– Нет. Ты ведь тогда что сделал? Списал на «необъяснимое», на «флуктуацию»… помню-помню, как ты мне всё это излагал. Но необъяснимого и сверхъестественного не бывает, во всяком случае, на войне его быть не должно, а если таковое и случается, то случаться должно исключительно к нашей пользе. Так вот, я боюсь – этот эпизод не имеет никакого отношения ни к Дариане Дарк, ни к чему-то остальному. Это именно лемуры, их персональная особенность, и, признаться, я огорчён, что ты так беспечно отмахнулся от этого эпизода.
– Папа, да когда же мне было…
– Согласен, – вздохнул отец. – Хотя в разведке нет и не может быть такого понятия «когда ж мне было». Мы слабы. И потому, как учил Сун-Цзы, обязаны использовать любое нестандартное решение. Понимаешь меня?
Я кивнул.
– Ты хочешь узнать, что это был за феномен, и, возможно, его использовать?
Отец всплеснул руками.
– Слава богу, наконец-то дошло. Какое же мы имеем право пройти мимо такой возможности? Целый взвод оказался небоеспособен, и его могли перерезать без всякого труда!..
– Но моё-то отделение сознания не теряло… – возразил я.
– И это тоже требует изучения, – непререкаемо заявил отец.
– Папа, мне кажется, у нас есть более срочные дела…
– Верно. Но спину верблюду, как известно, ломает последняя соломинка. Я не могу и не хочу упускать никакого, даже самого малого шанса отыскать для нас эту соломинку. Вот ещё почему я буду звонить старым друзьям…
…Разумеется, «звонить» – это слово, оставшееся из глубокого прошлого. Отец рассылал сообщения. Некие каналы сношения с Империей всё равно оставались, несмотря на блокаду и так далее. Лайбы контрабандистов по-прежнему приходили за нашими ползунами и октопусами.
Кому и о чём писал отец – оставалось тайной даже для меня.
– Если нас таки раскроют, не хочу, чтобы ты выдал этих людей даже невольно, допустим, не успев вовремя умереть, – заявил он мне. – Обычные психотропные препараты на тебя особо действовать не должны, но кто ж знает этих палачей из Гехайме, до чего они там додумались за эти годы?..
…Человек в зеркальных очках – Конрад – согласился встретиться со мной сразу. Некогда «непримиримый», он «непримиримым» и остался. У него была собственная организация, небольшая, но мобильная и глубоко законспирированная. Помимо своих, так сказать, прямых обязанностей эти люди не брезговали и сугубо мафиозными заработками – якобы для великой цели. Отец сообщил мне об этом с плохо скрытым отвращением:
– Но это, скорее всего, наши единственные союзники, Рус. Неприглядные, согласен, но уж какие есть. Они, пожалуй, замаскировались хитрее других – под обычный мафиозный клан, хотя я всё больше подозреваю, что сугубо бандитские способы добычи денег и отъёма чужого бизнеса мало-помалу вытесняют у них всю нашу борьбу. Тем не менее Конрад и его люди – единственные, кто ещё хоть что-то делает. Остальные залегли слишком глубоко. Я никого не смог отыскать.
– Значит, будем говорить с теми, кто есть, – решительно сказал я.
И мы говорили.
Конрад согласился встретиться. Для этого он, нарушая все писаные и неписаные законы конспирации, даже специально прибыл на Новый Крым – первым официальным рейсом новой «компании космического транзита» «Свобода». На захваченных имперских пассажирских каботажниках наспех закрасили Орла-с-Венком-и-Солнцем. Вместо него в жёлтом поле расправлял крылья чёрный журавль.
Федерация Тридцати, новорождённая «свободная демократическая республика», в которую объединились три десятка старых «независимых» и провозгласивших отделение от Империи вместе с Новым Крымом планет, спешила обзавестись всеми атрибутам государственности. На «независимых» имелись промышленные мощности, запасы ископаемых. Да, условия жизни суровы, кое-где, особенно на «рудничных» планетах, сидеть приходилось под куполами жизнеобеспечения. Но вместе с Новым Крымом – и если удастся овладеть, к примеру, Сильванией – получалось вполне жизнеспособное образование…
И тут, должен признаться, я заколебался. Не о том ли мечтали? Если Федерация Тридцати окрепнет, даже Империя подумает трижды, прежде чем начать открытую интервенцию. Рынок достаточно ёмок, до нормализации отношений можем обойтись и без имперского экспорта, даже если они ухитрятся полностью перекрыть дорогу контрабандистам, во что я лично не верю.
