Сара воинственно выпятила подбородок. Он что же, думает, ей слабо?

— Ладно, — сказала она. — Могу и сходить. И тут же, развернувшись на пятках, отправилась в указанном Стоуни направлении. Сначала ей показалось, что спортзал пуст. Спортивные снаряды выглядели давно заброшенными, и неяркий свет придавал им какой-то призрачно-сумрачный оттенок, а на полу лежали глубокие темные тени. В помещении застоялась вязкая тишина. Она хотела уже повернуться и идти назад, когда услышала какой-то звук, какие-то глухие, неравномерные «тумп-тумп… тумп-тумп». Разглядев дверь в другом конце помещения, она подошла и обнаружила еще один зал. В дальнем его конце она увидела Гриффина. Очень сердитого Гриффина.

Он был босиком, в одних только изношенных тренировочных штанах и изрядно потрепанных боксерских перчатках. Руки яростно молотили боксерскую грушу, а по лицу и груди струился пот. Увидев, что его зубы немилосердно сжимают тлеющую сигару, Сара улыбнулась. Тренировочка.

Она молча вошла и прислонилась к стене, наблюдая за ним. Ноги его производили впечатление. Он пружинисто пританцовывал, делал ложные выпады, а потом наносил по мешку с песком сокрушительные удары. Груша отлетала, цепь, на которой она висела, чуть позванивала, потом снаряд возвращался и получал новые удары. Гриффин провел пять или шесть серий, потом отскочил, готовясь к новой атаке.

Сара наслаждалась его движениями. Каждый выпад сопровождался игрой мускулов на руках и животе, а в передышках мощные бугры разглаживались. И каждый раз, когда кулак встречался с грушей, он издавал звук — не стон и не вскрик, но нечто древнее и мужское и необычайно возбуждающее.

Должно быть, она издала какой-то ответный звук, потому что Гриффин вдруг оглянулся и увидел ее. И тут же двинулся к ней текучими, ловкими, уверенными движениями, заставившими Сару почувствовать себя маленькой, беззащитной жертвой. В несколько секунд он оказался рядом. Мокрые от пота темные волосы прилипли ко лбу. Синие глаза казались глубже, чем обычно, может быть, из-за возбужденного блеска, рожденного бешено струящейся по жилам кровью.

Она не отрываясь смотрела, как капелька пота катится по щеке, огибает резкую линию челюсти, спускается по шее и сбегает по груди, чтобы исчезнуть в темной поросли. Хотелось повторить этот путь языком, чтобы почувствовать вкус пульсирующей в нем жизни, чтобы затеряться в Гриффине Шальном. Она беспомощно закрыла глаза и глубоко вздохнула, чувствуя, как кружится голова от его запаха и его близости. Когда глаза снова открылись, он был все там же, неотрывно глядел на нее, и во взгляде было множество незаданных вопросов. Она молчала, не зная, как ответить на них.

Он перенес вес тела на одну ногу, руки в перчатках упирались в бока, сигара торчала из угла рта, и он молчал. Они долго смотрели друг на друга, и Сара тщетно силилась прочитать его мысли.

Наконец он спросил:

— Что ты здесь делаешь?

— Ищу тебя, — ответила она машинально. И тут же поспешила пояснить:

— То есть я здесь с Элен и мальчиками. Она должна была занести что-то Стоуни.

Гриффин пожал плечами, игнорируя последнюю часть сказанного, и сказал просто:

— Ну вот, ты нашла меня.

Не дождавшись ответа, он удивительно ловко, учитывая, что на руках были боксерские перчатки, вынул изо рта сигару.

— Чего же ты хочешь, Сара?

Он сделал ударение на слове «хочешь», будто обещая исполнить любое ее желание. У Сары вдруг пересохло во рту, и она облизала губы, пытаясь избавиться от этого ощущения. Она заметила, что жест этот привлек и не отпускал его внимание, и сердце ее молотком застучало в ребра от сладостных мыслей, зароившихся в голове.

— Ты не позвонил, — сказала она. Он нахмурился.

— Да, извини. Я работал над…

— Делом, — договорила она за него. — Я знаю. Трудное дело. Дело, над которым, как мне казалось, Стоуни должен работать вместе с тобой.

— Он и работает.

— Но Стоуни сейчас не работает, — заметила Сара. — И ты тоже.

