– Твою мать, вот жмотяра! – Слива прибавил газу, обогнав новенький «Галентваген».

– Это еще не все. Девушка заметила, что за купюру он ей засунул, садится на столе, наклоняется к нему, берет стаканчик и начинает поить его лимонадом, держа стаканчик одной рукой, а другой гладя его волосы и плечи. Все, кто сидел за соседними столиками, полопались от зависти.

Штриха неожиданно перебил Олег:

– Теперь вон туда, где вывеска «My Little Baby», – показал он Сливе.

Штрих подождал, пока машина подъехала к одиноко стоящему трехэтажному особняку девятнадцатого века, на котором даже днем горела неоновым светом огромная надпись СLUB «My Little Baby», и продолжил:

– Ну, дальше она просит его закрыть глаза. Кукиш небось, ожидал, что сейчас произойдет что-то вообще нереальное, закрыл глаза, а она достала эти десять рублей, скомкала их и засунула ему в рот, да так глубоко, что тот чуть не подавился. Остатки лимонада она вылила ему на голову, а потом спокойненько спрыгнула со стола и ушла.

Рассказ Штриха всех развеселил. Хотя было заметно, что Виктор Павлович смеялся несколько натянуто.

– Молодец девчонка, не растерялась! – произнес наконец Виктор Павлович, внимательно рассматри­вая здание.

Штрих улыбнулся:

– Но и это еще не все.

– В смысле, это не конец истории? – Олег знал, что Штрих может трепаться бесконечно, и, даже если на самом деле история закончилась, на ходу способен придумать продолжение, которого никогда не было.

Машина затормозила на клубной стоянке.

– Да, еще не конец – Штрих явно был в ударе.

Они вышли из машины и дружно направились к огромным дверям клуба.

– Охранники выводят Кукиша из зала и требуют, чтобы тот извинился перед девушкой, потому что он ее страшно оскорбил таким отношением, – продолжил тем временем Штрих. – А этот урод начинает кричать, что это его оскорбили, что он чуть не погиб и, если ему сейчас же не выплатят компенсацию, он подаст на заведение в суд.

– Вот кретин! Он что, на полном серьезе это говорил? – Виктор Павлович швырнул сигару в стайку воробьев, которые тут же шумно взлетели и унеслись куда-то прочь.

– Да, представь себе! Ну, кончилось все, конечно, для Кукиша печально. Охранники, офигев от такой наглости, били его так, что парень потом два месяца провалялся в больнице.

– Да, не повезло! – По глазам Сливы было видно, что он живо представил себе эту картину.

Олег внезапно остановился, так что на него чуть не наткнулся шедший сзади Слива.

– Не повезло?! И это все, что ты можешь сказать?! Баба сама к нему залезла, ее никто об этом не просил. Это Штрих сказал, что Кукиш не знал, сколько бабок этой шалаве сунуть, а на самом деле у него, может, бабла и не было вовсе, он же студент, вот и сунул ей последний чирик! А его унизили и еще избили. Это не невезение, а полное дерьмо!

Пройдя еще несколько шагов, Штрих остановился и повернулся к остальным:

– Были у него деньги или их не было, не важно. Суть рассказа в том, что, если ты жмот, в дерьмо вляпаться можешь на пустом месте.

– А с Кукишем что потом было? – спросил Слива.

– Понятия не имею, знаю только, что клубы со стриптизом, да и просто стриптиз он на дух не переносит.

Виктора Павловича уже начал доставать тупой базар про неудачника, у которого проблемы то ли со стриптизом, то ли с баблом.

– Ладно, парни, кто бежит за «Клинским»? – В его голосе чувствовалось раздражение.

– Давай, Олег! – Штрих, щурясь, посмотрел на товарища.

– А почему я?

– Ты же заходил в женские туалеты, тебе не привыкать, – усмехаясь, сказал Штрих.

– Как смешно! Хорошо, я схожу, но не один. Кто-то должен стоять на шухере. – В его взгляде читалось: нет, брателла, ты пойдешь со мной.

Штрих понял, ему не отвертеться: Олег один вообще не любит париться, а Слива запросто может свалять дурака, если что-то пойдет не так. Штрих обреченно вздохнул:

– Ладно, я постою. Идем.

