож на вечность.

– Да, – печально вздохнул Влад, – не туда мы пошли учиться, мужики.

– Ну и поступал бы в балетную школу, – съязвил я.

– Или в цирковое училище, – поддержал он меня. – Кстати, о цирке. – И его черные глаза вновь загорелись нездоровым блеском. – Я тут познакомился с одной циркачкой. Первое, так сказать, интервью в моей жизни.

Я усмехнулся.

– Надеюсь, прошло удачно?

– Какая девочка? – мечтательно протянул Влад. – Пальчики оближите.

Гришка вообще не реагировал на наши реплики. И его круглые очки недовольно блестели, разглядывая крупные узоры на прямоугольном мосту.

– Хочешь, познакомлю? – не унимался Влад.

Я кивнул без особого энтузиазма.

А Гришка встрепенулся.

– С кем?! – испугался он. – Не надо меня ни с кем знакомить.

Мы расхохотались.

– В цирк хочешь бесплатно, а, Гриш?

– В цирк… Цирк – это замечательно. Там тоже есть высота…

Я промолчал. И впервые признался себе, что высоты не люблю. И, наверно, боюсь. Я люблю высокое, но не высоту.

А следующим же вечером Влад потащил нас в цирк.

Цирк! Цирк! Цирк! Вас приветствует самый лучший. Самый веселый! Самый забавный в мире! Цирк!

Клоуны, акробаты, жонглеры и фокусники. Море разноцветных гирлянд. Море разноцветного конфетти. Море разноцветных шаров. И мы с головой окунулись в это пестрое море. В эту фантастическую иллюзию. В этот насквозь лживый мир.

Влад чувствовал себя, как дома. Я всегда поражался его способности мгновенно находить общий язык со всеми. Он важно здоровался с артистами за руку. И обменивался краткими, чересчур вежливыми репликами, подчеркивающими его профессионализм.

Перед нами тогда была распахнута вся жизнь. И тогда мы были уверены на все сто, а может и больше. Что вся жизнь вскоре будет лежать у наших ног. Влад с его греческим профилем и голливудской улыбкой. Так удивительно похожий на Маяковского. Так легко покоряющий словесными экспромтами. Гришка, милый толстый очкарик. Сочиняющий самые невероятные проекты головокружительной высоты. Я, легко касающийся длинными тонкими пальцами божественных клавиш. Которые по моей воле рождали мою музыку.

Вся жизнь была распахнута перед нами. И мы были уверены. Что она будет у наших ног, и только спустя многие годы. Уже собираясь воскресными вечерами в маленьком ресторанчике. Мы подолгу смотрели друг другу в глаза. И молча задавали один и тот же вопрос. Ну почему наша жизнь так и не удалась? И почему мы оказались у нее в ногах… Но это потом… Это гораздо позже…

А тогда мы еле поспевали за Владом. И пялились на иллюзорный цирковой мир. А Влад весело размахивал руками. И подпрыгивал на ходу.

– Я сделаю гениальный репортаж! – взахлеб убеждал он. – Об одной маленькой циркачке. Ее совсем не видно в мире. Она легко теряется в нем. Настолько она мала. Но когда она выбегает на арену. Когда легко и свободно взлетает под купол цирка. Весь мир блекнет, тускнеет. По сравнению с ней. И уже никого не видно в мире.

Кроме нее.

– Уже не влюблен ли ты, мой друг? – я внимательно посмотрел на разрумянившегося Влада. Но он не расслышал меня. Или просто не захотел отвечать.

Мы заняли свои места. И я с недоверием ждал появления этой чудо-циркачки. Я был уверен, что ничего чудесного не увижу. Что это очередное увлечение моего чересчур влюбчивого товарища.

– Сейчас ее выход, – зашептал он.

И мы уставились на арену. И Гришка даже перестал шелестеть обертками от конфет. Скорее, от уважения к Владу. Чем от желания увидеть его очередное увлечение.

В чем я сразу же убедился – она была, действительное слишком мала. И совсем незаметна. Бестелесна, что ли. И мне показалось, я могу протянуть руку. И она легко запрыгнет на мою ладонь. Приподнимется на цыпочки.

А я, совершенно не чувствуя тяжести, смогу пронести ее через весь цирк, весь город, весь земной шар. Она, казалось, совсем потерялась на этой огромной нелепо разукрашенной арене. И только серебряный купальник вызывающе светился в темноте.

– Ее, действительно, не видно, – шепнул я.

И она взметнулась вверх. И я даже не успел заметить, как это произошло. Словно она взмахнула крыльями. И очутилась уже там, на головокружительной высоте. Которую я не любил. И, если честно, боялся. А она бесстрашно летала и кувыркалась там. Резко опускалась вниз и тут же взмывала под купол. И мне на миг показалось, насколько мы все малы перед нею, бессильны и неуверенны…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.