– Млада, руку!

– Не делай…

– Время!!!

– Нет!

Сквозь закрытые веки ощутилась яркая вспышка, а затем нежный Синичкин голос произнес:

– Ох, мамочки, как здесь холодно…

Олег открыл глаза, несколько минут смотрел на тикающий будильник.

Опять… Опять метро, опять муфельная печь, глина и восковки. Опять мокрый снег и слякоть. Словно он быдло какое, а не Создатель. Господь Бог занимается отливкой безделушек. Смешно…

Не дожидаясь, пока будильник зазвонит, Олег стукнул его по макушке, выбрался из-под одеяла и тяжело пошлепал умываться.

Саша немедленно накинул ей на плечи свою куртку.

– С ума сошел! – охнула она, увидев его обнаженный торс. – Оденься немедленно! Это ты в таком виде за мной помчался? Немедленно беги домой!

– Без тебя не пойду, – упрямо заявил Трофимов.

– Сашка… Ох, Сашка, – голос ее дрогнул. Она осторожно погладила его ладошкой по щеке. – Так получается, что теперь я без тебя не могу… Совсем.

Но тут, спохватившись, она схватила его за руку и потащила за собой:

– Бежим домой! Ты же заболеешь!

Синичка, даром что казалась хрупкой, заставила Сашу пробежаться до самой парадной, а сама даже не запыхалась. Трофимов же отдышался, только поднявшись неспешным шагом до своего этажа. Перед дверью немного переждал, окончательно успокаиваясь, а потом достал ключ.

– Ну, гуляка, опять только под утро возвращаешься, – беззлобно проворчала сонная Антонина Митрофановна, бредущая по коридору в домашнем халате, – уж лучше б домой приводил…

– Знакомься, мама, это Синичка… – Трофимов пропустил девушку вперед.

– О, господи, а я в таком виде! – охнула Антонина Митрофановна.

– Это вы нас простите, – смущенно опустила глаза девушка, – заявились с утра пораньше…

– Да вы раздевайтесь… – предложила Антонина Митрофановна и, многозначительно погрозив сыну кулаком, быстро ушла к себе в комнату.

– Ну вот, свалились, как дождь на голову, – Синичка скинула шубу, повесила на крючок, поправила волосы перед зеркалом. – Да не стой, одевайся скорее, а то мать вообще невесть что подумает!

Саша юркнул к себе, быстро надел рубашку и принялся застилать постель. Синичка стояла рядом и задумчиво смотрела на стену:

– Она сильно смущена. Недовольна, что застали в таком виде… А первое впечатление – самое сильное… Ну, Сашок, придумай что-нибудь! Как у вас гостей с хозяйками знакомят?

– Может, кофе вместе выпить? Мама всегда с утра пьет.

– Хорошо, давай, – девушка вскинула руки к вискам. – Я никогда еще так не волновалась…

– Ты жалеешь, что осталась со мной? – Саша бросил на постель покрывало и повернулся к Синичке.

– Ни капли, – она сжала на груди кулачки и доверчиво прижалась к нему. – Совсем.

Саша обнял ее за плечи, провел рукой по волосам:

– Синичка, а о чем вы так яростно спорили? Там, в детском садике.

– Но ведь я сразу призналась, – мгновенно насторожилась девушка. – Я – колдунья из рода Гекаты, покровительницы земли, людей, науки и Луны, одна из охранниц приграничной пустыни…

– Колдунья… Геката… – покачал головой Саша. – Что за ерунда?

– Велемир был прав, – после короткой заминки вздохнула Синичка, – ты ничего не понял…

– Это так важно? – уже более серьезно переспросил Трофимов.

– На самом деле важно только одно: насколько тебе хочется, чтобы я была рядом.

– Очень хочется! – Саша крепко прижал ее к себе.

– Тогда познакомь меня со своей мамой.

– Хорошо… – Трофимов с явным сожалением разжал объятия. – Синичка, а что означает «колдунья из рода Гекаты»?