– Давайте, только поскорее. – Слива был рад, что Штрих не приказал ему идти с Олегом. В их команде Слива был младшим не только по возрасту.

– Мы там гадить не собираемся, возьмем диск и обратно, – буркнул Олег.

Они подошли к двери и, открыв ее, исчезли в дверном проеме.

Убедившись, что поблизости никого нет, Олег осторожно открыл дверь в женский туалет с большой табличкой «Ремонт», наспех приклеенной скотчем. Посмотрел на мусор, обильно украшавший скучное однообразие кафельного пола, вдохнул запах, который смутно напомнил ему аромат собственных несвежих носков, и стал неуверенно обводить взглядом помещение. Вначале его поразила стоявшая здесь тишина, но очень скоро он вдруг услышал голоса, доносившиеся из одной кабинки, которые вначале буквально повергли его в ступор.

– Так лучше? – Это был голос Алексея.

– Нет, еще выше! – нежно промурлыкала Ко­тенок.

Олег напрягся. Он, собственно, предполагал, что здесь может случайно оказаться женщина, но что в женском туалете делает мужчина?

Олег на цыпочках подкрался к кабинкам и замер, стараясь не дышать.

– Да, так хорошо! – опять послышался довольный женский голос.

Олег судорожно сглотнул слюну. У него уже две недели не было ничего с женщинами. Он старался хранить верность своей барменше, с которой встречался уже месяца четыре, рекордный для него срок. Наташа, так звали его подругу, уехала к больному папе с Мурманск, и Олег мужественно держался подальше от других женщин, хотя и ловил непонимающие взгляды Штриха, лапавшего всех не особенно высоконравственных девиц, какие попадались на пути. А таких, если разобраться, они встречали чуть ли не всюду. Но Олег твердо решил: когда его барменша вернется, он предложит ей жить вместе, и эта мысль так его воодушевляла, что он готов был еще продержаться недельку-другую. Зато на юга Олег, естественно, поедет без нее, и это будет не измена – отпуск. Секс во время законного отдыха не может считаться изменой.

– Ты переедешь ко мне? – донесся до Олега дрожащий от возбуждения голос Алексея. Да, чувствуется, что парень слабоват: кто же в туалетной кабинке такое предлагает? Молодой, наверное. Не знает, где и как с бабами разговаривать!

– Я же сказала: нет, и хватит об этом!

Ну и злюка! И голос у нее как у училки младших классов, которая только что вошла, уселась и вдруг поняла, что на стуле канцелярские кнопки и теперь они дружно впиваются в ее нежную задницу.

Олег уставился на одну из дверей, голоса доносились именно оттуда.

Ладно, эти голубки так увлечены друг другом, что ему не помешают.

– Так, молодец! Продолжай… – Котенок вдруг снова начала мурлыкать.

– Что, дома никак нельзя этим заняться?! – Промычал Олег себе под нос и принялся считать кабинки справа налево. – Раз, два, три. – Его взгляд остановился на кабинке, откуда доносились голоса. – Блин, ну надо же! – невольно вырвалось у него. Но Алеша с Котенком, конечно, ничего не услышали.

– У-у-у-у-у… Теперь укуси за ушко.

Олег сделал несколько осторожных шагов назад, хотя это не помешало ему чуть не наступить на бутылку из-под водки. Вот был бы грохот, если бы он загремел на пол! Когда Олег оказался у выхода, он медленно и осторожно открыл дверь двумя руками, чтобы, не дай бог, не заскрипела.

Возле двери в туалет Штриха не было, он почти сразу, как пришли, покинул свой пост и теперь клеился к официантке в черной пачке, как у балерины. В десяти метрах от того места, где должен был находиться. Олег быстро подошел к Штриху и, не дав ему опомниться, потащил к туалету.

– Я найду тебя, минут через десять! – прокричал тот на прощание эффектной фигурке в балетной пачке.

– Черт возьми, Штрих!

Возле двери туалета Олег его наконец отпустил.

– В чем дело? Диск у тебя? – Штрих подозрительно посмотрел на Олега.

– Зайди со мной в туалет, пожалуйста. Только молча.

– Ладно.

Олег открыл дверь, но сразу войти не решился. Штрих же застыл в дверях совсем по другой причине.

– Господи, сколько тут дерьма кругом! – У Штриха было более счастливое детство, чем у Олега, и к помойкам он вообще не привык.