– Видели бы вы меня сегодня на восходе солнца и на этом же самом месте, вы бы мой вид тоже нашли странным. Если Аму останется здесь, он погибнет. А я обязан ему жизнью, мы вместе пережили необычайное приключение.

– Надо, чтобы вы потом мне об этом рассказали. А пока...

Макинтир сделал Аму знак следовать за ним, отвел его к вагону, предназначенному для багажа и для слуг, коротко отдал несколько приказаний и оставил юношу там обезумевшим от радости и признательности.

Минутой позже красивый белый поезд тронулся с места и, провожаемый Диваном и офицерами Альвара, двинулся в сторону гор, чтобы позже перебраться на ветку, идущую от Бомбея к столице Индии...

Отель «Ашока», менее шумный и не такой огромный, как бомбейский «Тадж-Махал», был выстроен в прекрасном парке неподалеку от стен старого города Дели, что делало его более приятным и удобным для отдыха. Морозини нашел Видаль-Пеликорна на затененной зонтиками террасе. Адальбер, сидя перед полупустым стаканом, с видимым раздражением прислушивался к разговору между членами американской семьи, расположившейся под соседним зонтом, и торговцем якобы персидскими коврами, который весьма лирически, хотя и на довольно плохом английском, расхваливал свой великолепный товар, вышедший прямым ходом из машины, которая трудилась где-нибудь в окрестностях Манчестера.

При виде друга Адальбер издал восклицание, вскочил так резко, что опрокинул стакан и, не обращая на это ни малейшего внимания, схватил Альдо за руку и потащил в отель.

– Наконец-то ты появился! Я уже начал опасаться худшего.

– А худшее и в самом деле едва не произошло, старина! Еще чуть-чуть – и мною бы пообедал роскошный тигр. Если бы у майора Хопкинса рука оказалась не такой твердой...

– Неужели негодяй Альвар осмелился на такое?

– Он еще и не на то способен! Давай чего-нибудь выпьем, мне это просто необходимо!

Они устроились в баре, почти пустом в столь ранний час. Заказали ледяной мятный джулеп и принялись рассказывать друг другу о своих приключениях. Альдо со вздохом завершил свой рассказ такими словами:

– И ты еще не знаешь самого интересного!

– И без того уже неплохо. Что же там еще могло произойти?

– Вот это!

И Альдо выложил перед другом открытый футляр синей кожи, в котором нежилась «Регентша», кокетливо поглядывая из-под своей бриллиантовой «шапочки».

– Ты ее забрал? – выдохнул Адальбер.

– Как же – «забрал»! Он сам мне ее вернул. После того, как я отказался принять участие в его игре, жемчужина перестала интересовать этого негодяя. Она была только приманкой, необходимой для того, чтобы завлечь меня в его логово...

Археолог взял жемчужину, положил ее на ладонь и залюбовался:

– А ведь она очень красива... и история у нее интересная! Обычно все дерутся из-за королевских или императорских драгоценностей, а эта никак не может пристроиться! Никто ее не хочет. Даже ты!

– Ты забыл о нашем друге Наполеоне VI?.. Видишь ли, я думаю, что вернусь к своему первоначальному намерению: предложу ее Лувру. А участь маленького Лебре я уже обеспечил!

– Но ты забываешь про подопечных Юсупова!

– И они без помощи не останутся! Я достаточно богат для этого. И потом, может быть, музей даст мне денег за жемчужину...

– Мне нравится твой оптимизм! Стоит только подумать, что мы проделали весь этот путь, ты не раз рисковал жизнью, чтобы вернуться к тому, с чего начали! Просто плакать хочется!

Морозини беспечно пожал плечами:

– Будет что внукам рассказывать. А потом, может быть, в Капуртале на нее найдется покупатель, – прибавил наш неисправимый авантюрист. – Когда мы должны выезжать?

– Завтра. Как видишь, ты приехал вовремя.

– А пока что пойду-ка я к себе в номер. Поезд у вице-короля, может, и белый, а вот уголь по-прежнему остается черным!

Пока Альдо на лифте поднимался наверх к Аму, сияющему и облаченному в новую одежду, купленную на деньги, которые дал ему новый хозяин, Адальбер попросил портье вызвать машину и, убедившись в том, что Альдо добрался до номера, покинул гостиницу.

