– И все равно, я... – ее голос вдруг затих, на лице появилось озадаченное выражение, – что-то горит, – вскрикнула она и бросилась на кухню.

Он внимательно осмотрел себя в зеркале, пока завязывал галстук. Вытянутое аскетическое лицо, тонкие губы, довольно темные глаза, темные волосы. Маленький белый шрам на левом виске. Хорошо выбрит, хорошо одет. Через сколько времени они составят описание его наружности? Как долго до того момента, когда какой-нибудь писака, без галстука, постоянно жующий сигареты, напишет о нем статью с кричащим заголовком вроде: "Фантом-убийца из Куперкрик!"?

То, что смотрело на него из зеркала, никак не походило на лицо убийцы. Но его вполне можно изменить, особенно на фотографии с глазами, уставленными в камеру и с полицейским номером, висящим на шее. Каждый может выглядеть убийцей при таких обстоятельствах, особенно, когда глаза устали от яркого света и сам валишься с ног от бессонной ночи, проведенной на допросе.

– Обед готов!

– Иду, – отозвался он.

Ему совершенно не хотелось есть, но надо было пройти через всю эту процедуру обеда.

Тревога, звенящая у него в голове, отзывалась болью в животе. Но отказ от пищи мог вызвать еще больше нежелательных вопросов. Ему пришлось есть через силу.

Перед смертью не надышишься.

Смешно.

Когда человек видит свой конец, ему должно быть не до еды.

Он шел мимо охраны, как всегда в девять утра. Кивнул охранникам всех трех отрядов, переминаясь, подождал у каждой двери. По инструкции охранники должны были бы спросить его пропуск и изучать его несколько минут, несмотря на то, что хорошо знают его. Но это правило перестало быть строгим после того, как Каин взорвался, когда его шурин спросил у него его пропуск в семнадцатый раз за день. Теперь охранники только кивали знакомым. И бросались на тщательную проверку только к незнакомым для них лицам.

В раздевалке он снял пальто и шляпу, и повесил их в металлический шкафчик, потом натянул на себя рабочий халат темно-зеленого цвета с металлической круглой бляхой на груди. Затем он прошел по нескольким коридорам, мимо еще нескольких охранников и прошел через темно-зеленые двери. Дольше он прошел через хорошо оборудованную лабораторию и, наконец, дошел до большого помещения в глубине. Помещение по своим размерам напоминало авиационный ангар. Каин и Потер были уже там, они водили карандашами по чертежу, разложенному на скамейке, обсуждая что-то в устройстве, стоящем в центре зала.

Блестящий металлический объект, стоящий в центре зала, напоминал нечто среднее между автомобильным двигателем и длинноствольной зениткой. Но его вид не мог никого обмануть. Любой грамотный специалист-баллистик после краткого изучения мог понять назначение этого устройства. Ряд маленьких ракет, стоящих у основания устройства, выдавал его предназначение с головой – снаряды без гильз.

Предметом обсуждения Каина и Портера была опытная модель автоматической зенитки, очень эффективной за счет использования в ней жидкой взрывчатки. Эту взрывчатку можно было быстро закачать в ракету, ее можно было пропускать через форсунку, а ракета была снабжена электрическим детонатором. По чертежам эта установка могла выпускать шестьсот ракет в минуту на высоту около семнадцати тысяч футов. Но вот на испытаниях это не подтвердилось, установка нагревалась и траектория запуска становилась нестабильной.

Теперь они искали новые способы, при помощи которых можно было бы обойти эту трудность. Идея была прекрасной, но на практике в устройстве не срабатывало огромное количество мелочей, больше чем блох у блохастой собаки. Если недели или месяцы проб и ошибок, споров и поисков приведут к решению этой проблемы, то страна получит устройство, способное разорвать небо пополам.

Сейчас они находились в такой стадии, когда, кусая ногти, мучительно думали над единственной проблемой, как снизить нагрев установки, не снижая при этом темпа стрельбы. Это было не так уж невозможно, как это может показаться с первого взгляда. При последнем решении они пришли к много ствольной установке, стреляющей сериями. Но для последних испытаний установка была еще не готова.

Каин прекратил ворчать на Портера и повернулся к Брансому.

– Ну, вот еще один непризнанный гений, – сказал он. – Да будет Вам известно, мы пришли к решению проблемы.