– Многое… У меня нет права на собственное имя, иначе меня могут вызвать из этого мира, или из мира потустороннего, из этой вселенной, или из любой другой. У меня нет права на возраст, иначе мою судьбу могут рассчитать и оборвать…

– И все?

– Я не имею права входить в любую церковь, я признаю себя подвластной воле Дьявола, я обязана использовать всю свою силу и знания для охраны земель и жизней от порождений Долины Потаенных Мыслей, или любых других…

– И все?

– Еще очень, очень много… – улыбнулась девушка. – Ты начинаешь сомневаться в своем решении?

– Нет.

– Тогда иди «пить вместе кофе».

– Сейчас, чайник поставлю… – Трофимов выскочил на пару минут и вернулся с новыми вопросами: – Синичка, а где находится «Долина Потаенных Мыслей»? Что это такое?

– Сашка, – рассмеялась девушка, – ты хочешь за несколько минут узнать сразу все… Скажи лучше, как мне называть твою маму?

– Антонина Митрофановна.

– Хорошее имя. Я могу как-нибудь помочь, или это не принято?

– Нет, почему? Принято. Я только спрошу, где стол накрывать, на кухне или в комнате… Синичка, а что за вспышка была там, в детском саду?

– Саша, ты знаком с геометрией?

– Да, а что?

– Ты смог бы объяснить теорему обратного подобия человеку, не знающему ни одной аксиомы?

– Не знаю. Что это за теорема?

– Фигуры разных плоскостей несопоставимы, пока не обретут хоть одной общей точки.

– Понятно, – погрустнел Трофимов и вышел из комнаты.

Второй раз Синичка увидела Сашину маму, когда та, тщательно приведя себя в порядок, входила в комнату с горячим чайником.

– Простите, Антонина Митрофановна, что мы так неожиданно… утром появились.

– Да ладно, хорошо хоть появились. Теперь познакомимся… Синичка?

– Да. Вас смущает мое имя?

– Знаешь, дочка, во времена моего младенчества детей называли Велокрами и Элекрификациями. Имя «Синичка» нравится мне намного больше.

Женщины улыбнулись друг другу, и у Саши отлегло от сердца – пожалуй, они найдут общий язык.

Если в прошлую смену Олег потратил три плавки на одну еврейку, то сегодня пришлось делать кучу мелочевки. Мелочевки – в смысле мелких изделий: брелков, брошек, сережек. Да еще доделывать вчерашние остатки: отлив одну большую скульптуру, он естественно, не смог приготовить расплав для полутора сотен маленьких. Приходилось крутиться с тиглями, как жонглеру. С той лишь разницей, что кегли жонглера не плюются калеными брызгами.

Да еще Альбертовна молча дышала в затылок, всем своим видом намекая на выпадение литейщика из рабочего графика.

– Уйди, не мешай! – наконец не выдержал Олег. – И так работы выше горла.

Хозяйка, надо отдать ей должное, ушла. И слова в ответ не сказала. Однако Олег понял, что сегодня нужно сделать все, не оставляя на потом ни одной восковки. К чему зарождать сомнения в своей трудоспособности?

Как назло, вечером сдохла вентиляция. То есть, именно тогда, когда все уже разошлись, а он остался отливать изготовленное художниками за день. И окна не откроешь: глоток холодного воздуха после жара литейки – гарантированное воспаление легких.

Продержаться до конца последней плавки помогло лишь сознание того, что вечером он окажется в мире, где всегда светят ласковые солнца, посреди каждого поля имеется тенистый пруд, а где-то за горизонтом – соленое море; где дует свежий ветер, наполненный ароматом лугов, где поют птицы, стрекочут кузнечики, летают стрекозы. Где он может по своему желанию управлять погодой и животными, где он царь и бог, потому что: – Создатель. Где он может все. Все, что пожелает… а не только плавить в печке серебро.

– Вот это да… – Синичка восхищенно подставила ладошки под текущую из-под крана тоненькую струйку воды. – Что, и холодную можно, и горячую?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.