Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Впрочем, полиция уже и так была на месте. Пробравшись в первые ряды, предназначенные для возможных покупателей, Альдо нос к носу столкнулся с комиссаром Ланглуа, как обычно, одетым с иголочки и спокойно листавшим каталог аукциона, куда в последнюю минуту наспех прибавили листок с описанием «Регентши». Они поздоровались, причем в голосе полицейского прозвучала едва уловимая насмешка:

– С удовольствием вижу, что вы все еще у нас гостите, князь...

– Надеюсь, для вас это не стало неожиданностью? Но, может быть, мне не передали от вас разрешения вернуться домой? Или вы обо мне попросту забыли?

– Забыть о вас не так-то легко, но вполне может случиться так, что ваш... ваш карантин закончится уже сегодня.

Затем, более сухо, прибавил:

– Вас привело сюда любопытство?

– Нет, – так же сухо ответил Альдо. – Моя работа.

– Вы хотите купить знаменитую жемчужину?

– Я не очень люблю жемчуг, и к тому же у меня для нее нет никакого покупателя на примете.

– Историческая драгоценность – и вы ею пренебрегаете? Поразительно! Но не потому ли вы от нее отказываетесь, что она из тех, которые у скупщиков краденого и ювелиров называются «красными драгоценностями»?

– Знаете, почти все исторические драгоценности принадлежат к числу «красных», об этом и говорить нечего. А что, «Регентша» тоже такая?

– Можно подумать, вы об этом не знали! Неужели мне придется пожалеть о своих добрых намерениях?

– Ваших добрых намерениях?

Простодушие и безразличие – вот и все, что отразилось в это мгновение на лице Морозини. Он даже наградил комиссара Ланглуа чудесной улыбкой, которую тот, казалось, невысоко оценил.

– Я собирался сегодня же вечером позволить вам сесть в Восточный экспресс, идущий в Венецию. Видите ли, князь, я совершенно уверен в том, что именно «Регентшу» прятал в своем камине несчастный Петр Васильев, и вам это прекрасно известно, поскольку именно вы ее нашли...

– С чего вы это взяли?

– Из собственных размышлений, а также из наблюдений за некоторыми лицами, замеченными мной среди публики. Смотрите! Видите, вот сидит ваша подруга Маша Васильева с двумя своими братьями? Меня очень удивило бы, если бы она пришла сюда что-то купить. Тогда – зачем она сюда пришла?

– Пришла потому, что сегодня продают только русские драгоценности. Способ не хуже любого другого вдохнуть воздух родины! По крайней мере, я так предполагаю...

– У вас ведь на все найдется ответ, не так ли? – со смешком отозвался полицейский. – Но, откровенно говоря, я не понимаю, почему вы так упорно скрываете от меня правду. Ведь это не вы убили цыгана. Признаюсь, ваши мотивы от меня ускользают.

– Что ж, я объясню вам свое присутствие: здесь выставлен на продажу изумруд, о котором говорят, будто он принадлежал Ивану Грозному, и мне хотелось бы приобрести его для одного коллекционера...

Ланглуа несколько секунд задумчиво рассматривал элегантного и беззаботного на вид человека, сидевшего перед ним. Нет, эта красивая маска, любезная и непроницаемая одновременно, не дает никакой возможности прочесть правду. И, пожав плечами, комиссар заметил:

– В конце концов, может быть, так и есть... О, вот и виновник всего этого столпотворения!

Человек лет тридцати, с пронзительным взглядом и встрепанными светлыми волосами, довольно высокий, крепкого сложения, в хорошо сшитом, хотя и довольно поношенном твидовом костюме, прокладывал себе путь сквозь толпу, не слишком заботясь о тех, кого расталкивал локтями. Метод хоть и грубоватый, но действенный: вскоре он уже стоял рядом Ланглуа и Морозини.

– Что, комиссар, все еще ловите своего преступника? Надеетесь встретить его здесь?

– А почему бы и нет? Похоже, он любит драгоценности, а здесь есть на что поглядеть!.. Князь, позвольте вам представить Мартина Уолкера, я надеюсь, вы по достоинству оценили его статью.

– «Кровавая жемчужина»? Да, статья, несомненно, сработала... но прием далеко не новый. Куда новее великолепное воображение, которое вы проявили...