— Да, но…

Не успев осознать, что делает, Сара взяла Гриффинову руку в перчатке, вытащила сигару, бросила на пол и затоптала. Потом расшнуровала перчатку, неловко сдернула с руки и тоже бросила на пол. Освобожденный кулак она положила себе на грудь, на сердце. Его глаза расширились, но вместо того, чтобы отнять руку, он раскрыл ладонь и обхватил пальцами грудь.

— Это мое сердце, — тихо сказала она, крепче прижимая руку. И с дрожащей улыбкой добавила:

— Разбейте его, мистер, вы его купили.

Гриффин раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но, очевидно, передумал. Вместо этого протянул другую руку, молча предлагая Саре освободить и ее. Она немедленно взялась за дело, но на этот раз пальцы плохо справлялись с задачей, потому что он полностью завладел ее грудью. Но вот на пол полетела и вторая перчатка, Гриффин набросился на Сару, сжав ее в объятиях и целуя чуть не до смерти.

Она обхватила руками его шею, притягивая ближе, забыв обо всех мучениях, которые он ей причинил. Голая спина была скользкой под ее пальцами, и пот его груди, пропитав блузку, смешивался с ее собственной испариной. Она почувствовала руки Гриффина под блузкой; скользнув к лопаткам, ладони прошлись по ребрам к груди, и Сара вскрикнула от желания. В то же мгновение она вспомнила, что стоит в спортзале полицейского управления и что в любую минуту кто-нибудь может войти, включая их друзей и мальчиков. Она тут же отпрянула, пытаясь взять себя в руки.

— Ну так, — сказала она, когда снова обрела дар речи, — у тебя… э-э-э… у тебя есть какие-нибудь планы на вечер?

Грудь Гриффина еще ходила в неровном ритме, но он улыбнулся:

— О да! Бьюсь об заклад, у меня есть планы на весь сегодняшний вечер.

Когда он снова двинулся к ней, Сара подняла руку и попятилась.

— Отлично. Пойду узнаю, сможет ли Элен взять мальчиков второй раз за месяц.

Он сделал еще шаг вперед, а она — назад.

— Я подожду, пока ты примешь душ и переоденешься, — сказала она с нажимом.

Гриффин нагнулся и поднял перчатки и раздавленную сигару.

— Ты знаешь, это была «Кохиба», — сказал он с сожалением, показывая кучку табака на ладони. — Последняя из прадедовых запасов.

— Я куплю тебе другую, — виновато пообещала Сара. — Целую коробку. Он покачал головой.

— Здесь их не достать. Это кубинские. Она улыбнулась.

— А разве кубинские сигары не запрещены в США?

— Строжайше запрещены.

— Что, детектив, — проворковала она, — изволите шалить?

Он улыбнулся в ответ.

— В данный момент у меня самые законопослушные мысли — можете не сомневаться.

Он протиснулся мимо нее и пошел к выходу. — О, Гриффин, — крикнула она вслед.

Он вопросительно обернулся, но она ничего не сказала.

Сара молча кусала губу, не решаясь задать вопрос, который неотвязно сидел у нее в мозгу. Он молча смотрел, ожидая, и она, решительно набрав полные легкие воздуха, спросила:

— Не мог бы ты… э-э-э… Я хотела спросить, не мог бы ты… э-э-э… То есть…

— Выкладывай, Сара.

— Не мог бы ты на всякий случай взять с собой… наручники, если можно?

Он скорчил развратную гримасу, и Сару бросило в жар.

— О, мисс Гринлиф, — произнес он официальным, не допускающим шуток тоном, знакомым ей с первой встречи. — Что за мысли бродят у вас в голове?

Она уклончиво пожала плечом и ничего не ответила. Гриффин рассмеялся глубоким, чувственным смехом, почему-то напомнившим ей о темном шоколаде, и снова повернулся к выходу. Сара решила, что ответа не будет, но он вдруг резко повернулся, шагнул и обнял ее. Один быстрый и крепкий поцелуй, и он исчез.

Сара неуверенно пошла следом, увидела, куда он направляется, и, спрашивая, окончательно ли лишилась рассудка, последовала за ним. Никогда в жизни она не бегала за мужчиной и теперь обнаружила, что в таком преследовании есть странное, пьянящее наслаждение. С Майклом было только живое восхищение с момента встречи, а после развода она не встречала мужчины, ради которого стоило бы беспокоиться. Ради Гриффина стоит, думала она. Он какой-то необычный, какой-то чудесный, такой, что надо быть идиоткой, чтобы позволить ему уйти.