И достаточно покончить с маньяками-властолюбцами в верхушке интербригад, выследить и уничтожить все их запасы биоморфов, чтобы наступило полное благорастворение на воздусях и во человецех благоволение.
Однако в то же время я не сомневался, что «матки» нас в покое не оставят. Война шла уже не по нашему плану и уж, конечно, не по плану госпожи Дарианы Дарк. Моё последнее видение, там, в казематах Шестой бастионной, для меня служило самым лучшим доказательством. Жаль только, что его нельзя предъявить другим.
Где-то в глубине космоса скапливалась потрясающая, всесокрушающая мощь Вторжения. Мы, люди, любим порой сочинять страшные сказки – о явлении расы Разрушителей, которые, не вступая в переговоры и ничего не требуя, просто уничтожают всё на своём пути, давая таким образом нам право уничтожать их в ответ без каких-либо колебаний. Идеальный враг, который так необходим…
Но это только сказки. Чужие, с которыми мы вошли в контакт (или которые вошли в контакт с нами), как раз не отличались никакой патологической манией стереть человечество с лица земли. Все Чужие расы числились, само собой, в потенциальных противниках, сухопутные осьминоги-Дбигу, наши ближайшие соседи, – среди наиболее вероятных. Другая активная раса невдалеке от нашего Восьмого Сектора, Слайм, тоже не брезговавшая внешней экспанцией и увлекавшаяся перестраиванием планетарных биосфер, тем не менее на переговорах оказалась вполне гибкой, вменяемой и вполне даже впечатляемой продемонстрированной им мощью земного оружия. Всё-таки технологический путь развития тоже имеет свои преимущества.
Теоретически Слайм как раз могли стоять за «матками» – детали доступной нашим ближайшим соседям биотехнологии, само собой, известны не были; но антигравитация! Ничего подобного за ними не водилось, что называется, даже близко. Сверхсекретный проект? – возможно, и полностью сбрасывать этих ребят со счетов я бы не стал, хотя мой внутренний, «биоморфный» голос подсказывал, что это не так, что они тут ни при чём.
Враг пришёл откуда-то из глубины. И почему-то оказалось так, что именно мы, человечество, – на острие его удара. Не октопусы-Дбигу, не странноватые, похожие на большеглазых барсуков Слайм – а именно мы. Какой в этом смысл? Война не ведётся просто так. Она всегда преследует определённые и вполне понятные цели. Я не удивился бы вторжению наших ближайших соседей, почему привыкшее к изученной истории войн сознание и сопротивлялось тому, чтобы окончательно исключить из списка подозреваемых и октопусов, и барсуков; но неведомый враг, не вступающий в переговоры, использующий столь сложный путь, как подбрасывание своих невероятных технологических «подарков» интербригадам?.. Меня назовут сумасшедшим и будут правы. Я не сомневался – у имперского Генерального штаба нет никакой ясной стратегической линии. Рейхсвер реагировал хаотично, пытаясь парировать удары врага, но не предупредить их и уж тем более не перейти в контрнаступление. А «маток» не сдержит никакая оборона. Судьба Первой танковой армии на Иволге показала это яснее ясного.
– Так чего же ты конкретно хочешь от меня, Руслан? – Человек в очках по-прежнему сидел напротив, смотрел спокойно, словно и не взволновал его нимало мой рассказ и все изложенные обстоятельства. – Моя организация никогда не прекращала борьбы за независимость пограничных планет. Если тебе нужны союзники, изложи мне чётко, чего ты собираешься добиться. Хотя бы на первом этапе операции.
– Мои желания зависят от многого, – осторожно начал я. – В частности, и от твоей готовности несколько сменить образ жизни.
– Считай, я готов, – коротко бросил мой собеседник. – Что дальше?
– Дальше?.. Ну, в первую очередь нам нужна информация. Из верхушки интербригад; из окружения Дарианы Дарк, поскольку, как мы считаем, она во многом действует сама по себе; ну и, конечно же, из имперского Генштаба.
