Немного погодя он слез с тела Визе — тот был явно и несомненно мертв — и осмотрел руку. Она была прорезана до кости с тыльной стороны от локтя до запястья наискось. Рана не опасна, но кровь нужно остановить немедленно.

Он оторвал кусок плаща Визе и, кусая губу, наскоро перевязал руку. Ничего… это всего лишь рука… и кость цела, и ладонь не задета… и левая рука, а не правая… могло быть хуже… найдем подорожник… Ничего, как-нибудь выкрутимся. Вытащил кинжал, вонзил, вытирая, в землю, спрятал. Затем быстро и умело обыскал труп. Нашел договор, который Визе, не доверяя никому, носил на груди под кольчугой. Стащил с пальца золотое комтурское кольцо, спрятал и то и другое к себе в сапог. Подхватив тело под мышки, поволок его к реке. Боль в руке была так сильна, что хотелось орать, однако он не мог медлить — люди Визе могли появиться в любую минуту. Дотащив труп до обрыва, Странник попробовал вырвать у него меч, но мертвые пальцы прочно вцепились в рукоять, и Странник оставил свои усилия. Он спихнул бывшего комтура с высокого обрыва в воду, и облаченное в кольчугу тело камнем пошло ко дну. Глядя на расходящиеся в черном омуте круги, Странник подумал: «Тебя следовало бы живым разрезать на куски и скормить воронам. Но мне некогда». Он вернулся назад, кое-как присыпал листьями кровь и следы. Подобрал валявшуюся на земле шляпу Визе, нахлобучил на голову, с тем чтобы бросить где-нибудь подальше, — здесь ее оставлять, конечно, нельзя. Теперь нужно было забрать коня комтура — Странник видел, что он все еще бродит за деревьями. Странник был готов к тому, что придется его ловить, но конь оказался спокойного нрава, и только мотнул головой, когда разведчик подошел к нему. Странник погладил его по морде, и, удостоверившись, что животное принимает его, вскочил в седло. С удовольствием заметил висящее у луки оружие. От потери крови у него кружилась голова, но он был доволен, ибо вовсе не был уверен в успехе затеянной им игры. Все было слишком рискованно, слишком неправдоподобно, однако все получилось именно так, как он рассчитал. Нужно было только угадать, какая сторона натуры комтура возьмет верх. Разумеется, Визе был осторожен. Но, к собственному несчастью, привык считать себя умнее всех. Этим и воспользовался убийца, заманив его в западню, в которую кто-нибудь попроще ни за что бы не попался. А теперь пусть думают, что лесные черти уволокли комтура Визе! Да, Странник поработал хорошо, на совесть — для собственного удовольствия. А главное еще впереди, и пора оставить свои дела. Удерживая раненую руку на весу, правой он натянул повод. Нужно было ехать к берегу и искать брод.

Генрих Визе, безусловно, кое-что знал о лесных обычаях, но Странник разбирался в них лучше. Сломанная стрела действительно сулила мир, стрела же, воткнутая в землю, — скорую гибель. У каждого из них были свои преимущества.

Орденский замок Белфрат был построен на озере Бел за шесть лет до описываемых событий. Вытекая из озера, река Арнива создала довольно большой полуостров. На песке был насыпан земляной вал, на котором и заложен замок, а от устья Арнивы к озеру прорыт ров. Таким образом, замок со всех сторон окружен водой и дальше, на много миль, — лесами. Ведет к Белфрату одна-единственная дорога, проложенная от Большой арвенской. Странник, пробиравшийся лесом, вышел к Белфрату с противоположной стороны. В этих местах он еще не бывал, но достаточно о них наслышан. Он добрался сюда к вечеру двенадцатого дня пути. Сидя в седле, он увидел коричневые башни, которые в свете заката казались розовыми и словно плавали в воздухе. Холодно отметив про себя: «Красиво», он слез с коня, по образовавшейся в последнее время привычке придерживая левую руку правой. Рука, впрочем, поджила и, хотя еще побаливала, уже сгибалась. Привязал коня к дереву так, чтобы он мог дотянуться до травы, отправился дальше пешком. Вооружен он был, как и прежде, только кинжалом: все принадлежащее Визе — топор, лук со стрелами, седло — он закопал в лесу. Вернется — отроет, а не вернется — и не надо будет. Тем не менее он взял с собой печать, кольцо и орденский договор. Все равно ведь живым в руки не дастся, а с покойника — какой спрос? Затянул котомку потуже и пошел. Вскоре совсем стемнело, замок впереди казался уже не розовым, а черным, и стал различим блеск озерной воды.