– И какое же это решение? – спросил Брансом.

– Или же направляющий, или же корпуса ракет надо делать из сплава, создающего минимальное трение, – улыбнулся Каин, – как специалисту в области сплавов тебе и карты в руки. Так что, давай, дерзай!

– Очень хорошо, сделаю, конечно, если смогу.

– Но нам надо будет обскакать Хиндельмана, – заметил Портер, – если они смогут стабилизировать полет этих штук тем путем, каким собираются, то нашу штуку можно будет просто выбросить, – он махнул рукой в сторону установки. – Ракеты будут управляемыми, и тогда нам нужно будет создать простую стартовую установку и получится управляемая радарами базука.

– Я не специалист во взрывчатых веществах, но не понимаю, чем этот способ лучше нашего, – заметил Каин. – Но и это надо попробовать, – он четыре раза обошел вокруг установки. – Эта штука – жертва собственной эффективности. Нам надо найти способ какой-то, чтобы обрезать все пакости и в то же время не затронуть удовольствие. И чтобы мне в свое время не заняться литературой, тогда бы у меня была бы сейчас легкая жизнь.

– Установка должна быть много ствольной, – сказал Портер.

– Это значит признать поражение. А я не хочу признавать поражение, да и ты, я думаю, тоже. Нет, сдаваться нельзя. Я строил эту штуку. Это – моя жизнь. Это – моя любовь. И пусть идут к чертям все критики. – Он не заметил сочувствия в глазах Брансома. – Вот ты бы выбросил предмет своей любви только из-за того, что он приносит тебе много хлопот?

Когда он увидел, что Брансом при этих словах побледнел и, не отвечая отошел в сторону, помолчав несколько минут, спросил Портера удивленно:

– Я что-нибудь не так сказал? Черт побери, я так и не понял, то ли он хочет выброситься в окно, то ли броситься на меня. Я никогда не видел его таким. Я что, что-нибудь не так сказал?

– Ты, наверное, наступил на его любимую мозоль.

– Какую мозоль? Я только сказал...

– Я слышал, что ты сказал. Я слышал тебя прекрасно. Очевидно, это для него что-то значит, что-то очень важное, что его очень трогает. Может, у него дома неприятности. Может, они поругались с женой, и в запарке он пожелал ей смерти?

– Он никогда не сделает такого. Я его хорошо знаю. Он не такой, чтобы поддаваться эмоциям, даже дома.

– Может, его жена? Некоторые женщины могут впасть в истерику из-за любого пустяка. Может, жена довела его до того, что ему свет не мил?

– Я думаю, он в таких случаях просто умолкает и не будет подливать масла в огонь. В последний раз на курорте он просто собрал чемодан и уехал.

– Да, я тоже думаю так о нем, – согласился Портер. – Но мы можем и ошибаться. Никто не может сказать, что можно ожидать от человека в критической ситуации. Любая неожиданность может вызвать совершенно неожиданную ситуацию. Здоровенный мужчина начинает, как страус, зарывать свою голову в песок, в то время, как хилый мужичонка совершает героические подвиги...

– Да Бог с ним, – сказал нетерпеливо Каин, – пусть он сам решает свои собственные проблемы, а нам хоть бы на половину сократить свои собственные.

И вернувшись к чертежам на скамейке, они снова принялись обсуждать устройство.

Брансом ушел с работы в пять, попрощался кивками с охранниками и направился домой. День был очень неудачным, самым неудачным из тех, что он мог вспомнить. Все получалось не так, как хотелось. Казалось, что весь день он провел за тем, что оглядывался в страхе через плечо, отгоняя страх перед будущим, и пытался сосредоточиться на работе.

Способность сосредотачиваться на своей работе – главная черта любого научного сотрудника. А как человек может решать научные задачи, если в его голове постоянно крутятся мысли об электрическом стуле? Теперь он страдал все двадцать четыре часа кряду от нервного напряжения только из-за того, что подслушал болтовню двух водителей грузовиков о каком-то старом преступлении, где-то в районе Бельстона. Дерево, о котором они говорили, не обязательно было ТЕМ деревом, а кости под тем деревом не обязательно были ТЕМИ костями. Вполне возможно, что на свет появился совсем не его старый грех, а чей-то еще, и сейчас полным ходом идет травля не его, а кого-то совсем другого.