Встретились друзья за столом, и, не дав Альдо ни слова вставить, Адальбер сообщил ему, что он приглашен на чай к вице-королеве, что нисколько Морозини не обрадовало. Во-первых, он не любил этих женских болтливых светских мероприятий, а во-вторых, без труда догадался о том, чему был обязан этим лестным приглашением: он наверняка должен был играть там бесславную роль диковинного зверя и рассказывать свою историю толпе скучающих женщин.

– Я предпочел бы, – сказал князь, – встретиться с ее мужем. Прежде всего для того, чтобы его поблагодарить, а потом, мне есть что ему рассказать...

– Одно другому не мешает! Лорду Уиллингдону случается зайти на чашку чаю к жене. Ну-ну, не строй из себя медведя! Ты, по крайней мере, получишь удовольствие от встречи с Мэри Уинфилд! Портрет уже начат...

– И правда, совсем забыл. Я очень люблю Мэри. Она сейчас единственное, что связывает меня с Лизой. Для меня это так драгоценно!

– А узы брака ты позабыл? Их тоже не стоит сбрасывать со счетов... и потом, не падай духом! Иди принарядись! Там будет множество красивых женщин...

– Вот это меня и пугает! Ну, в конце концов...

Незадолго до пяти часов оба друга, одетые с иголочки, сели в машину, выбрались из города, двинулись вдоль берега притока Джамны, самой большой реки Раджпутаны... и тут же оказались в джунглях: если не считать самой дороги, по которой они ехали, здесь не было ни малейших признаков цивилизации. – Ты уверен, что мы едем в Резиденцию? – спросил Морозини.

– Совершенно уверен. Это кусочек священной земли, его оставили в таком виде, чтобы почтить память британских солдат, погибших во время знаменитого восстания сипаев. Но мы уже почти на месте.

И в самом деле, еще несколько оборотов колес – и заросли раздвинулись, открыв вход в до того английский парк с ярко-зелеными газонами и цветниками, что Морозини вскрикнул от удивления:

– Можно подумать, мы в Англии! До чего неожиданно!

– Но вполне понятно. Ты можешь в этом положиться на англичан: они будут избегать ностальгии, насколько возможно. По-моему, они и на Северном полюсе способны устроить английский сад!

Все было на месте: теннисные корты, площадка для крикета, футбольное поле. Повсюду виднелись беседки, коттеджи, предназначенные для персонала, а среди всего этого – большое здание в колониальном стиле, простое и приятное со своими верандами, покрытыми вьющимися растениями, где болтали группы женщин в светлых платьях и мужчин в летних костюмах. На могущество того, кто обитал в этом доме, указывали лишь часовые у подножия широкой лестницы.

– Англичане, – прибавил Адальбер, – находят эту Резиденцию слишком скромной и с нетерпением ждут окончания строительства огромного дворца в новой части Дели. Наверное, он больше будет соответствовать имперскому размаху, но мне кажется, что я предпочел бы жить здесь...

И в самом деле, атмосфера здесь была очень приятная, можно сказать, добродушная. До посетителей долетал шум разговоров на фоне английской музыки. Адальбер взял друга под руку.

– Пошли! – весело сказал он. – Пойдем поздороваемся... и не делай такое лицо! Ты похож на христианина, которого собираются скормить хищникам.

Войдя на половину вице-королевы, Альдо почувствовал себя так, словно его засунули в середину букета орхидей. Все здесь было сиреневым: занавеси, ковры, ситцевая обивка мебели, даже сама леди Уиллингдон была одета в муслин того же оттенка, а на плече у нее была приколота орхидея. Возраст ее было трудно угадать: аристократическое и высокомерное лицо обрамляла рыжая шевелюра, при виде которой Альдо вздохнул, склоняясь над рукой в аметистовых кольцах.

– Ах! – воскликнула леди Эмили. – Вот и наш путешественник, который забрел к этому коршуну Альвару. Дамы, – прибавила она, возвышая и без того звучный голос, – я обещала вам князя Морозини? Вот он! Вы можете задавать ему любые вопросы, какие пожелаете! Я рада видеть вас, князь! Здесь слишком редко бывают гости с Запада! Надеюсь, вы простите нам наше любопытство... но прежде мы напоим вас чаем!