«А теперь, — сказал он себе, — сядем и подумаем, какого черта меня сюда несет». Вопреки собственному пожеланию, он не сел, а продолжал идти, правда, медленно. Думать он, однако, думал. «Действительно, какого черта? Ведь я и так знаю про Лотара. Чего же мне нужно? Подтверждений. А будут ли они еще? Не все же такие дураки, как этот Гернат, чтобы подписывать договоры. Правда, Мартин что-то такое слышал. Но стоит ли рисковать жизнью и уже добытыми сведениями? И Вельф меня сюда не посылал, а рассказать придется… Хотя в случае удачи он не осудит. Для него всегда оправдано то, что можно объяснить смелостью. Кажется, только это он и ценит в жизни. Это даже смешно. В случае же неудачи… Ну, хватит, хватит пустословить. Все равно ведь пойду, знаю, что пойду. Зря, что ли, столько пройдено. Пойду. Только вот как?»

Вот именно — как. Если бы это был просто замок! Мало ли кто может туда зайти! Наемный слуга, странствующий рассказчик, музыкант, паломник, бродяга-нищий! Все известно и испробовано. Но в орденскую крепость ни один из этих типов и не сунется. И стража там наверняка проверенная. Сплести с ходу какую-нибудь байку о данном поручении — сходило и такое… Но в первую очередь туда надо попасть. И вообще всегда лучше, чтобы тебя не видели. И ведь не может быть, чтоб туда можно пройти только через ворота! Наверняка есть еще ходы, знаем мы эти строения… а искать нет времени. Ничего, что-нибудь придумаем… Если бы не духотища и… ах, черт, какое большое озеро. Что это там чернеет на песке? Похоже, лодки. А вон там, вдалеке, какая-то халупа. Уж верно, рыбы здесь полно, пост соблюдать нетрудно. А стены, если подойти к ним поближе, вовсе не так уж высоки. Огни в сторожевых башнях горят. И мост, конечно, поднят. Однако ж луны нет… и смелым, как известно, помогает счастье.

Он улегся на берегу, в тени ивняка, так что и запертые ворота, и вздыбленный мост, и бледная полоса дороги были ему хорошо видны. Подождать какого-нибудь обоза — надо думать, не одной рыбкой они тут живут — и проникнуть вместе с ним? Тоже было, было. Но неизвестно, будет ли еще он в ближайшее время. Кстати, хорошо, что сейчас август, а не июнь. Ночи длиннее. Темно, и не все же в темноте видят, как я.

Он тихо подбирался к черной воде. В такую ночь купаться — одно удовольствие. Только бы договор не размок. Но он завернут в кожу, и эти мерзавцы писали такими хорошими чернилами, ну и глупостями я занимаюсь… Нет, не глупостями.

В воду он вошел так медленно, что сам себя не услышал. Плыл на боку, держа в руке котомку. Черные стены толчками двигались навстречу. Во рву вода казалась теплее, чем в озере. Плыл он быстро, торопясь проникнуть в замок до рассвета, и вскоре был уже в глубокой тени под мостом. Коснулся скользкой ледяной поверхности стены и, продвигаясь вдоль нее, вскоре нащупал ногами выступ под водой. Он обошелся бы и без этого, но раз есть — тем лучше. Он примотал котомку к себе ремнем. Держа кинжал в зубах, задрал кверху голову. Главное, дотянуться до опор моста, а там — как по дороге. Теперь вода уже не казалась ему теплой. Воняло гнилью. Нет, не достать. Хоть бы еще какой-нибудь выступ… Длинные пальцы скребли по кладке. Задержались. Потом Странник просунул лезвие кинжала в щель между камнями.

И, держась за рукоять одной рукой, а другой упираясь в стену, он стал подтягиваться вверх. Есть, достал! Он был стиснут в углу между опорами и стеной. Замер. Слышал ли кто-нибудь? Хотя можно подумать — крупная рыба плеснула. Вода стекала с его одежды. Ничего… Он полез наверх, отталкиваясь спиной и локтями, не торопился, берег силы. Поторопиться мы еще успеем. А вот обрываться вниз мне никак нельзя. Разбиться не разобьешься, но шуму будет… Наконец левая рука нащупала край. Опершись на вытянутую ногу, повернулся, подтянулся рывком, животом перевесился через край и забросил ноги. Откатился от края. Тяжело вздохнул. Полдела сделано. Но расслабляться, размягчаться нельзя. Далеко над собой, в небе, он увидел цепи, нха которых висел мост.