Журналист, наморщив лоб, соображал:

– С кем имею честь... о, нет, незачем называть мне ваше имя! Князь Морозини – я угадал?

– Вы угадали верно. Тем не менее я редко имею дело с прессой.

– Зато она вас очень любит. Вы – из тех бесценных людей, благодаря которым мы иногда можем погрузить в мечты миллионы читателей! Человек, лучше всех знающий мир исторических драгоценностей! Вы собираетесь купить жемчужину?

– Нет. Всего-навсего изумруд.

– Такой же кровавый, поскольку, если верить каталогу, он принадлежал Ивану IV?

На этот раз в движение пришли брови Альдо, взлетевшие с некоторым вызовом:

– Как это может быть? Вы, такой любитель броских определений, и вдруг обозначаете его всего-навсего порядковым номером?

Уолкер рассмеялся, отчего сразу помолодел лет на пятнадцать.

– Ну вот, меня сразу и уличили: да, по образованию я историк! Прошу прощения!.. Что ж, похоже, толпа начинает рассасываться, и вскоре можно будет отделить выдающихся особ от мелкой сошки.

Действительно, хаос мало-помалу превращался в порядок, и зал постепенно приобретал все более цивилизованный вид. Альдо и оба его спутника с непринужденным видом принялись изучать толпу. В ней можно было различить любопытных, ничего не покупающих зевак, богатых женщин; актрис театра и кино, явившихся себя показать, а может быть, и позволить себе чем-нибудь соблазниться; представителей двух или трех крупных ювелирных фирм; русских, которых привела сюда тоска по родине... И, наконец, здесь были коллекционеры: двое Ротшильдов, Нубар Гульбекян и кое-кто помельче, но Морозини тотчас о них забыл, сосредоточив свое внимание на группе из трех человек, в которых без труда узнал миллиардера Ван Кипперта, его дочь и маркиза д'Агалара, сумрачного красавца, явно ухаживавшего за юной Мюриэль и ее огромным приданым. Альдо никогда в жизни не поверил бы, если бы не видел сам, что на этом наглом лице могут расцветать такие улыбки. Правда, это позволяло маркизу демонстрировать снежный блеск своих зубов. И молоденькая американка, казалось, была совершенно очарована им...

Адальбер, задержавшийся рядом с внушительным с виду бородачом, украшенным громадной розеткой ордена Почетного легиона, как раз в эту минуту уселся на место, которое приберег для него Альдо.

– А я уже подумывал, сможешь ли ты вообще сегодня с ним расстаться, – шепнул ему Морозини. – Это твой родственник?

– Как же! Это тот самый академик, который познакомил меня с Латроншером. Я хотел выяснить, не знает ли он, где сейчас этот бандит, потому что на улице Мон-Табор, разумеется, уже никого нет...

– Ну и что оказалось? Ему это известно?

– Этот вор вроде бы в Багдаде.

– Родина всех уважающих себя воров со времен знаменитого фильма с Дугласом Фербенксом! – со смехом заметил Морозини. – Твой академик слишком часто ходит в кино.

– Может, это и правда, – проворчал Адальбер. – Я ведь говорил тебе, что проходимец изображает из себя «месопотамолога». Вот только шестое чувство подсказывает мне, что Фруктье уехал не так далеко. Мне так почему-то кажется...

– Поговорим об этом позже. Торги начинаются.

Оценщик и в самом деле уже начал произносить короткую речь, расхваливая выставленные на продажу вещи. Затем начался аукцион. Первым на торги был выставлен убор, украшенный великолепными бриллиантами, прежде принадлежавший некоей принцессе. Цена на него мгновенно выросла до головокружительных высот. За ним последовали два жемчужных ожерелья, интереса у Альдо не вызвавших. Он отрывал взгляд от знатного испанца лишь для того, чтобы оглядеть толпу, боясь увидеть среди прочих лиц прелестное лицо Тани. До этого дня она никуда не выходила, но Альдо, навестивший молодую женщину накануне, опасался, что ее благоразумия хватит ненадолго. Потому что прекрасная графиня скучала, оставшись в обществе Тамары, которая гадала ей на картах все время, что не лежала, простершись перед иконами, – и не скрывала скуки и нетерпения.

25
{"b":"347","o":1}